На дороге они увидели толпу любителей петушиных боев. Петухи дрались, а любители бились об заклад. Каль тихо сказал:
– Мать, я сейчас превращусь в петуха, продай меня за тысячу тенег и иди домой, а я потом догоню тебя.
– Эй, оставь эти глупости, идем отсюда, – возразила старушка. Тогда Каль перекувырнулся и превратился в коня. Мать испугалась и бросилась по дороге, но конь не пускал ее.
– Ну, какой я? – спросил конь голосом Каля.
– Э, сынок, ты хороший. Превращайся в петуха, я продам тебя, – пролепетала испуганная мать.
Каль превратился в петуха. Мать взяла его за пазуху и пошла. Тут один из любителей спросил ее:
– Эй, бабушка, продаете петуха?
– За тысячу тенег, дешевле не отдам, – ответила старушка.
Юноша купил за тысячу тенег петуха, а мать Каля пошла своим путем.
Каль схватился с одним петухом, ударил его шпорой и убил. Подрался со вторым – и его убил. С третьим он так же расправился.
– Дайте-ка я посмотрю петуха, – сказал обрадованный хозяин, но только подошел, как вдруг Каль вспорхнул, пролетел над ним и сел по другую сторону забора.
Там он принял свой человеческий вид и пошел своей дорогой.
– Эй, Плешивый, не видел петуха? – спросил расстроенный хозяин.
– Какой-то красный петух пролетел вон туда, – ответил Каль.
Скоро он нагнал мать и заговорил с ней:
– Матушка, завтра в базарный день я превращусь в верблюжонка. Выведите его на базар и просите десять тысяч тенег, только не продавайте с веревкой.
Утром Каль перекувырнулся и превратился в верблюжонка. Мать повела его на базар. Подошел Катламахур и давай торговаться.
– Сколько просишь за верблюжонка? – спросил он.
– Тысячу тенег, не меньше, – ответила она.
Заплатил Катламахур тысячу тенег и хотел увести верблюжонка, но старуха крепко ухватилась за веревку и не отдавала ее.
– Сколько заплатить за веревку? – спросил Катламахур.
Старуха запросила десять тысяч тенег. Мастер заплатил. Верблюжонок только грустно поглядел на мать и, не вымолвив ни слова, заплакал.
А Катламахур срезал у реки здоровый сук и бил верблюжонка по спине до тех пор, пока не сломал его. Дома Катламахур окликнул дочь:
– Эй, Бахтикара, вынеси-ка мой кинжал, мне надо зарезать верблюжонка.
Девушка вышла с кинжалом, посмотрела и узнала в верблюжонке Каля. Она спрятала кинжал в рукав и сказала:
– Отец, я не нашла кинжал.
– Иди сюда, подержи верблюжонка, я сам найду, – сказал Катламахур.
Подбежав к верблюжонку, Бахтикара перерезала веревку на его шее и шепнула:
– Беги!
Когда Каль убежал, она воскликнула:
– Отец, верблюжонок вырвался!
Выскочив на улицу, Каль перекувырнулся, превратился в голубя и полетел. Катламахур принял образ ястреба и погнался за ним.
Каль превратился в распустившийся цветок на чалме падишаха. А Катламахур превратился в придворного поэта и начал, играя на домбре, декламировать поэму. Падишаху понравилась поэма, и он сказал:
– Эй, поэт, проси все, что твоей душе угодно, – исполню!
– Я хочу, чтобы вы преподнесли мне цветок из вашей чалмы, – отвечал поэт.
– Хороший, пахнет, – проговорил падишах, понюхав цветок. Затем он подозвал мальчика и приказал ему:
– На, передай этот цветок поэту, пусть понюхает и вернет.
Поэт только хотел понюхать цветок, как колючка впилась ему в нос.
Цветок понюхали жена и дочь падишаха, но ничего с ними неприятного не случилось. Дочь падишаха сказала отцу:
– Я не отдам цветок поэту.
Катламахур протянул руку, чтобы схватить цветок, но тут он рассыпался по земле просом. Одно зернышко закатилось в туфлю падишаха, другое превратилось в шакала, а третье в коршуна. Катламахур стал курицей и принялся клевать просо, но шакал вцепился в крыло курицы. Катламахур вырвался и сделался цыпленком, но цыпленка растерзал ястреб. Тут Катламахуру пришел конец.
