Феррари. В погоне за мечтой. Старт - Брицци Энрико

Джизе хотелось насладиться атмосферой праздника, как в детстве, хотя теперь она научилась отличать честного человека от проходимца, и у нее были двое детей, которые требовали заботы. Дино осмотрел еще не все лотки, а она то и дело останавливалась, чтобы поболтать с каким-нибудь встреченным знакомым или родственником. Пока Энцо спокойно спал, завернутый в теплое одеяльце, повода спешить не было.

На перекрестке с виа Сан-Карло, как раз возле киоска Розины, Дино как завороженный застыл перед прилавком с маленькими клетками, где пищали крошечные цыплята. Он с такой отчаянной настойчивостью принялся клянчить, чтобы ему купили цыпленка, что Джиза невольно улыбнулась.

– Мы не сможем его купить, – возразила она тем ласковым голосом, каким матери отговаривают детей от покупки того, что им самим очень хочется. – Они быстро превратятся во взрослых кур, а в порядочных домах кур не держат.

Мальчик не унимался и бормотал:

– Это несправедливо, в конце концов…

В голосе у него зазвенела упрямая решимость, которая напомнила Джизе об отце ее детей. Ее муж, Альфредо Феррари, для всех Фредо, вбил себе в голову, что непременно должен остаться в мастерской и закончить срочную работу. Джиза глубоко вздохнула: пропала возможность хоть раз провести праздник вчетвером.

– Вот этот – самый маленький.

Дино ринулся на штурм уже с патетикой в голосе. Вытянув палец, он проследил за передвижениями пушистого комочка и совершенно серьезно заявил:

– Он никогда не станет курицей. Это я тебе обещаю, мама.

Джиза улыбнулась его наивной уверенности, и в этот момент в ворота хлынула людская волна.

Джизу без всякого предупреждения кто-то толкнул, и она громко крикнула, чтобы поберегли детей, но вокруг уже бушевал полный хаос. Вдруг людской поток устремился вдоль главной улицы, в сторону от площади. Может, взорвалась бомба? Или пошли новые разборки между либералами и республиканцами?

Она нашла безопасное место, прислонившись к колонне, которая была ближе остальных к киоску, и оттуда наблюдала за происходящим. Вдруг она увидела пожилого священника: вытаращив от страха глаза, он несся большими прыжками, придерживая сутану.

– Святой Джеминиано, молись за нас! – услышала она его голос. – Спаси нас и помилуй, грядет демон в колеснице!

За спиной священника никого не было видно, и горожане начали потихоньку выглядывать из своих укрытий, чтобы разобраться, что же все-таки произошло.

Джиза поцеловала в лоб закутанного в одеяльце малыша и подозвала старшего, который высунулся на улицу:

– Стой рядом, Диди!

И застыла от удивления, когда услышала его восторженный крик:

– Это папа! Это мой папа!

Тут уже и она выглянула из-за колонны, и то, что она увидела, не забудется никогда.

По самой середине улицы, расчищая дорогу, вышагивали двое карабинеров. За ними двигалась развеселая компания ребятни, в которую затесались лающие собаки. Ошалевшие от восторга дети и собаки расступались перед четырехколесной повозкой, которая, попыхивая дымком, с ворчанием медленно ехала посередине улицы, причем в нее никто не был впряжен. Она ехала сама по себе!

Дино все было хорошо видно: в этой волшебной повозке, покрытой бирюзовым лаком, согнувшись над рулем, сидел человек, которого Джиза когда-то поклялась не покидать ни в горе, ни в радости. Его бородатое лицо наполовину закрывали толстые рабочие очки, между колен поблескивала серебристая рулевая колонка, руки уверенно обхватывали руль. Фредо вел повозку с сосредоточенностью пиротехника.

Джиза хорошо знала и изящного господина с небесно-голубыми глазами и усами «а-ля император», который стоял в повозке рядом с водителем, приветственно махая шляпой всем, включая толпу. Это был Леонид, седьмой граф ди Рипафратта, лучший друг ее мужа и единственный в мире человек, к которому муж ее ревновал. Этот аристократ, владелец одного из самых роскошных дворцов Модены, пользовался весьма противоречивой славой. Одни считали его человеком блестящей культуры, щедрым меценатом и ведущим представителем националистического общества «Звезда Италии», другие же придерживались иного мнения, менее лестного: бездельник чистейшей воды, которому в жизни ничего не нужно, кроме радостей Вакха и Венеры.

