Микаэль Айванхов - Грицанов Александр А.

4) констатация важности в этом контексте освоения различных психических техник «делания себя».

Конечной целью эзотерических усилий, нередко обозначаемых как «полет к себе», является попадание в истинный мир своего учения: душа «сама сподобится стать духом». Внутренний преобразованный мир эзотерика расширяется до пределов мира внешнего, замещает его. Природа религиозной молитвы интерпретируется в эзотерике как разновидность медитации, как целенаправленный, «трансгрессивный, выходящий за собственные пределы» перевод индивидуального сознания через некий порог. Целью технологий эзотеризма выступает борьба с земными страстями: переделка «посюстороннего», полностью земного индивида в существо эзотерическое, готовое к индивидуальному спасению. Истины эзотеризма адресованы человеку, и только через него они соотносимы с внешним миром.

Гарантиями истинности для эзотерических учений выступают:

— их фундамент, включающий в себя беспрецедентное культурное многообразие эзотерического опыта,

— плюрализм присущих им форм осмысления и объяснения мира,

— реальная осуществимость успешных жизненных техник самосовершенствования, принципиально недостижимых для науки и — в значительной степени — для религиозных практик.

Наука предлагает своим приверженцам массовое овладение прикладными технологиями познания, доступными любому субъекту — независимо от его нравственного облика и приверженности нормам человеколюбия. Эзотерика же — удел людей, достигших определенного уровня духовного совершенства. «Не навреди» — принцип, как правило, непонятный адептам науки, но отнюдь не чуждый распространителям эзотерического знания. В эзотерике Знание — удел Посвященных, предназначенное продолжателям исключительно духовной традиции.

Одним из главных тезисов эзотерической версии понимания человека и мира выступает следующий: не следует всерьез воспринимать идею неограниченного общественного прогресса (от «низшего» к «высшему», от «простого» к «сложному»). Также не следует всерьез воспринимать трактовки современной «научной» истории о нахождении «исторического нуля» где-то на уровне нескольких тысячелетий тому назад. Эзотерическая версия истории («метаистория») демонстрирует доминирование в жизни разумных существ нашей планеты разнообразных модификаций циклической модели. Исходные — в высшей степени глубокие — знания древних цивилизаций и культур оказались в результате погребены под более поздними домыслами, ложными теоретическими посылами и системными заблуждениями человечества.

Теология — богословие — эзотерика. Все версии человеческого знания о мире, располагающиеся вне науки, могут быть разграничены по степени их логической оснащенности. В конечном счете (в отличие от науки) все «духовные дисциплины» ориентированы на постижение Абсолюта: либо в формате «теологии» (четкого и логического знания о Боге, характерного для католичества), либо в виде богословия (знания о Боге, обретаемого преимущественно посредством мистических озарений, присущего православию), либо в виде внеконфессиональной эзотерики (ориентированной на проявление божественного в самом человеке).

В этом контексте принципиально важным выступает идея разделения версий неконфессиональной религиозной философии на меж-, над- и внеконфессиональную (И. И. Иванова).

Неконфессиональная религиозная философия направлена на рассмотрение или создание образа божества, которое является в той или иной степени абстрактным, лишенным индивидуальных качеств. При этом межконфессиональная философия имеет целью обоснование возможности существования некой целостной религии (обычно — «единого христианства»), свободной от конфессиональной расчлененности, являясь идейным продуктом процессов экуменизма и, в связи с этим, проблемой преимущественно христианской духовности. Надконфессиональная представляет собой синкретизм мистических, оккультных и спиритуалистических концепций, а также научного и паранаучного знания: в настоящее время это теософия Е. П. Блаватской, антропософия Р. Штейнера, Агни Йога Е. Рерих, Интегральная Йога Ауробиндо Гхоша, учение Всемирного Белого Братства, к которому принадлежали и которое создали П. Донов и М. Айванхов, и т. п.

