"Пожалело время меня теперь
И скорбит о том, что в огне горю.
Привело оно, что хотела я,
Прекратило то, что страшит меня,
Я прощу ему прегрешения,
Совершенные в годы прошлые,
И прощу ему также тот я грех,
Что седа теперь голова моя..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот девяносто третья ночь
Когда же настала семьсот девяносто третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что мать Хасана села с ним и они принялись разговаривать, и мать стала его спрашивать: "Каковы были твои дела с персиянином, о дитя мое?" И Хасан отвечал ей: "О матушка, он был не персиянин, нет, он был маг и поклонялся огню вместо всевластного владыки".
И он рассказал ей, что персиянин с ним сделал, и как он уехал с ним и положил его в шкуру верблюда и зашил его в нее, и понесли его птицы и положили на гору. И рассказал ей, что он видел на горе мертвых людей, с которыми маг устраивал хитрости и оставлял их на горе после того, как они исполняли его желания, и поведал, как он кинулся в море с вершины горы, и сохранил его Аллах великий и привел во дворец девушек, и как одна из девушек побраталась с ним, и он жил с девушками, и как Аллах привел мага в то место, где он находился, и как он убил его. И рассказал ей о своей любви к девушке и о том, как он поймал ее, и сообщил матери всю ее историю до того, как Аллах свел их друг с другом.
И, услышав эту историю, его мать удивилась и прославила великого Аллаха за здоровье и благополучие Хасана, а затем она подошла ко вьюкам и посмотрела на них и спросила про них Хасана. И Хасан рассказал ей, что в них находится, и она обрадовалась великой радостью. И она подошла к молодой женщине и стала приветливо с ней разговаривать, и когда ее взоры упали на эту женщину, ум ее был ошеломлен ее красотой, и она радовалась и дивилась красоте женщины и ее прелести, и стройности, и соразмерности. "О дитя мое, - сказала она потом, - хвала Аллаху за благополучие и за то, что ты вернулся невредимый!" И затем мать Хасана села рядом с женщиной и стала ее развлекать и успокаивать ее душу, а утром следующего дня она пошла на рынок и купила десять перемен самого лучшего, какое было в городе, платья, и принесла девушке великолепные ковры и одела ее и убрала всякими красивыми вещами. А затем она обратилась к своему сыну и сказала: "О дитя мое, мы с такими деньгами не можем жить в этом городе. Ты знаешь, что мы бедняки, и люди заподозрят нас в том, что мы делаем алхимию. Встанем же и отправимся в город Багдад, Обитель Мира, - чтобы жить в святыне халифа. И ты будешь сидеть в лавке и продавать и покупать, опасаясь Аллаха, великого, славного, и откроет тебе Аллах удачу этим богатством".
И, услышав слова своей матери, Хасан нашел их правильными, и тотчас же поднялся и вышел от нее и продал дом и, вызвав верблюдов, нагрузил на них все свои богатства и мать и жену, и поехал. И он ехал до тех пор, пока не доехал до Тигра, и тогда он нанял корабль в Багдад и перенес на него все свои богатства и вещи, и мать, и жену, и все, что у него было. И затем он сел на корабль, и корабль плыл с ними, при хорошем ветре, в течение десяти дней, пока они не приблизились к Багдаду. И, приблизившись к Багдаду, они обрадовались, и корабль подошел с ними к городу. И Хасан, в тот же час и минуту, отправился в город и нанял склад в одном из ханов, а потом он перенес туда свои вещи с корабля и пришел и провел одну ночь в хане. А наутро он переменил бывшую на нем одежду, и посредник, увидав его, спросил, что ему нужно и что он хочет, и Хасан сказал: "Я хочу дом, который был бы прекрасен, просторен". И посредник показал ему дома, о которых он знал. И Хасану понравился один дом, принадлежавший кому-то из везирей, и он купил его за сто тысяч золотых динаров и отдал посреднику его цену. А затем он вернулся в хан, в котором остановился, и перенес все свои богатства и вещи в тот дом, и пошел на рынок, и взял то, что было нужно для дома из посуды, ковров и другого, и купил слуг, в числе которых был маленький негр для дома.
И он спокойно прожил со своей женой самой сладостной жизнью, в радости, три года, и ему досталось от нее два мальчика, и одного из них он назвал Насиром, а другого - Мансуром. А после этого времени он вспомнил своих сестер-девушек и вспомнил о их благодеяниях и как они помогали ему в том, к чему он стремился, и его потянуло к ним. И он вышел на рынки города и купил там дорогих украшений и материй и сухих плодов, подобных которым они никогда не видали и не знали.
И когда его мать спросила его о причине покупки этих редкостей, он сказал ей: "Я намерен поехать к моим сестрам, которые сделали мне всякое добро. Ведь достаток, в котором я живу, - от их благодеяний и милостей. Я хочу к ним поехать и посмотреть на них и скоро вернусь, если захочет Аллах великий". - "О дитя мое, - сказала ему мать, - не пропадай". И Хасан сказал: "Знай, о матушка, как тебе поступать с моей женой. Ее одежда из перьев - в сундуке, зарытом в землю; береги же ее, чтобы моя жена ее не нашла. А не то она возьмет ее и улетит, вместе с детьми, и они исчезнут, и я не смогу напасть на весть о них и умру из-за них в тоске. Знай, о матушка, я предостерегаю тебя, чтобы ты ей об этом не говорила. И знай, что она дочь царя джиннов, и нет среди царей джиннов никого больше ее отца и богаче его войсками и деньгами. Знай также, что она - госпожа своего племени и дороже всех для отца, так что она очень горда душою. Служи же ей ты сама и не позволяй ей выходить за ворота и выглядывать из окна или из-за стены: я боюсь для нее даже воздуха, когда он веет, и если с ней случится дело из дел земной жизни, я убью себя из-за нее". "Храни Аллах от ослушания тебя, о дитя мое! - сказала мать Хасана. Бесноватая я разве, чтобы ты дал мне такое наставление, и я бы тебя ослушалась? Поезжай, о дитя мое, и будь спокоен душой. Ты вернешься во благе и увидишь ее, если захочет Аллах великий, и она расскажет тебе, что у нее со мной было.
Но только, о дитя мое, не сиди там больше времени, чем нужно на дорогу..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
