И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до шестисот восьмидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до шестисот восьмидесяти, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Гариб схватил Мурад-Шаха за уши и потянул их, Мурад-Шах закричал: "Я под твоей защитой, о витязь времени!" И Гариб связал его, и мариды, сподвижники Мурад-Шаха, хотели броситься и освободить его, но Гариб понесся с тысячью маридов, и они хотели схватить маридов Мурад-Шаха, но те закричали: "Пощады, пощады!" И побросали оружие. И Гариб сел в своем шатре (а он был из зеленого шелка, вышитый червонным золотом и окаймленный жемчугом и драгоценными камнями) и призвал Мурад-Шаха, и его привели к нему, подскакивавшего в цепях и путах.
И когда Мурад-Шах увидал Гариба, он опустил голову к земле от стыда. И Гариб спросил его: "О пес арабов, каковы твои свойства, что ты выезжаешь на царей и хочешь с ними соперничать?" - "О владыка, не взыщи с меня, у меня есть оправдание", - сказал Мурад-Шах. "А каково лицо твоего оправдания?" - спросил Гариб, и Мурад-Шах ответил: "О владыка, знай, что я вышел отомстить за моего отца и мать Сабуру, царю персов; он хотел их убить, но моя мать спаслась, и я не знаю, убит мой отец или нет".
И когда Гариб услышал его слова, он воскликнул: "Клянусь Аллахом, ты оправдан! Но кто твой отец и твоя мать и как имя твоего отца и твоей матери?" - "Имя моего отца - Гариб, царь Ирака, а имя моей матери Фахр-Тадж, дочь Сабура, царя персов", - ответил МурадШах. И когда Гариб услыхал его слова, он вскрикнул великим криком и упал без памяти. И на него побрызгали розовой водой, и он очнулся и спросил Мурад-Шаха: "Ты сын Гариба от Фахр-Тадж?" - и когда МурадШах ответил: "Да", - он воскликнул: "Ты - витязь, сын витязя! Снимите цепи с моего сына!"
И Сахим с аль-Кайладжаном подошли и освободили Мурад-Шаха, и Гариб прижал своего сына к груди и посадил его с собою рядом и спросил: "Где твоя мать?" - "Она у меня, в моей палатке", - отвечал Мурад-Шах. И Гариб сказал ему: "Приведи ее ко мне!" И Мурад-Шах сел на коня и поехал к своим палаткам, и его люди встретили его и обрадовались его спасению и стали спрашивать его о его положении, но он воскликнул: "Не время теперь для вопросов!" И он вошел к своей матери и рассказал ей о том, что случилось, и она обрадовалась сильной радостью.
И Мурад-Шах привел ее к своему отцу, и они обнялись и обрадовались друг другу, и Фахр-Тадж приняла ислам, и принял ислам Мурад-Шах, и они предложили ислам своим воинам, и те все предались Аллаху сердцем и языком, и Гариб обрадовался, что они стали мусульманами. А затем он призвал паря Сабура и его сына Вард-Шаха и стал ругать их за их поступки и предложил им ислам, а когда они отказались, распял их на воротах города.
И город украсили, и жители его обрадовались и стали украшать город, и они надели на Мурад-Шаха венец Хосроев и сделали его царем персов, турок и дейлемитов. И царь Гариб послал своего дядю, царя ад-Дамига, правителем в Ирак, и подчинились ему все земли и рабы. И Гариб жил у себя в царстве, справедливо поступая с подданными, и все люди полюбили его, и они жили приятнейшей жизнью, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний. Да будет же слава тому, чье величие и бытие постоянно и чьи милости велики над созданиями его.
Вот то, что дошло до пас из рассказа о Гарибе и Аджибе.
Рассказ об Утбе и Рейе
Рассказывают также, что Абд-Аллах ибн Мамар-аль-Кайси говорил: "В каком-то году я совершал паломничество к священному дому Аллаха и, окончив хаджж, вернулся, чтобы посетить могилу пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!).
И вот, однажды ночью, когда я сидел в саду, между могилой и мимбаром [554], я вдруг услыхал слабые стоны, издаваемые нежным голосом. И я прислушался и услышал, что голос говорит:
"Опечален ты плачем голубя, что сидит в кустах,
Взволновал в груди он твоей заботы и горести?
Или, может быть, огорчился ты, вспомнив девушку,
Что волненьям мысли к душе твоей показала путь?
О ночь моя, что длишься над хворающим
На любовь и малость терпения он сетует,
Отняла ты сон от сожженного любви пламенем,
Что горит под ним, точно уголья горящие,
Вот луна свидетель, что страстью я охвачен к ней,
Увлечен любовью к луне подобной я ныне стал.
Я не думал прежде, что я влюблен, пока не был я,
Поражен бедой, и сам не знал об этом я".
И затем голос смолк, и не знал я, откуда доносился он ко мне. Я сидел недоумевая и вдруг тот человек снова начал стонать и произнес:
"Иль взволнован ты Рейи призраком, что пришел к тебе,
Когда ночь темна и черны ее локоны?
Любовь опять у зрачков твоих с бессонницей,
И душа твоя вновь взволнована видом призрака.
Я крикнул ночи, - а мрак подобен морю был,
Где бьют друг друга волны полноводные:
"О ночь моя, продлилась над влюбленным ты,
Которому поможет только утра луч".
А ночь в ответ: "Не жалуйся, что я длинна,
Ведь поистине нам любовь несет унижение",
И я поднялся и пошел в сторону голоса, - рассказывал ибн Мамар, - и говоривший еще не дошел до последнего стиха, когда я уже был подле него. И я увидел юношу, до крайности прекрасного, у которого еще не вырос пушок, и слезы провели по его щекам две борозды..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот восемьдесят первая ночь
Когда же настала шестьсот восемьдесят первая ночь, она сказала: Дошло до меня, о счастливый царь, что Абд-Аллах ибн Мамар-альКайси рассказывал: "И я поднялся при начале стихов и направился в сторону голоса, и говоривший еще не дошел до последнего стиха, когда я уже был подле него. И я увидел юношу, у которого еще не вырос пушок, и слезы провели по его щекам две борозды, и сказал ему: "Прекрасный ты юноша!" И он спросил: "А ты кто, о человек?" И я ответил: "Абд-Аллах ибн Мамар-альКайси". - "У тебя есть нужда?" - спросил юноша, и я сказал ему: "Я сидел в саду, и ничто не тревожило меня сегодня ночью, кроме твоего голоса. Я выкуплю тебя своей душой! Что ты испытываешь?" - "Сядь", - сказал юноша. И когда я сел, он сказал: "Я - Утба ибн альДжаббан ибн аль-Мунзир ибн аль-Джамух аль-Ансари. Я пришел к Мечети Племен и стал совершать ракаты и падать ниц и затем отошел в сторону, чтобы предаться благочестию, и вдруг подошли женщины, подобные лунам, и посреди них была девушка, редкостно прекрасная, совершенная по красоте. И она остановилась подле меня и сказала: "О Утба, что ты скажешь о сближении с той, кто ищет сближения с тобою?" И затем она оставила меня и ушла, и я не слышал о ней вести и не напал на ее след. И вот я теперь в смущении и перехожу с места на место!" И он закричал и припал к земле, покрытый беспамятством, а когда он очнулся, то казалось, что парча его лица выкрашена варсом [555]. И он произнес такие стихи:
