И вдруг садовник того сада ушел и вернулся с корзинкой, полной роз, и спросил: "Что вы скажете, господа паши, о цветах?" И кто-то из сыновей купцов сказал: "В них нет дурного, особенно в розах, от них не отказываются". - "Да, - ответил садовник, - но у нас в обычае давать розы только за стихи под вино, и тот, кто хочет их взять, пусть скажет какие-нибудь стихи, подходящие к месту". А сыновей купцов было десять человек, и один из них сказал: "Хорошо! Дай мне, и я скажу тебе стихи, подходящие к месту". И садовник дал ему пучок роз, и юноша взял его и произнес такие стихи:
"Для роз у меня есть место,
Они не наскучат вечно.
Все прочие цветы - войско,
Они же - эмир преславный.
Как нет его, так гордятся,
Но явится - и смирятся".
Потом садовник подал пучок роз второму, и тот взял его и произнес такое двустишие:
"Вот тебе роза, о мой господин,
Мускус напомнит дыханье ее.
То дева - влюбленный ее увидал,
И быстро закрылась она рукавом".
И потом садовник подал пучок роз третьему, и тот взял его и произнес такое двустишие:
"Прекрасные розы! Сердце счастливо, видя их,
А запах напомнит нам о недде хорошем.
И обняли ветки их с восторгом своей листвой,
И словно целуют их уста неразлучно".
Потом садовник подал пучок роз четвертому, и тот взял его и произнес такое двустишие:
"Не видишь ли роз куста, в котором явились нам
Столь дивные чудеса, на ветках висящие?
Они - как бы яхонты, везде окруженные
Кольцом изумрудов, с ярким золотом смешанных".
Потом садовник подал пучок роз пятому, и тот взял его и произнес такое двустишие:
"Изумруда ветви плоды несут, и видимы
Плоды на них, как слитки золотые.
И как будто капли, что падают с листвы ветвей,
То слезы томных глаз, когда заплачут".
Потом садовник подал пучок роз шестому, и тот взял его и произнес такое двустишие:
"О роза-все дивные красоты в ней собраны,
И в ней заключил Аллах тончайшие тайны.
Подобна она щекам возлюбленного, когда
Отметил их любящий при встрече динаром".
Потом садовник подал пучок роз седьмому, и тот взял его и произнес такое двустишие:
"Вопрошал я: "Чего ты колешься, роза?
Кто коснется шипов твоих, тут же ранен".
Отвечала: "Цветов ряды - мое войско,
Я султан их и бьюсь шипом, как оружьем".
Потом садовник подал пучок роз восьмому, и тот взял его и произнес такое двустишие:
"Аллах, храни розу, что стала желта,
Прекрасна, цветиста и злато напомнит,
И ветви храни, что родили ее
И нам принесли ее желтые солнца".
Потом садовник подал пучок роз девятому, и тот взял его и произнес такое двустишие:
"Желтых роз кусты - влечет всегда прелесть их
К сердцу любящих ликованье и радости.
Диво дивное этот малый кустик - напоен он
Серебром текучим, и золото принес он нам".
Потом садовник подал пучок роз десятому, и тот взял его и произнес такое двустишие:
"Ты видишь ли, как войско роз гордится
И желтыми и красными цветами?
Для розы и шипов найду сравненье:
То щит златой, и в нем смарагда стрелы".
И когда розы оказались в руках юношей, садовник принес скатерть для вина и поставил между ними фарфоровую миску, расписанную ярким золотом, и произнес такие два стиха:
"Возвещает заря нам свет, напои же
Вином старым, что делает неразумным,
Я не знаю - прозрачна так эта влага,
В чаше ль вижу ее, иль чашу в ней вижу"
Потом садовник этого сада наполнил и выпил, и черед сменялся, пока не дошел до Нур-ад-дина, сына купца Тадж-ад-дина. И садовник наполнил чашу и подал ее Нур-ад-дину, и тот сказал: "Ты знаешь, что это вещь, которой я не знаю, и я никогда не пил этого, так как в нем великое прегрешенье и запретил его в своей книге всевластный владыка". - "О господин мой Нур-ад-дин, - сказал садовник сада, - если ты не стал пить вино только из-за прегрешения, то ведь Аллах (слава ему и величие!) великодушен, кроток, всепрощающ и милостив и прощает великий грех. Его милость вмещает все, и да помилует Аллах кого-то из поэтов, который сказал:
Каким хочешь будь - Аллах поистине милостив,
И коль согрешишь, с тобой не будет дурного.
Лишь два есть греха, и к ним вовек ты не подходи;
Приданье товарищей [626] и к людям жестокость".
А потом один из сыновей купцов сказал: "Заклинаю тебя жизнью, о господин мой Нур-ад-дин, выпей этот кубок!" И подошел другой юноша и стал заклинать его разводом, и другой встал перед ним на ноги, и Нур-аддин застыдился и взял у садовника кубок и отпил из него глоток, но выплюнул его и воскликнул: "Оно горькое!" И садовник сказал ему: "О господин мой Нур-ад-дин, не будь оно горьким, в нем не было бы этих полезных свойств. Разве ты не знаешь, что все сладкое, что едят для лечения, кажется вкушающему горьким, а в этом вине - многие полезные свойства и в числе их то, что оно переваривает пищу, прогоняет огорчение и заботу, прекращает ветры, просветляет кровь, очищает цвет лица и оживляет тело. Оно делает труса храбрым и усиливает решимость человека к совокуплению, и если бы мы упомянули все его полезные свойства, изложение, право, бы Затянулось. А кто-то из поэтов сказал:
Я пил и прощением Аллаха был окружен,
Недуги свои лечил я, чашу держа у губ.
Смутили меня - я знал греховность вина давно
Аллаха слова, что в нем полезное для людей".
Потом садовник, в тот же час и минуту, поднялся на ноги и, открыв одну из кладовых под этим портиком, вынул оттуда голову очищенного сахару и, отломив от нее большой кусок, положил его в кубок Нур-ад-дина и сказал: "О господин мой, если ты боишься пить вино из-за горечи, выпей его сейчас, - оно стало сладким". И Нур-ад-дин взял кубок и выпил его, а потом чашу наполнил один из детей купцов и сказал: "О господин мой Нур-ад-дин, я твой раб!" И другой тоже сказал: "Я один из твоих слуг". И поднялся третий и сказал: "Ради моего сердца!" И поднялся еще один и сказал: "Ради Аллаха, о господин мой Нур-ад-дин, залечи мое сердце". И все десять сыновей купцов не отставали от Нур-ад-дина, пока не заставили его выпить десять кубков - каждый по кубку.
