Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
Вот это была удача!
Кроме Тита и Авки поехали Томчик Вавага, кучерявый Бастик Каталка и его приятель Кир Очкарик. И, конечно же, Гуська!
Звали и Даньку Белоцвета, но оказалось, что он едет на берег с императорскими барабанщиками. Те будут участвовать в торжественной встрече императора Тыквогонии, президента Никалукии и всяких других правителей с обоих материков — герцогов, губернаторов, вождей и премьеров.
Многие тыквогонцы готовы были не дожидаться официального торжества, а попрыгать в лодки, на плоты или даже оседлать специальные надувные колбасы и поскорее кинуться к дальнему берегу. Знакомиться с неизвестным народом! Кое-кто припас уже всякие товары для торговли и обмена. Однако пограничная стража с копьями и тыквами-вонючками плотно оцепила побережье. Всем нетерпеливым говорили одно и то же:
— Нечего соваться вперед императора! Успеете! Сначала его величество обо всем договорится с никалукскими властями, а потом уж будем пускать всех желающих. Только с особой печатью в паспорте.
На чужом континенте, видимо, рассуждали так же: ни одна лодка с той стороны не пристала к здешнему берегу. Если не считать, конечно, катеров и пышных галер со всякими правительственными курьерами — они готовили предстоящую встречу.
У мальчишек никаких паспортов, разумеется, не было. Но Авка и Гуська рассуждали просто: в пограничном оцеплении все равно найдется дырка. Надо только не соваться в самую гущу народа, который будет глазеть на торжества. Надо отойти по берегу подальше, дождаться сумерек, тихонько сесть на плот, и — погребли!
Плот они вдвоем соорудили заранее — из остатков старого забора, которые нашли в зарослях дубняка за деревней. Другим ребятам ничего говорить не стали. Зачем лишние люди, если ты собираешься на свидание!
Гуська опять был в своих необъятных белых штанах — выстиранных и поглаженных ради торжественного случая. Авка сперва тоже хотел надеть парадный костюм, но потом решил:
— Я лучше надену доспехи.
Это ведь здорово, если он предстанет перед Звенкой в костюме юного рыцаря! Уж тогда она обязательно остановит на нем восхищенный взгляд. Если даже… если даже сейчас уже и не помнит о нем…
Гуська, однако, мыслил более здраво:
— А если булькнешься с плота в этом железе? Никакие киты тебя не спасут.
— Не булькнусь! Плот вон какой большущий, не опрокинется! Мы на нем переедем как на корабле!
— Ладно, переедем. А где там искать Звенку? — сказал опять трезвомыслящий Гуська.
Авка и сам думал про это. Сперва казалось: едва они переправятся, и Звенка тут как тут. Но… как она узнает, где именно надо ждать Авку? Да и будет ли ждать? Может, и не думает о нем. А он как ее отыщет среди многотысячной толпы?
А может быть, Звенки и не будет в толпе? Вдруг она скажет: «Больно мне надо толкаться там! Все ноги пообступают…» И останется дома…
А дома — это где? В своей столичной квартире или… Она же любимая дедушкина внучка! А дедушка смотритель маяка! Она часто живет у него. И она знает, что Авке это известно!
Авка попросил у Тита Минутки дядюшкину подзорную трубу. С ней Авка и Гуська опять убежали на берег — в «свои», привычные уже заросли дубняка. Обшарили трубою весь дальний берег. Много интересного было там — и чудные дома с треугольными башнями, и зеркальные купола, и разноцветные паруса у пристаней, и толпы на длинных набережных. Но Авка торопился (Тит дал трубу лишь на полчасика). И мельком глянув на чужую жизнь, Авка стал искать главное.
— Не туда смотришь, — сказал догадливый Гуська. — Маяк, он во-он где! На правом мысу. Простым глазом видно.
