Баллада о Дарси и Расселле - Мэтсон Морган

Он покачал головой:

– Мои друзья вечно надо мной из-за них ржут.

Я, не удержавшись, хихикнула:

– Из-за фактов?

– Да! Вот так вот. Ржут. На самом деле Дылда Бен…

– Как-как, Дылда Бен? Получается, есть еще и Коротыш Бен? Или как минимум Средний Бен.

Расселл рассмеялся, потом набрал полную грудь воздуха, словно рассказ обещал быть долгим.

– Ну да, Бена два. Мы все втроем дружим с пятого класса. И, когда мы были помладше, Дылда Бен действительно был дылдой.

– Ну, надеюсь. А то на фиг ему такое прозвище.

– Ты запомни. Это важная деталь. Короче, так мы и жили. Расселл и Бены…

– Отличное название для музыкальной группы.

– Но в восьмом классе Мелкий Бен вдруг здорово рванул в росте. Теперь он из нас троих самых длинный. На десять сантиметров выше Дылды Бена. Но это ж еще не повод давать людям новые прозвища. Дылда Бен – он и есть Дылда Бен.

– И что потом?

– Ну, мы решили, пусть все остается как есть. Даже если дылда у нас теперь самый маленький.

– А второго можно назвать Дылда XL.

Расселл расхохотался, как будто я его удивила.

– Ну ты даешь, – сказал он, тряся головой и все улыбаясь; сбросил с плеч рюкзак, расстегнул, вытащил телефон, разблокировал экран. – Классно придумала. Нужно им рассказать…

– У тебя еще заряд остался? – удивилась я.

Он посмотрел на телефон, покачал головой, сунул его обратно:

– Прямо сейчас сдох.

– Сочувствую.

– Ну еще бы. Ты такое ему классное прозвище придумала, что я едва не потратил на него остаток аккумулятора.

– Рада, что тебе понравилось. Твои Бены жалуются на «факты», а мои подружки – на каламбуры.

– Которые двойняшки?

– Да, Кэти и Диди. Потому что… – Я умолкла.

– Что?

– Ну… я люблю придумывать всякое разное, – созналась я, поигрывая фестивальными браслетами в надежде, что не отпугну Расселла. – Диди утверждает, что мои каламбуры совершенно несмешные. Кэти вечно корчит рожи – мол, да, ты опять сказанула, но опять не смешно. А мой бывший Алекс говорил, что его мои шуточки не веселят, а как раз наоборот.

Расселл рассмеялся.

– Но я не виновата! Меня так воспитали.

– Как тебя воспитали?

– Ну, мой папа занимается рекламой. Так что в нашем доме это такая разменная монета. Каламбуры, игра слов… без этого не сочинишь ни слоганов, ни названий продуктов, так что творчество становится второй натурой. Я только сильно позднее поняла, что большинству людей каламбуры не кажутся смешными и даже откровенно их раздражают.

– Вот дураки неблагодарные.

Я ухмыльнулась:

– Спасибо.

Страх, что нам окажется не о чем говорить, рассеялся. И чего я волновалась? Выходит здорово. И легко – я всегда знала, что так и будет, когда все сложится. Несколько шагов мы прошли в уютном молчании, но тут я вдруг вспомнила важную вещь:

– Погоди, а что там был за факт?

– Так, ничего.

– Нет уж, говори! Сперва заманил, а потом в кусты? Давай, колись.

– Слушай, зря ты ждешь чего-то особенного. Боюсь, я не оправдаю твоих надежд.

– Это уж позволь мне судить.

Он глянул на меня с полуулыбкой, я улыбнулась в ответ, давая понять, как все это… правильно? Мы будто бы перебрасывались мячиком, и не было нужды уточнять, в какую игру мы играем, каковы ее правила. Мы вроде как оба все знали заранее.

– Факт в том, что Чак Тейлор существовал на самом деле. И, по сути, изобрел «конверсы». А вообще он торговал обувью и в свободное время играл в баскетбол.

– Ух ты. – Я подумала про свои кеды-«чаки»: миленькие, но совсем не держат голеностоп, спортом в них заниматься неудобно. – В таких, что ли, когда-то в баскетбол играли?

– «Конверсы» были официальной обувью Национальной баскетбольной лиги! В шестидесятые и семидесятые они пользовались огромной популярностью. На самом деле они были именно для баскетбола и только потом стали… ну, не знаю…

– Для улицы?

