И затем они позавтракали, и выпили кофе, и ушли по своим делам, и Камар-аз-Заман отправился к старухе и рассказал ей о том, что случилось..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот семьдесят вторая ночь
Когда же настала девятьсот семьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман, отправившись к старухе, рассказал ей о том, что случилось, и сказал: "Она говорила мне то-то и то-то, а я говорил ей то-то и то-то. Есть ли у тебя что-нибудь больше, чем этот план, чтобы привести меня к сближению с ней открыто?" - "О дитя мое, - сказала старуха, - мой план дошел досюда, и здесь истощились мои хитрости".
И Камар-аз-Заман оставил ее и отправился в хан. И наступило утро, а под вечер ювелир отправился к Камар-азЗаману и пригласил его, и Камар-аз-Заман сказал: "Мне невозможно идти с тобой". - "Почему это, спросил ювелир, - я полюбил тебя и не могу больше с тобой расстаться? Заклинаю тебя Аллахом, пойдем со мной". - "Если ты хочешь долго быть со мной вместе и продлить дружбу между мной и тобой, найми мне дом рядом с твоим домом, - сказал Камар-аз-Заман, - и если захочешь, ты будешь бодрствовать у меня, и я буду бодрствовать у тебя, и перед сном каждый из нас уйдет в свой дом и будет спать у себя". - "У меня есть дом рядом с моим домом, - сказал ювелир, - и он моя собственность. Пойдем ко мне сегодня вечером, а завтра я освобожу его для тебя".
И Камар-аз-Заман пошел, и они поужинали и совершили вечернюю молитву, и муж женщины выпил чашку, где было снадобье, и заснул, а в чашке Камар-аз-Замана не было примеси, и он выпил ее и не заснул. И жена ювелира пришла к нему и просидела, беседуя с ним, до утра, и ее муж валялся, точно мертвый, а потом он очнулся, как обычно, от сна и послал за своим жильцом и сказал ему: "О человек, освободи мне мой дом - он мне понадобился". - "На голове и на глазах!" - ответил жилец, освободил дом, и Камар-аз-Заман поселился в нем и перенес в него все свои пожитки. И в этот вечер ювелир провел время у Камар-аз-Замана, а потом он ушел домой.
На следующий день его жена послала за искусным строителем и, призвав его, соблазнила его деньгами, и он сделал ей из ее дома подземный ход, который вел в дом Камар-аз-Замана, и устроил опускную дверь под землей. И не успел Камар-аз-Заман опомниться, как женщина вошла к нему, неся с собой два мешка денег. "Откуда ты пришла?" - спросил он. И она показала ему подземный ход и сказала: "Возьми эти два мешка его денег", - и села. И она забавлялась и играла с ним до утра, а потом сказала: "Подожди, я схожу к нему и разбужу его, чтобы он ушел в свою лавку, а потом приду к тебе". И Камар-аз-Заман сел и стал ее ждать. А она пошла к своему мужу и разбудила его, и он встал, омылся, помолился и ушел в лавку. И после его ухода она взяла четыре мешка, и пришла к Камар-аз-Заману подземным ходом, и сказала: "Возьми эти деньги". И посидела у него, а затем каждый из них ушел своей дорогой, и женщина пошла к себе домой, а Камараз-Заман отправился на рынок. И когда, ко времени заката, он вернулся к себе домой, он увидел у себя десять мешков, и драгоценные камни, и другие вещи. А потом ювелир пришел к Камар-аз-Заману, в его дом, и увел его к себе, в ту комнату, и они вместе провели вечер. И невольница, по обычаю, вошла к ним и дала им напиться, и ее господин заснул, а с Камар-аз-Заманом ничего не случилось, так как его чашка была безвредная, без примеси.
И женщина пришла к нему и сидела, играя с ним, а невольница носила вещи в дом Камар-аз-Замана через подземный ход, и они были в таком положении до утра. А затем невольница разбудила своего господина и напоила обоих кофе, и каждый из них ушел своей дорогой.
И на третий день женщина показала Камар-аз-Заману нож, принадлежащий ее мужу (а он был его работы и был сделан его рукой, и ювелир истратил на него пятьсот динаров, так что нельзя было найти ему равного по красоте работы, и люди так часто просили у ювелира этот нож, что он положил его в сундук, и его душа не соглашалась продать его никому), и сказала Камар-аз-Заману: "Возьми этот нож, положи его за пояс и пойди к моему мужу. Сядь с ним рядом, вынь нож из-за пояса и скажи: "О мастер, взгляни на этот нож, - я купил его сегодня. Расскажи мне, проиграл я на нем или выиграл". И мой муж узнает нож, но ему будет стыдно сказать тебе: "Это мой нож!" И если он тебя спросит, где ты его купил и за сколько ты его получил, скажи ему: "Я увидел двух левантинцев, которые дрались, и один из них спросил другого: "Где ты был?" И тот сказал: "Я был у моей подружки; всякий раз, как я с ней встречаюсь, она дает мне денег, а сегодня она мне сказала: "Сейчас у меня руки коротки для денег, но возьми этот нож - это нож моего мужа". И я взял у нее нож и хочу его продать". И нож мне понравился, и когда я услышал, что он говорит это, я спросил его: "Ты продашь его мне?" И он сказал: "Покупай". И я взял у него нож за триста динаров. Узнать бы, дешево это или дорого!" И посмотри, что он тебе скажет. А потом поговори с ним немного и уйди от него и приходи скорей ко мне - ты увидишь, что я сижу у входа в подземный ход и жду тебя, - И отдай мне нож".
"Слушаю и повинуюсь!" - сказал Камар-аз-Заман, и потом он взял нож, и, положив его за пояс, пошел в лавку ювелира, и приветствовал его. И ювелир сказал ему: "Добро пожаловать!" И посадил его, и он увидел у него за поясом нож, и удивился, и сказал про себя: "Это мой нож, но кто же передал его этому купцу?" И он стал размышлять и говорил про себя: "Узнать бы, мой это нож или похожий на него!" И вдруг Камар-аз-Заман вынул нож и сказал: "О мастер, возьми этот нож, взгляни на него". И когда ювелир взял нож у него из рук, он узнал его, как нельзя лучше, но постыдился сказать: "Это мой нож..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот семьдесят третья ночь
Когда же настала девятьсот семьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что ювелир, взяв нож у Камар-азЗамана, узнал его, но постыдился сказать: "Это мой нож". И спросил: "Где ты его купил?" И Камар-аз-Заман рассказал ему то, что его научила рассказать женщина, и ювелир сказал: "Такой нож за эти деньги - дешев, так как он стоит пятьсот динаров". И огонь загорелся у него в сердце, и руки его запутались и не могли делать его работу. И Камар-аз-Заман стал с ним разговаривать, но ювелир был погружен в море размышлений, и всякий раз, как юноша говорил ему пятьдесят слов, он отвечал одно слово, и сердце его было в мучении, а тело его было в волнении, и ум его смутился, и он стал таким, как сказал поэт:
