1 ноября Имрё Надь объявляет о выходе из состава организации Варшавского договора и требует, чтобы советские войска покинули Венгрию. Отменяется однопартийная система. Формируется новое революционное правительство, прежняя верхушка бежит в Москву.
В стране наступает хаос. В большинстве городов власть оказывается в руках революционных комитетов, из повстанцев формируется национальная гвардия, на их сторону переходит значительная часть армии.
Прекратилось железнодорожное и авиационное сообщение, перестали работать предприятия, магазины, банки.
Еще немного, месяц-другой, и Москва навсегда потеряла бы контроль за Венгрией. В конце концов, это понял и «либерал» Хрущев.
2 ноября на заседании Президиума ЦК он утверждает силовой вариант: ввод войск для полного подавления восстания и установления новой власти. Одним из авторов этого плана наряду с министром обороны маршалом Жуковым был генерал Серов.
3 ноября он вновь летит в Венгрию. Серову поручено лично контролировать ход операции, захватить вождей восстания во главе с Имрё Надем и восстановить работу местных органов безопасности.
С беспорядками было покончено в считанные недели. Имрё Надь и его правительство бежали, укрывшись в югославском посольстве. Власть перешла в руки Временного Венгерского революционного рабоче-крестьянского правительства под руководством переброшенного из Москвы Яноша Кадара. (Формально — именно обращение ВРП явилось основанием для ввода советских войск.).
Все это время Серов находился в самой гуще событий. В Москву председатель КГБ вернется лишь 1 декабря, когда, по его же выражению, полностью «усмирит венгров».
Еще 30 лет и 3 года этой европейской стране на Дунае предстоит строить социализм; вплоть до новой «цветной» революции…
К запискам Серова мы также приложили его письменные ответы для интервью «Красной звезде», которое так и не увидело свет. Поскольку ответы готовились уже в разгар перестройки, многие подробности и детали проводимых КГБ спецрпераций Серов раскрывает гораздо откровеннее, нежели чем в дневниках.
23 октября
В середине октября 56 года мне позвонил из Будапешта Покровский [562], что назревает какая-то неприятность.
Имре Надь*, премьер, и с ним ряд руководителей-венгров ведут себя обособленно от ЦК и секретаря Гере. Я сказал: «Тщательно разберитесь, в чем подоплека, и письменно донесите».
Через несколько дней пришла записка, но она меня не особенно удовлетворила, так как веские причины не были вскрыты. Я послал ее в ЦК. [563]
23 октября вдруг меня вызвали срочно на заседание Президиума ЦК, хотя моих вопросов не было. Когда пришел, то мне сказали, что в Венгрии неблагополучно, что там группа венгров из числа студентов выступила против ЦК и тут же решили, что для того, чтобы разобраться, надо вылететь Серову немедленно, а затем Микояну и Суслову [564].
24 октября
Я вернулся из ЦК, дал необходимые указания и на следующее утро вылетел [565]. Там я проинформировался у своего чекиста, кстати сказать, человека нерешительного и дипломата [566], а больше всего у посла СССР Андропова* о положении дел [567]. Приготовил особняк, где жил Верховный комиссар по Венгрии К. Е. Ворошилов, и стал ждать прилета Микояна и Суслова.
Вечером поездил и походил по городу. Наблюдал, как бродят группы молодежи, о чем-то шепчутся и т. д.
Утром уже мне сказали, что в районе Корвина (кинотеатра) группа молодежи забаррикадировалась и постреливают. Кроме того, захвачен один райисполком группой молодежи. Неспокойно в студенческом городке и в ряде других мест [568].
В полдень съездил на аэродром, встретил Микояна и Суслова и доложил. К вечеру они договорились встретиться в Политбюро с Гере, с Надем и другими товарищами.
Я к этому времени через Министерство внутренних дел Пироша* собрал дополнительные данные, что все дело затеяно Имре Надем, который недоволен политикой Гере, а скорее всего, хочет сам встать во главе Венгрии. Исполнителем его намерений является зять, который активно вооружает молодежь, студентов и разных проходимцев, — начальник главного управления полиции Венгрии Копачи*. Эти данные подтверждаются многими источниками [569].
Оружия роздано несколько сот стволов, а также и автоматов. И сейчас в район Корвин подбрасывают еще, используя городские водосточные трубы большого диаметра, по которым ходят знающие схему люди.
Я вечером все это доложил Микояну и Суслову, и втроем <мы> поехали на заседание Политбюро ЦК. Кстати сказать, ехать пришлось в бронемашинах, так как перед тем, как выехать, на нашей улице напротив советского посольства началась стрельба из автоматов [570].
Я пошел выяснить <причину её>, и оказалось, что из переулка повстанцы стали обстреливать наших солдат и офицеров. Те открыли ответный огонь.
Когда приехали в ЦК, там тоже кругом стояли бронетранспортеры, дежурили военные, одним словом, возникло военное положение.
Заседание политбюро начали с обсуждения положения в стране и в Будапеште. «Информаторов» было много, но ни Гере, ни другие толком ничего не знали.
Я Пирошу сказал, чтобы он выступил и рассказал. Он попытался — его постоянно перебивали, и он замолчал. Из выступлений я единственное, что понял, что студентов подбивают на выступления журналисты и особенно их вдохновитель Лошанцы*, который тоже поддерживает Имре Надя [571].
Я тогда, посоветовавшись с Микояном и Сусловым, решил выступить и сказать правду, как обстоит дело. Я выступил и сказал: «С повстанцами надо кончать, так как дело может принять плохой оборот. Уже сейчас десятки убитых и раненых. Все дело в том, что одним из вдохновителей является зять Имре Надя. А Лошанцы снабжает оружием нач. Главного Управления полиции Копачи» [572].
Когда я это сказал, на лице у Имре Надя выступили белые пятна, он заерзал на стуле, а у других вытянулись лица. «Поэтому, — закончил я. — Надо сейчас дать необходимые полномочия т. Пирошу, чтобы он принял решительные меры к выявлению и аресту инициаторов восстания, а политбюро к проведению соответствующей разъяснительной работы с населением».
После меня, смущенный, выступил Надь. Он только мог сказать, что зять у него хворый и вряд ли способен руководить повстанцами. Что касается Копачи, то он его почти не знает, но ему казалось, что он хороший работник.
Еще кто-то выступил с общими рассуждениями, и на этом закрылось обсуждение. Ничего не решили.
Мы сели в броневик: я первым, за мной Микоян и Суслов в отдельных броневиках. Когда мы выехали к президентскому дворцу, я увидел, что от площади идут две грузовые автомашины с людьми с белыми флагами. На каждой машине по 20–30 человек с оружием.
Я водителю приказал идти в лоб грузовику, чтобы его тем самым остановить затем. Когда сблизились, грузовик с визгом остановил машину. Я мысленно подумал: «не выдержали у него нервы», а не у нас, и не пошел на столкновение.
Я вышел из бронемашины и спрашиваю: «Что за люди, откуда и кто старший?», оказалось, что «повстанцы, введенные в заблуждение», и они едут якобы для переговоров к Имре Надю об условиях капитуляции.
Я, посоветовавшись с товарищем Микояном, который сидел в бронемашине, сказал, что с нашим офицером направляю их к Имре Надю в ЦК, там пусть разберутся, а когда приедем домой, по телефону проверим. Анастас Иванович согласился, так и сделали.
