Не знаю я, что сказать, когда говорят со мной,
Они говорят и видят - мысль моя далеко.
И в море я погружен раздумья бездонное,
Мужчины от женщины не в силах я отличить.
И Камар-аз-Заман увидел, что состояние ювелира переменилось, и сказал ему: "Ты, может быть, сейчас занят". И поднялся, и быстро отправился домой, и он увидел, что женщина стоит у входа в подземный ход и ждет его. И, увидев его, она спросила: "Сделал ты так, как я тебе велела?" И Камар-аз-Заман сказал: "Да". - "Что он тебе говорил?" - спросила она. И Камар-аз-Заман ответил: "Он сказал, что за такую цену нож дешев, потому что он стоит пятьсот динаров, но его состояние изменилось, и я ушел от него и не знаю, что с ним было после этого". - "Дай нож, - сказала она, - тебе от него ничего не будет". И взяла нож, и положила его на место, и села.
Вот то, что было с ней. Что же касается ювелира, то после ухода от него Камар-аз-Замана в его сердце запылал огонь, и увеличилось его беспокойство, и он сказал про себя: "Непременно схожу и проверю, где нож, и обрежу со мнение уверенностью".
И он пошел, и пришел домой, и вошел к своей жене, пыхтя, точно дракон, и жена его спросила: "Что с тобой, о господин мой?" - "Где мой нож?" - воскликнул ювелир. И жена его ответила: "В сундуке". А затем она стала бить себя рукой в грудь и сказала: "О моя забота! Может быть, ты с кем-нибудь поссорился и пришел искать нож, чтобы ударить его им". - "Подай нож, покажи мне его!" - сказал ювелир. И жена его воскликнула: "Раньше поклянись мне, что ты никого им не ударишь!" И ювелир поклялся ей, и она открыла сундук и вынула нож, и ее муж принялся его вертеть, говоря: "Поистине, это вещь удиви тельная!" И затем он сказал ей: "Возьми его и положи на место". И жена его молвила: "Расскажи мне, в чем причина этого". И ювелир сказал: "Я увидел у нашего друга нож такой же, как этот". И рассказал ей всю историю. А потом он сказал: "Но когда я увидел нож в сундуке, я обрезал сомнение уверенностью". - "Ты, может быть, по думал обо мне дурное и решил, что я - подруга этого левантинца и отдала ему нож?" - сказала она. И ювелир молвил: "Да, я усомнился в этом деле, но когда я увидел нож, сомнение ушло из моего сердца". - "О человек, - сказала его жена, - не осталось в тебе добра". И ювелир принялся извиняться перед ней и наконец умилостивил ее, и потом он вышел и пошел в свою лавку.
А на следующий день женщина дала Камар-аз-Заману часы своего мужа (а он сделал их своей рукой, и ни у кого не было им подобных) и сказала ему: "Пойди к нему в лавку, сядь подле него и скажи: "Того, кого я видел вчера, я видел и сегодня, и у него в руках были часы. И он сказал мне: "Не купишь ли эти часы?" И я спросил: "Откуда у тебя эти часы?" И он сказал: "Я был у моей подружки, и она мне их дала". И я купил их за пятьдесят восемь динаров. Скажи мне, дешевы они за эту цену или дороги". И посмотри, что он тебе скажет. А когда ты уйдешь от него, приходи скорей ко мне и отдай мне часы".
И Камар-аз-Заман пошел к ювелиру и сделал так, как сказала ему женщина, и ювелир, увидев часы, сказал: "Они стоят семьсот динаров". И в него вошло подозрение.
А юноша оставил его и, придя к женщине, отдал ей часы, и вдруг ее муж вошел, пыхтя, и спросил: "Где мои часы?" - "Вот они здесь", - сказала она. И ювелир воскликнул: "Подай их сюда!" И когда женщина принесла ему часы, он вскричал: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высокого, великого!" - "О человек, - сказала она, - ты не без новостей! Расскажи мне, какие у тебя новости". - "Что я скажу! - воскликнул ювелир. - Я не знаю, что думать в этих обстоятельствах!"
И затем он произнес такие стихи:
"Всемилостивым клянусь, смущен я, сомнения нет,
Печали, не знаю, как меня окружили вдруг!
Я буду терпеть, пока узнает терпение,
Что вытерпеть горшее, чем мирра, я в силах был.
Ничто ведь не горько так, как мирра, но вытерпеть
Могу более жгучее, чем угли горячие.
А в том, что хочу я, власть не мне ведь принадлежит,
И тем, кто имеет власть, приказано мне терпеть".
"О женщина, - сказал он потом, - я видел у купца, нашего друга, сначала мой нож (а я узнал его потому, что его работа - изобретение моего ума, и подобного ему не найти), и он рассказал мне вещи, огорчающие сердце. И я пришел сюда и увидел нож здесь. А второй раз я увидел у него часы, и работа их - тоже изобретение моего ума, и не найдется подобных им в Басре. И наш друг опять рассказал мне вещи, огорчающие сердце, и я смутился в уме и не понимаю больше, что происходит". - "По твоим словам выходит, - сказала женщина, - что я - подруга этого купца и его милая и отдаю ему твои вещи, и ты допустил, что я тебя обманываю, и пришел меня спросить.
И если бы ты не увидел ножа и часов у меня, ты бы уверился в моем обмане. Но только, о человек, раз ты предположил обо мне такие предположения, я не буду есть с тобой одну пищу и пить одну воду после этого, так как ты мне отвратителен отвращением запрещающим".
И ювелир принялся ее уговаривать, и наконец умилостивил ее, и вышел, и стал раскаиваться в том, что обратился к ним с такими словами, и потом он пошел в лавку и сел там..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот семьдесят четвертая ночь
Когда же настала девятьсот семьдесят четвертая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что ювелир, выйдя от своей жены, стал раскаиваться в этих словах, и потом он ушел в лавку и сидел в лавке с Камар-аз-Заманом, и его охватило сильное волнение и задумчивость, больше которой нет, и он и верил и не верил. А под вечер он пришел домой один и не привел с собой Камар-аз-Замана. Женщина спросила его: "Где купец?" "У себя", - сказал он. И женщина молвила: "Разве остыла твоя дружба с ним?" - "Клянусь Аллахом, - ответил ювелир, - он стал мне противен после тото, что из-за него случилось". И жена его сказала ему: "Пойди приведи его ради меня".
И ювелир поднялся, и пришел в дом Камар-аз-Замана, и увидел свои вещи, разложенные там, и узнал их, и огонь загорелся в его сердце, и он начал вздыхать.