– Ассалям алейкум, мой падишах, – поздоровался Каль и вернул себе человеческий вид. – Вот это и есть то самое ремесло, которого никто не знает. Теперь отдадите свою дочь за меня?
Падишах устроил на сорок дней и сорок ночей пир-веселье и выдал свою дочь за Каля. Так Каль достиг исполнения желаний.
Перевод А. Мордвилко.
ШАЙТАН
Весною, в тот день, когда прилетели ласточки, погнал я в поле быков пахать. Прошел шагов семь, вдруг передо мной какая-то ямка на дороге. Остановился я, посмотрел, вижу – на дне уголек лежит. Взял я этот уголек, завязал в тряпочку и повесил ее быку на рога, а сам лег и заснул. Когда я проснулся, пошел в хлев и развязал узелок. Выскочило из тряпочки что-то, похожее на шайтана. Сам высокий, глаза как тарелки, рот до ушей, на голове у него шапка, да такая, что уши у нее длинные как руки. Выскочил этот шайтан, забрался в ясли и лег там. У меня со страху душа в пятки ушла.
Вдруг этот черт вылез из яслей, подскочил ко мне с одного боку, потом с другого, скривил голову набок и тихонько толкнул меня. Я разозлился, сорвал у него с головы шапку и убежал. Шайтан – за мной. Бежал я по улице и, не помня себя от страху, забежал в мечеть. Черт чуть-чуть меня не догнал, но в мечеть не пошел. Стоит у порога и просит меня, упрашивает:
– Не обижай меня, отдай шапку!
Но я говорю: «Нет!» Стоим так, он на меня смотрит, я на него смотрю. Наконец шайтан говорит мне:
– Давай будем дружить!
Пожалел я черта и говорю ему: «Ладно!» Вышел я из мечети и пошел за ним. Мы друг друга видим, а нас никто не видит. Шайтан говорит мне:
– Друг, я тебя сейчас поведу к одному баю на угощенье. Можешь не кушать, но посмотришь на мои проделки. Увидишь, что шайтан делать может.
Повел он меня в богатый байский дом. Большие ворота были открыты настежь. Шайтан вошел в них, я за ним иду. Смотрю – две собаки, большие-пребольшие, с ишака ростом, вытянулись и лежат. А шайтан хоть бы что, пнул их ногой и прошел. Собаки поднялись, смотрят во все стороны, но, не найдя никого, опять легли, задремали. А мы вошли в дом. Шайтан меня видит, и я его вижу, а нас никто не видит. Шайтан мне говорит:
– Проходи вперед, сядь около сундука и смотри.
Я тихонько прошел, уселся около сундука и жду, что дальше будет. Шайтан у порога остановился. А посреди комнаты сидит пузатый бай с двумя своими женами. Перед ними дастархан разостлан. Вот плов несут. Тут шайтан тихонько подошел, сел между байскими женами и начал уплетать плов за обе щеки. Бай и говорит своим женам:
– Или вы анаши накурились, или я анаши накурился, что-то мало сегодня сварили плова. И улетучился он как-то быстро. Блюдо пустое, а я совсем не наелся.
Потом говорит бай жене:
– Принеси мне чашку воды.
Тут шайтан вскочил, залез в кувшин с водой и не дает жене бая брать воду. Я его вижу, и он меня видит, но нас другие не видят. Шайтан достал из-за пазухи какую-то посудину и налил из нее чего-то в байскую чашку.
Когда жена бая поднесла к нему эту чашку, я протянул руку, толкнул чашку и опрокинул ее. Бай вздрогнул и говорит:
– Что это? Или я анаши накурился, или ты!
А жена ему говорит:
– Да вы же сами чашку не удержали.
Так три раза она баю чашку подносила, а я три раза опрокидывал ее.
Вдруг шайтан вылез из кувшина, стал малюсенький, как мошка, и упал в блюдо. Бай говорит жене:
Ой. жена, смотри, в блюдо упал теленок и плавает в нем. А ты вылезаешь из шелухи фисташки!
Я прямо остолбенел, когда увидел все шайтановы проделки, а он сорвал с моей головы свою шапку и убежал. Бай вдруг увидел меня и испугался.
– Как ты попал в мой дом? – спрашивает он.
Тут я все ему рассказал. Рассказал, как шайтан налил ему в чашку поганой воды, а я чашку опрокидывал и не давал ему выпить. Бай мне халат подарил, денег дал и взял с меня слово никому не рассказывать про эти шайтановы проделки.