Проблема интеллектуальной природы богопознания (рассматриваемого как определенное единство теологии, богословия, теософии и иных подходов) не нова для современного европейского мышления. Так, российский исследователь В.Ф. Пустарнаков, например, отмечает: «Во избежание недоразумений следует несколько слов сказать о самом термине богословие, или теология. В разное время в это понятие вкладывалось разное содержание. У Аристотеля богословие — это часть философии, которая занимается исследованием о Боге. В раннем христианстве богословием называли лишь учение о Христе. В этом, например, смысле евангелист Иоанн назывался богословом; титул богослова был присвоен также одному из Отцов Церкви Григорию Назианзину. Позднее в христианстве богословием, как правило, стали называть все, что является предметом христианской религии. Во всех последних случаях богословие представляется как нечто совершенно отличное от философии, и именно поэтому в рамках христианства вопрос о соотношении богословия и философии обсуждался, как правило, как вопрос о соотношении совершенно различных предметов. При этом встречались концепции, в соответствии с которыми богословие (в узком смысле слова, только как учение о Боге) рассматривалось, вслед за Аристотелем, как часть философии. Только в период схоластики в рамках богословия оформилось так называемое естественное богословие, претендовавшее на исследование предметов веры с философской точки зрения, в отличие от откровенного богословия, исходившего лишь из Писания и Предания» [89, с. 186].

Правомерно предположить, что доминирующей характеристикой возможного различения «теология — богословие — теософия» в религиозной философии выступает «стиль мышления, который определяется степенью и характером опоры на рационализм» [84].

С точки зрения православного философа В. Н. Лосского, богословие — это «интеллектуальный опыт бессилия, поражения мысли перед запредельностью умопостигаемого». Этот интеллектуальный феномен — православное богопознание / богопостижение — характеризовал и Н.А. Бердяев: «Вечное столкновение между мистикой и теологией связано с тем, что они говорят на разных языках. И невозможен перевод с одного языка на другой. Когда пытаются перевести опыт мистиков на язык теологии, то мистики сейчас же обвиняются в ереси. Язык мистики парадоксален, это не язык понятий, это не мышление, подчиненное закону тождества. Язык же теологии всегда стремится быть языком рационализированным, не допускающим противоречия, хотя и безуспешно. Поэтому так трудно выразить мистику на языке теологии и отвлеченной метафизики, всегда получается искажение» [76, с. 428–429].

Согласно вполне легитимной в XX ст. точке зрения, теософия, ориентированная на эзотерическое миро- и богопостижение, являет собой равноправную и самостоятельную версию триады «теология — богословие — теософия». Она, согласно Бердяеву, искушает «примирением между верой и знанием, религией и наукой». Как подчеркивал этот великий русский православный мыслитель: «Духовная настроенность теософов не христианская, в ней есть ложная возвышенность и ходульность. Теософия соблазняет братством людей и народов, которого не осуществляет. Но такого рода духовные течения предшествуют сильному религиозному свету» [77, с. 186]. И аналогично: «органическое влечение к объективности, к онтологическо-метафизическому пониманию религиозной жизни… ведет к углублению философской мысли, к стремлению к глубокой и конкретной форме философской спекуляции, которая проявляется как мистико-спекулятивная теософия» [1] [93, с. 9].

Иванова предложила осмысливать эту проблему так: «Теология — это богопознавательная, апологетическая и религиозно-нормативная идеология, основанная на значительном преобладании среди ее познавательных средств элементов рационализма (обычно аристотелевского типа и особенно в виде формальной логики) [2]. Богословие — это такая же идеология, но с преобладанием иррациональных познавательных средств (в противоположность теологии), из которых, однако, должны быть исключены неортодоксальная мистика и эзотерика (в отличие от теософии) [3]. Теософия же выступает в основном только как богопознание, но с преимущественным использованием не просто иррациональных, а, главным образом (в отличие от богословия), мистических и эзотерических средств [4].