– Во-во.

Я замедлила шаг, потом встала, огляделась.

– Кажется, пришли.

– Да, ты, пожалуй, права.

Мы стояли в начале улицы, которая – если верить еще одному бурому указателю в том же стиле, что и рядом с автобусной остановкой, – вела в «ИСТОРИЧЕСКИЙ ЦЕНТР ДЖЕССА! ОСНОВАН В 1865 ГОДУ!». По обе стороны тянулись низкие одно- и двухэтажные постройки. Все из темно-красного кирпича или дерева, и, глядя на эту длинную улицу, где за домами вздымались горы, я вдруг почувствовала себя внутри одного из множества вестернов, которые за долгие годы успела посмотреть с папиной подачи.

Мы двинулись вперед, и я отметила, что у большинства зданий декоративные фасады – выше, чем само здание, или с фигурными элементами, – буквально кричащие: «Вот вам типичный городок из вестерна!», как будто мы забрели на съемочную площадку. Только в зданиях этих теперь располагались не бакалейные лавки и салуны. Некоторые оказались заколочены, но в большинстве что-то работало: салон красоты «Формула стиля», Торговая палата Джесса, комиссионный магазин «То да сё». При этом на данный момент все было закрыто. Мы миновали Геологический музей, находившийся рядом с сувенирным магазином «Дилижанс», – оба закрыты. Я сообразила, что нынче воскресенье, конец дня, а Джесс, похоже, городишко не из тех, где много чего происходит.

Мы шагали посередине улицы: у паркоматов кое-где стояли машины, но по дороге никто не проезжал, гуляй сколько влезет. Я сообразила, что не могу стряхнуть ощущение, что мы забрели куда-то в прошлое. Окружающий пейзаж – здания и горы со всех сторон – непонятно почему казался знакомым. Как будто прямиком из «Непрощенного», если не считать парковочной разметки по краям проезжей части и пожарных гидрантов, – ну и по городу не бегал Клинт Иствуд в поисках отмщения.

– Похоже, не зря они называют центр историческим, – заметил Расселл. – Так оно и есть.

У меня аж мурашки по коже побежали при мысли, что он думает о том же, о чем и я.

– Ну, на указателе было четко написано. Зря мы не поверили. – Я огляделась, поражаясь тишине на улице. – Странное зрелище, да?

– Ты о чем?

– Ну… все эти здания наверняка настоящие! Типа, им лет по сто, да? Интересно, во время какого бума построили этот городок?

– Золотой лихорадки? – предположил Расселл, а потом нахмурился. – Погоди… она же была только в Калифорнии?

– Я… не помню. Моя училка из четвертого класса мне бы всыпала.

– Вы золотую лихорадку проходили в четвертом классе? А мы – я в этом почти уверен – когда изучали испанские миссии.

– Их мы проходили в шестом. Я это очень хорошо помню, потому что сделала презентацию в стиле фильма о привидениях и назвала ее «Миссии невыполнимы». – Расселл рассмеялся, откинув назад голову, а я улыбнулась, ощущая, как в груди разливается тепло. – Училке это совсем не понравилось. Она вызвала папу и все такое.

– Звучит захватывающе. Я бы с удовольствием посмотрел.

– Я ее выкинула. Это ж так давно было.

– Вот и зря. Нужно было сохранить в коллекции твоих каламбуров. А ты использовала музыку Лало Шифрина?

– Э-э… не знаю. Он основную тему написал?

Расселл кивнул.

– Тогда да. Это впечатляет.

– Что именно?

– Что ты знаешь, кто там композитор.

– Уж поверь, я столько про него наслушался, пока рос. Он… – Расселл остановился, указал на соседнее здание. В витрине – разумеется, темной – висела реклама какой-то фигни под названием «Приключения в Серебряном штате». Судя по картинкам, здесь предлагали экскурсии по шахтам и организовывали прогулки к ближайшему горячему источнику. – Выходит, серебро, да?

– Плохо, когда телефон сдох. Я не могу залезть в Википедию и посмотреть статью про Джесс в Неваде. – Я шагнула поближе к витрине, заглянула внутрь. – Но этот городок, похоже, появился в годы серебряной лихорадки. Если они рекламируют экскурсии в шахту, что-то такое тут должно быть.

– И вряд ли это золотоносные шахты, да? Ведь золото… типа, в ручьях находили, да? Как там правильно сказать – вымывали, да?