Когда же настала пятьсот двадцать шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что царь сел на коня и вместе со всеми телохранителями, ифритами и маридами выехал Джаншаху навстречу. И, приблизившись к Джаншаху, царь Шахлан, отец Ситт Шамсы, обнял его, а Джаншах поцеловал царю Шахлану руки. И царь приказал дать ему великолепную почетную одежду из разноцветного шелка, вышитую золотом и украшенную драгоценными камнями. Потом он надел ему венец, подобного которому не видел никто из царей человеческих, и велел привести ему великолепного коня из коней царей джиннов и посадил на него Джаншаха. И тот сел на коня, а телохранители ехали от него справа и слева, и ехал с царем в великолепном шествии, пока они не достигли ворот дворца. И Джаншах спешился в этом дворце и увидел, что это большой дворец, и стены его выстроены из драгоценных камней, яхонтов и дорогих металлов, а что до хрусталя, топазов и изумрудов, то они были вделаны в пол. И он стал дивиться на этот дворец и плакать, а царь и мать Ситт Шамсы вытирали ему слезы и говорили: "Уменьши плач и не обременяй себя заботой! Знай, что ты достиг того, чего желал".
И когда Джаншах дошел до середины дворца, его встретили прекрасные невольницы, рабы и слуги и посадили его на самое лучшее место, и стояли, прислуживая ему, а он не знал" что подумать о красоте этого помещения и стен, которые были построены из всевозможных металлов и дорогих камней. И царь Шахлая ушел в те покои, где он сидел, и приказал невольницам и слугам привести к себе Джаншаха, чтобы тот посидел с ним, и Джаншаха взяли и привели к нему. И царь поднялся ему навстречу и посадил его на престол, рядом с собой, а потом пронесли трапезу и поели и попили и вымыли румы. И после этого пришла к Джаншаху мать Ситт Шамсы и приветствовала его, сказав ему: "Добро пожаловать!" - и молвила: "Ты достиг своей цели после тягот, и заснул твой глаз после бессонницы. Слава Аллаху за твое благополучие!" И затем она тотчас же пошла к своей дочери Ситт Шамсе и привела ее к Джаншаху, и Ситт Шамса пришла к нему и приветствовала его и поцеловала ему руки и опустила голову от смущения перед ним и матерью и отцом. И пришли ее сестры, которые были с нею во дворце, и поцеловали Джаншаху руки и приветствовали его. А потом мать Ситт Шамсы сказала: "Добро пожаловать, о дитя мое! Моя дочь Шамса сделала ошибку по отношению к тебе, но не взыщи с нее за то, что она совершила с тобою ради нас".
И, услышав от нее эти слова, Джаншах вскрикнул и упал, покрытый беспамятством, и царь подивился на него, а потом ему побрызгали на лицо розовой водой, смешанной с мускусом и щербетом, и он очнулся и посмотрел на Ситт Шамсу и сказал: "Слава Аллаху, который привел меня к желаемому и потушил во мне огонь, так что не осталось огня в моем сердце". - "Да будешь ты опасен от огня, - сказала ему Ситт Шамса. - Но я хочу, о Джаншах, чтобы ты рассказал мне о том, что с тобою случилось после разлуки со мной и как ты пришел в это место, когда большинство джиннов не знают о Такни, крепости драгоценностей. Мы не покорны никому из царей, и никто не знает дороги в это место и не слышал о нем".
И Джаншах рассказал ей обо всем, что с ним случилось и как он сюда пришел, и осведомил их всех о том, что случилось у его отца с царем Кафидом. Он рассказал, какие видел он в дороге ужасы и диковины, и сказал девушке: "Все это случилось из-за тебя, о Ситт Шамса!" - "Ты достиг желаемого, - оказала ему мать девушки, - и Ситт Шамса - служанка, которую мы приведем к тебе".
И когда Джаншах услышал это, он обрадовался великою радостью, и после этого мать девушки сказала ему: "Если захочет Аллах великий, в следующий месяц мы устроим веселье и справим свадьбу и женим тебя на Шамсе, а потом ты отправишься с ней в твою страну, и мы дадим тебе тысячу маридов из телохранителей, таких, что если ты позволишь ничтожнейшему из них убить царя Кафида вместе с его народом, он сделает это в одно мгновенье. И каждый год мы будем посылать к тебе такие существа, что если ты прикажешь одному из них погубить всех твоих врагов, он погубит их..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот двадцать седьмая ночь
Когда же настала пятьсот двадцать седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что мать Ситт Шамсы говорила Джаншаху: "И каждый год ми будем посылать тебе такие существа, что, если ты прикажешь одному из них погубить всех твоих врагов, он погубит их до после него". А потом царь Шахлан сел на престол и приказал вельможам своего царства устроить великое веселье и украсить город в течение семи дней, вместе с ночами. И они сказали ему: "Слушаем и повинуемся!" - ив тот же час ушли и принялись за приготовления к веселью. И они провели за приготовлениями два месяца, а после этого устроили свадьбу Ситт Шамсы, и это оказалось великое веселье, подобного которому не было. И потом Джаншаха ввели к Ситт Шамсе, и он провел с нею два года в сладостнейшей и приятнейшей жизни, за едой и питьем.
А затем он сказал как-то Ситт Шамсе: "Твой отец обещал нам, что мы уедем в мою страну и будем проводить там год и здесь год". И Ситт Шамса ответила: "Слушаю и повинуюсь!" А когда наступил вечер, она пошла к своему отцу и рассказала ему о том, что говорил ей Джаншах, и отец ее молвил: "Слушаю и повинуюсь, но потерпи до начала следующего месяца, пока мы соберем для вас телохранителей". И она рассказала Джаншаху, что говорил ее отец, и Джаншах терпел в течение того срока, который тот назначил.
А после этого царь Шахлан позволил телохранителям выйти, чтобы служить Ситт Шамсе и Джаншаху и доставить их в страну Джаншаха. Он приготовил им большое ложе из красного золота, украшенное жемчугом и драгоценными камнями", на котором стояла палатка из золотого шелка, разрисованная во все цвета и украшенная дорогими каменьями, красота которых смущала взирающих.
И Джаншах с Ситт Шамсой поднялись на это ложе, а потом царь выбрал четырех телохранителей, чтобы нести его, и они понесли ложе, и каждый телохранитель стал с одной стороны, а Джаншах с Ситт Шамсой сидели на ложе. И Ситт Шамса простилась со своей матерью и отцам, сестрами и родными, и отец ее сел на коня и поехал с Джаншахом, а телохранители пошли, неся это ложе.
