Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Нанял его в работники один мужик, а сам с женой собрался в город; жена и говорит Иванушке:
– Останешься ты с детьми, гляди за ними, накорми их!
– А чем? – спрашивает Иванушка.
– Возьми воды, муки, картошки, покроши да свари – будет похлебка!
Мужик приказывает:
– Дверь стереги, чтобы дети в лес не убежали!
Уехал мужик с женой; Иванушка влез на полати, разбудил детей, стащил их на пол, сам сел сзади их и говорит:
– Ну, вот, я гляжу за вами!
Посидели дети некоторое время на полу, – запросили есть; Иванушка втащил в избу кадку воды, насыпал в нее полмешка муки, меру картошки, разболтал всё коромыслом и думает вслух:
– А кого крошить надо?
Услыхали дети – испугались:
– Он, пожалуй, нас искрошит!
И тихонько убежали вон из избы.
Иванушка посмотрел вслед им, почесал затылок, – соображает: «Как же я теперь глядеть за ними буду? Да еще дверь надо стеречь, чтобы она не убежала!»
Заглянул в кадушку и говорит:
– Варись, похлебка, а я пойду за детьми глядеть!
Снял дверь с петель, взвалил ее на плечи себе и пошел в лес; вдруг навстречу ему Медведь шагает – удивился, рычит:
– Эй, ты, зачем дерево в лес несешь?
Рассказал ему Иванушка, что с ним случилось.
Медведь сел на задние лапы и хохочет:
– Экой ты дурачок! Вот я тебя съем за это!
А Иванушка говорит:
– Ты лучше детей съешь, чтоб они в другой раз отца-матери слушались, в лес не бегали!
Медведь еще сильней смеется, так и катается по земле со смеху!
– Никогда такого глупого не видал! Пойдем, я тебя жене своей покажу!
Повел его к себе в берлогу. Иванушка идет, дверью за сосны задевает.
– Да брось ты ее! – говорит Медведь.
– Нет, я своему слову верен: обещал стеречь, так уж устерегу!
Пришли в берлогу. Медведь говорит жене:
– Гляди, Маша, какого я тебе дурачка привел! Смехота!
А Иванушка спрашивает Медведицу:
– Тетя, не видала ребятишек?
– Мои – дома, спят.
– Ну-ка, покажи, не мои ли это?
Показала ему Медведица трех медвежат; он говорит:
– Не эти, у меня двое было.
Тут и Медведица видит, что он глупенький, тоже смеется:
– Да ведь у тебя человечьи дети были!
– Ну да, – сказал Иванушка, – разберешь их, маленьких-то, какие чьи!
– Вот забавный! – удивилась Медведица и говорит мужу: – Михайло Потапыч, не станем его есть, пусть он у нас в работниках живет!
– Ладно, – согласился Медведь, – он хоть и человек, да уж больно безобидный!
Дала Медведица Иванушке лукошко, приказывает:
– Поди-ка набери малины лесной, – детишки проснутся, я их вкусненьким угощу!
– Ладно, это я могу! – сказал Иванушка. – А вы дверь постерегите!
Пошел Иванушка в лесной малинник, набрал малины полное лукошко, сам досыта наелся, идет назад к медведям и поет во всё горло:
Эх, как неловки
Божии коровки!
То ли дело – муравьи
Или ящерицы!
Пришел в берлогу, кричит:
– Вот она, малина!
Медвежата подбежали к лукошку, рычат, толкают друг друга, кувыркаются, – очень рады!
А Иванушка, глядя на них, говорит:
– Эхма, жаль, что я не Медведь, а то и у меня дети были бы!
Медведь с женой хохочут.
– Ой, батюшки мои! – рычит Медведь, – да с ним жить нельзя, со смеху помрешь!
– Вот что, – говорит Иванушка, – вы тут постерегите дверь, а я пойду ребятишек искать, не то хозяин задаст мне!
А Медведица просит мужа:
– Миша, ты бы помог ему!
– Надо помочь, – согласился Медведь, – уж очень он смешной!
Пошел Медведь с Иванушкой лесными тропами идут – разговаривают по-приятельски.
– Ну и глупый же ты! – удивляется Медведь, а Иванушка спрашивает его:
– А ты – умный?
– Я-то?
– Ну да!