И Авка увидел маяк. На высоком каменном выступе. Белочерная круглая башня со стеклянной надстройкой. В трубу все показалось очень близким. Было видно, как полощется выстиранное белье на веревке, протянутой от башни к приземистому домику. На крыльце сидел кудлатый пес. Ходили куры…
А людей не было. И все же Авка всем сердцем ощутил: это то самое место!
Так он и сказал Гуське.
Гуська опять остудил его:
— Может, тебе просто кажется.
— Нет! Я чувствую! — И все же Авка засомневался.
Гуська (ох, что бы Авка без него делал?) деловито предложил:
— Давай узнаем точно, Звенкин это маяк или нет.
— Как?!
— Птичка-то у тебя зачем?..
Гуська забрал у Авки желтую искрящуюся ласточку. Выдернул из подола Авкиной рубахи нитку. Обвязал ею скользкую стеклянную птичку.
— На, держи… Да не качай, пусть висит спокойно.
Ласточка повисла на нитке, зажатой в Авкиных пальцах.
— Ну и что? — грустно сказал Авка.
— Подожди… Смотри, куда повернулся клюв!
Стеклянная головка смотрела на дальний маяк.
— Гуська, это, может, случайность…
— Сам ты случайность! — И Гуська крутнул птичку. Она повертелась и опять замерла клювом к маяку.
— Ура… — тихонько выдохнул Авка. И толкнул желтую ласточку сам. И снова она, покачавшись, указала головкой туда.
И так было много раз. И Авка радовался все больше, даже приплясывал. И уже не смотрел на Гуську. А тот стоял рядом и держал на ладони зеленого зайчонка. Авка наконец заметил это и почему-то смутился. А Гуська сказал тихонько:
— Он стал очень теплый…
Торжественная встреча назначена была на завтра. На вечер. Чтобы можно было с двух сторон запустить роскошный фейерверк. А сейчас плотники с разных берегов сколачивали посреди пролива две обширные платформы со столбами, перилами и бархатным навесом. Одну — для глав государств, другую — для почетных гостей и оркестров. Никалукские мастера все были в желто-черных клетчатых жилетах. В трубу можно было увидеть, как они угощают мешковатых тыквогонских работников чем-то из блестящих бутылок.
Но в конце концов глазеть на пролив и дальний берег надоело. Вся компания побежала за ближний мыс, чтобы искупаться без помех. Потом решили поиграть в галки-обгонялки, трое на трое.
Гуська быстро глянул на Авку и начал расчет:
Мальчик девочку искал
Среди сосен, среди скал,
Средь людей и средь зверей,
Средь зажженных фонарей.
Звал ее на берегу,
А девчонка — ни гугу!
«Все равно тебя найду
И с собою уведу!»
Удивительное дело, никто не заспорил, что считалка — девчоночья. Авка же понял: Гуська совершил еще одно маленькое колдовство, в дополнение к колдовству с ласточкой.
Вечер пришел светло-синий, с пухлой луной, которая отражалась в спокойном проливе. По всему берегу горели костры. И за проливом по всей береговой кромке тоже мерцала оранжевая россыпь огоньков. И переливались огни города. Доносилась незнакомая музыка. У здешних костров тоже играли на тыквогуслях и крутили мелодии на маленьких переносных тыквофонах.
Авка и приятели посидели у костра. Поели ухи, которую приготовила тетушка Тита Минутки («Титовая тетушка»!). Улеглись в сарае на старых парусах, от которых пахло смолой и водорослями. И долго болтали о том о сем. Гуська наконец сонно засопел у Авкиного плеча. А тот еще долго лежал с открытыми глазами и видел в темноте Звенку…
Новый день был длинный, опять с купанием, играми и веселой беготней среди береговой толпы. Но много рассказывать об этом не стоит. Потому что главным для Авки были не эти дела, а его нетерпение. Да и для Гуськи тоже.
Наконец солнце съехало к дальнему берегу и стало прятаться за никалукские шпили и купола. Тит Минутка сказал, что пора двигать на берег — к тому месту, откуда лучше всего будут видны платформы и вся церемония. Это примерно в миле от деревни.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
