Рассказ о Хинд, дочери ан-Нумана
Рассказывают также, что Хинд, дочь анНумана, была прекраснейшей женщиной своего времени. И ее красоту и прелесть описали альХаджжаджу, и он посватался за нее, не пожалев для нее больших денег, и женился на ней, обязавшись дать ей, кроме приданого, еще двести тысяч дирхемов. И он вошел к ней и оставался с ней долгое время, а затем, в какой-то день, он вошел к ней, когда она смотрела на свое лицо в зеркало и говорила:
"Поистине Хинд всегда была кобылицею
Арабской, породистой, и вот ее мул покрыл.
Кобылу когда родит - от господа дар ее,
А если родится мул, то мул и принес его".
И когда аль-Хаджжадж услышал это" он ушел обратно и больше не входил к Хинд, а она не знала, что он ее слышал. И аль-Хаджжадж пожелал развестись с нею и послал к ней Абд-Аллаха ибн Тахира, чтобы тот ее с ним развел. И Аод-Адлах ибн Тахир вошел к Хинд и сказал: "Говорит тебе аль-Хаджжадж абу-Мухаммед, что за ним осталось для тебя от приданого двести тысяч дирхемов. Вот они здесь со мной, и он уполномочил меня на развод". - "Знай, о ибн Тахир, - сказала Хинд, - что мы были вместе, и, клянусь Аллахом, я ни одного дня ему не радовалась, а если мы расстанемся, то, клянусь Аллахом, я никогда не буду горевать. А эти двести тысяч - дирхемов - подарок тебе за мое освобождение от сакифской собаки" [560].
А после этого дошла эта история до повелителя правоверных Абд-аль-Мелика ибн Мервана [561], и ему описали ее прелесть и красоту, и стройность ее стана, и нежность ее речей, и ее любовные взгляды, и он послал к ней, чтобы за нее посвататься..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот восемьдесят вторая ночь
Когда же настала шестьсот восемьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что повелитель правоверных Абдаль-Мелик ибн Мерван, когда дошла до него весть о красоте этой женщины и ее прелести, послал к ней, чтобы за нее посвататься. И она прислала ему письмо, в котором говорила после хвалы Аллаху и молитвы за пророка его Мухаммеда (да благословит его Аллах и да приветствует): "Знай, о повелитель правоверных, что пес лакал в сосуде".
И когда повелитель правоверных прочитал ее письмо, он посмеялся ее словам и написал ей слова пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!): "Когда полакает пес в сосуде кого-нибудь из вас, пусть вымоет его одна из них песком семижды." - И прибавил: - "Смой грязь с места употребления".
И когда Хинд увидела, что написал повелитель правоверных, ей нельзя было ему прекословить, и она написала ему после хвалы Аллаху великому: "Знай, о повелитель правоверных, что я соглашусь на брачный договор только при условии. А если ты спросишь: "Какое это условие?" - я скажу: "Пусть аль-Хаджжадж ведет мои носилки в тот город, где ты находишься, и пусть он будет босой и в той одежде, которую носит".
И когда Абд-аль-Мелик прочитал это письмо, он засмеялся сильным и громким смехом и послал к аль-Хаджжаджу, приказывая ему это сделать, и аль-Хаджжадж, прочитав послание правителя правоверных, согласился, не прекословя, и исполнил его приказание. И потом альХаджжадж послал к Хинд, приказывая ей собираться, и она собралась и села на носилки, и аль-Хаджжадж ехал со своей свитой, пока не подъехал к воротам Хинд. И когда Хинд поехала в носилках и поехали вокруг рее невольницы и евнухи, аль-Хаджжадж спешился, босой, взял верблюда за узду и повел его. И он шел с Хинд, и та потешалась над ним и насмехалась и смеялась вместе со своей банщицей и невольницами, а потом она сказала своей банщице: "Откинь занавеску носилок!" И банщица откинула занавеску, и Хинд оказалась лицом к лицу с альХаджжаджем, и она начала над ним смеяться. И альХаджжадж произнес такой стих:
"И если смеешься ты, о Хинд, то ведь ночью я
Не раз оставлял тебя без сна и в рыданьях",
А Хинд отвечала ему таким двустишием:
"Не думаем мы, когда мы душу спасли и жизнь,
О том, что утратили из благ и богатства мы.
Богатства нажить легко, и слава вернется вновь,
Когда исцелится муж от хвори и гибели".
И она смеялась и играла, пока не приблизилась к городу халифа, а прибыв в этот город, она бросила на землю динар и сказала аль-Хаджжаджу: "О верблюжатник, у нас упал дирхем; посмотри, где он, и подай его нам". И альХаджжадж посмотрел на землю и увидел только динар и сказал женщине: "Это динар". - "Нет, это дирхем", - сказала Хинд. "Нет, динар", - сказал аль-Хаджжадж. И Хинд воскликнула: "Хвала Аллаху, который дал нам вместо павшего дирхема динар [562]. Подай нам его!" И аль-Хаджжаджу стало стыдно. И потом он доставил Хинд во дворец повелителя правоверных Абд-аль-Мелика ибн Мервана, и она вошла к нему и была его любимицей..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот восемьдесят третья ночь
Когда же настала шестьсот восемьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, что Хинд, дочь ан-Нумана, стала любимицей повелителя правоверных, но это не удивительней" чем история об Икраме и Хуэейме.
Рассказ об Икриме и Хузейме
Дошло до меня, о счастливый царь, что был в дни повелителя правоверных Сулеймана ибн Абд-аль-Мелика [563] один человек по имени Хузейма ибн Бишр из племени Бену-Асад. Он отличался явным благородством и имел обильные блага и был милостив и благодетелен к друзьям, и он пребывал в таком положении, пока не обессилило его время и не стал он нуждаться в своих друзьях, которым он оказывал милости и помогал деньгами. И они помогали ему некоторое время, а потом это им наскучило. И когда Хузейме стала ясна их перемена к нему, он пошел к своей жене (а она была дочерью его дяди) и сказал ей: "О дочь моего дяди, я вижу в моих братьях перемену, и я решил не покидать дома, пока не придет ко мне смерть". И он заперся за дверями и питался тем, что у него было, пока запасы его не кончились, И тогда Хузейма впал в недоумение.
А его знал Икрима-аль-файяд ар-Риби, правитель альДжезиры. И когда он однажды сидел в своей приемной зале, вдруг вспомнили Хузейму ибн Вишра, и Икрима-альфайяд спросил: "В каком он положении?" - "Од дошел до положения неописуемого, - ответили ему, - запер ворота и не покидает дома". И сказал Икрима-аль-файяд: "Это случилось с ним только из-за его великой Щедрости! И как не находит Хузейма ибн Бишр помощника и приносящего поддержку!" - "Он не нашел ничего такого", - сказали присутствующие. И когда наступила ночь, Икрима пошел и взял четыре тысячи динаре" и положил их в один кошелка потом он велел оседлать своего коня и вышел тайком от родных и доехал с одним из своих слуг, который вез деньги. И он ехал, пока не остановился у ворот Хузеймы, а потом он взял у своего слуги мешок и, приказав ему удалиться, подошел к воротам и сам толкнул их.