– Не знаю.
– И я не знаю. Ты – злой?
– Нет. Зачем?
– А по-моему – кто зол, тот и глуп. Я вот тоже не злой. Стало быть, оба мы с тобой не дураки будем!
– Ишь ты, как вывел! – удивился Медведь.
Вдруг видят: сидят под кустом двое детей, уснули. Медведь спрашивает:
– Это твои, что ли?
– Не знаю, – говорит Иванушка, – надо их спросить. Мои – есть хотели.
Разбудили детей, спрашивают:
– Хотите есть?
Те кричат:
– Давно хотим!
– Ну, – сказал Иванушка, – значит, это и есть мои! Теперь я поведу их в деревню, а ты, дядя, принеси, пожалуйста, дверь, а то самому мне некогда, мне еще надобно похлебку варить!
– Уж ладно! – сказал Медведь. – Принесу!
Идет Иванушка сзади детей, смотрит за ними в землю, как ему приказано, а сам поет:
Эх, вот так чудеса!
Жуки ловят зайца,
Под кустом сидит лиса,
Очень удивляется!
Пришел в избу, а уж хозяева из города воротились, видят: посреди избы кадушка стоит, доверху водой налита, картошкой насыпана да мукой, детей нет, дверь тоже пропала, – сели они на лавку и плачут горько.
– О чем плачете? – спросил их Иванушка.
Тут увидали они детей, обрадовались, обнимают их, а Иванушку спрашивают, показывая на его стряпню в кадке:
– Это чего ты наделал?
– Похлебку!
– Да разве так надо?
– А я почем знаю – как?
– А дверь куда девалась?
– Сейчас ее принесут, – вот она!
Выглянули хозяева в окно, а по улице идет Медведь, дверь тащит, народ от него во все стороны бежит, на крыши лезут, на деревья; собаки испугались – завязли, со страху, в плетнях, под воротами; только один рыжий петух храбро стоит среди улицы и кричит на Медведя:
– Кину в реку-у!..
П. П. Бажов
Медной горы Хозяйка
Пошли раз двое наших заводских траву смотреть. А покосы у них дальние были. За Северушкой где-то.
День праздничный был, и жарко – страсть. Парун чистый. А оба в горе робили, на Гумешках то есть. Малахит-руду добывали, лазоревку тоже. Ну, когда и королек с витком попадали и там протча, что подойдет.
Один-от молодой парень был, неженатик, а уж в глазах зеленью отливать стало. Другой постарше. Этот и вовсе изробленный. В глазах зелено, и щеки будто зеленью подернулись. И кашлял завсе тот человек.
В лесу-то хорошо. Пташки поют-радуются, от земли воспарение, дух легкий. Их, слышь-ко, и разморило. Дошли до Красногорского рудника. Там тогда железну руду добывали. Легли, значит, наши-то на травку под рябиной да сразу и уснули. Только вдруг молодой, – ровно его кто под бок толкнул, – проснулся. Глядит, а перед ним на грудке руды у большого камня женщина какая-то сидит. Спиной к парню, а по косе видать – девка. Коса ссиза-черная и не как у наших девок болтается, а ровно прилипла к спине. На конце ленты не то красные, не то зеленые. Сквозь светеют и тонко этак позванивают, будто листовая медь. Дивится парень на косу, а сам дальше примечает. Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо – на месте не посидит. Вперед наклонится, ровно у себя под ногами ищет, то опять назад откинется, на тот бок изогнется, на другой. На ноги вскочит, руками замашет, потом опять наклонится. Однем словом, артуть-девка. Слыхать – лопочет что-то, а по-каковски – неизвестно, и с кем говорит – не видно. Только смешком все. Весело, видно, ей.
Парень хотел было слово молвить, вдруг его как по затылку стукнуло.
– Мать ты моя, да ведь это сама Хозяйка! Ее одежа-то. Как я сразу не приметил? Отвела глаза косой-то своей.
А одежа и верно такая, что другой на свете не найдешь. Из шелкового, слышь-ко, малахиту платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шелк, хоть рукой погладить.
«Вот, – думает парень, – беда! Как бы только ноги унести, пока не заметила». От стариков он, вишь, слыхал, что Хозяйка эта – малахитница-то – любит над человеком мудровать.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