Его пальто с норковой опушкой едва сходилось на животе, и, стоя в повозке, он нависал над другом, сидящим на водительском месте, хотя гордость и подсказывала ему, что надо выдерживать подтянутую и величавую позу.

– Приветствуйте новый век, новую прекрасную эпоху! – скандировал он, довольный, как полководец, вернувшийся с победой. – Поздравьте «Де Дион», первый автомобиль, бороздящий улицы нашего славного города!

За карабинерами, бродягами и уличными мальчишками процессию быстрым шагом, чтобы не отстать, замыкали вечные коллеги Фредо и Леонида: уважаемые отцы семейств, агрономы, коммерсанты и руководители почтовых отделений, которые с детства велели называть себя «Полуночными Вралями». Время посеребрило им виски, но не погасило в них страсть к необычному, поэтому они и сопровождали двоих посланцев прогресса, посмеиваясь в усы над переполохом, вызванным среди горожан повозкой без лошадей.

– В путь так в путь! – торжественно провозгласил граф местное присловье, когда повозка поравнялась с укрытием Джизы. – Пусть пробудится к знанию то, что спрятано! Пусть откроются дороги, о существовании которых мы даже не подозревали! Именно к этой миссии призывают нас наши предки!

Из гущи притихшей толпы раздалось одинокое дрожащее «Браво!», словно долетевшее из темноты театральной галерки, и всеобщее изумление сразу же обернулось взрывом аплодисментов.

– Да здравствует автомобиль! – звучали крики. – Да здравствует граф Рипафратта! Да здравствует Феррари!

И это свидетельство всеобщего восхищения водитель автомобиля и Леонид восприняли, обменявшись сочувствующими и понимающими взглядами.

Джиза голубоко вздохнула, не зная, смутиться или улыбнуться навстречу счастливой улыбке мужа.

В конце концов, Фредо говорил ей о подобной чертовщине еще в первый вечер их знакомства.

Они познакомились четыре года назад на балу на рыночной площади в Марано на Панаро. Родители Джизы владели там длинным холмом с рядами вишен и семью бочками бальзамического уксуса.

В этих местах батраки ходили пешком, испольщики и фермеры ездили на двуколках, а мелкие землевладельцы, такие как ее отец, верхом на гнедых лошадях. Никто ей раньше не говорил о трехколесных велосипедах с моторчиками, об омнибусах или малолитражках, и ее подкупило, с каким восторгом Фредо слушал рассказы горожан обо всех транспортных новшествах. Этот человек, вежливый и тактичный, и в то же время сильный и смелый, как кирасир, сам построил себе мастерскую, где давал работу полдюжине местных мужчин, и был способен мечтать, как мальчишка.

Вначале, когда любовь только начинала расцветать, эта увлеченность Фредо казалась ей наивной и безвредной чертой его романтического характера. А потом она с испугом обнаружила, что беременна, и они спешно стали устраивать свадьбу. И вот тут Джиза поняла, что для ее жениха автомобиль давно стал настоящей одержимостью.

Держа в руках руль автомобиля под изумленными взглядами сограждан, Фредо Феррари не мог забыть, насколько длинен был путь, который привел их к этому триумфу.

Все началось десять лет назад, в тот вечер, когда Леонид вернулся из путешествия в Париж на Всемирную выставку.

Прошли всего три недели, но он вернулся в город совсем другим человеком.

Фредо пришел встречать друга на вокзал и остолбенел, увидев, как тот, весело крикнув «Вот так!», ловко спрыгнул на землю из вагона первого класса. В вытянутых руках путешественник держал лакированную китайскую трость для пеших прогулок. На голове у него сидел низкий цилиндр, украшенный голубой лентой, а из-под пиджака дерзко высовывался жилет в горошек того же цвета.

Фредо двинулся ему навстречу в некотором смущении: он не был уверен, что стоит сейчас проявлять их обычную дружескую фамильярность. А благородный путешественник тем временем принялся размахивать лакированной палкой, чтобы привлечь внимание носильщиков, и кричал им: