Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Шувалов Александр

«Последние годы Лобачевского были тяжелыми годами его жизни. Напряженная деятельность, семейные неприятности отразились на здоровье, зрение осла, — бело, и в шестьдесят лет он производил уже впечатление дряхлого старца». (Bat сильев, ЭСГранат, т. 27, с. 297.)

[1855 г.] «Еще до окончания печатания Лобачевский ослеп, и рукопись была уже продиктована его ученикам. Вообще последний год его жизни был тяжелым для него годом: повторялись обморочные припадки, пугавшие еГо сильно…» (Васильев, 1914, с. 551.)

Алкоголизм и самоубийство у братьев Н.И. Лобачевского позволяют предположите что и он сам мог также унаследовать от предков аномальную психику. А наличие «мозговой болезни» у одного сына Лобачевского и «необузданные порывы» у другого (оба умерли в молодости) подкрепляют это допущение. Более определенна можно говорить о наличии эмоциональной неустойчивости и склонности к дистимии. Однако «странные состояния некоего забытья» и сопутствующая симптоматика в возрасте 28 лет наводят уже на мысль о каком-то шизоформном психическом расстройстве. Женитьба в 40-летнем возрасте на 15-летней девушке в те времена, конечно, не была экзотичным поступком, но все же привлекла внимание биографов. Вряд ли Лобачевский страдал каким-либо тяжелым психическим заболеванием (как, например, его «коллега» по открытию Янош Болъяй — см.), но определенные расстройства психикиунего отметить можно.

ЛОВИЦ ТОВИЙ (Иоганн Тобиас) ЕГОРОВИЧ (1757–1804), российский ученый-химик и фармацевт, академик Петербургской АН (с 1793 г.). По происхождению немец.

[1774 г.] «Ещебудучи юношею… был очевидцем жестокой расправы с отцом Пугачева…²"''». (Гласко. 1914, с. 571.)

«В 18-летнем возрасте он оказался подвержен “меланхолии” и припадкам “падучей болезни”… В Геттингене он исправно посещал лекции медицинского цикла и одновременно лечился по собственной методе — пешими походами длиною сначала в десятки, а потом ив сотни миль. Интуиция подсказывала Ловицу: движение и обилие впечатлений — лучшее лекарство от депрессии. Разум и интерес к жизни одолели хворь — припадки прекратились…» (Зяблое, 1977, с. 82–84.)

«Ловиц был слаб здоровьем. Он страдал солитером и, вследствие несчастного случая, потерял способность действовать левой рукой. Постоянные труды и меланхолия, развившиеся в нем под влиянием тяжелого детства, окончательно подорвали его здоровье. Он умер… от апоплексического удара». (Гласко, 1914, с. 572.)

Творческой работе Ловица в большей степени, по-видимому, мешали психические нарушения, а не сами судорожные припадки (в «Энциклопедии патографий» масса примеров достаточно активных в творческом отношении эпилептиков). К тому же расстройства в психике выражались в форме депрессии, которая по своей природе сопровождается снижением интеллектуальной и двигательной способности.

ЛОЙОЛА (Loyola) ИГНАТИЙ (в миру Иниго Лопес де Лойола) (1491–1556), основатель ордена иезуитов и его генерал (с 1541 г.). Причислен католической церковью к лику святых (1622).

«Самый опасный враг — отсутствие врагов».

Лойола

«Выдающейся чертой его характера уже в юношеские годы было чрезмерное честолюбие… При защите Пампе-луны против французов в 1521 г. Лойола был тяжело ранен в обе ноги. Отправленный в отцовский замок, он подвергся мучительной операции; сначала ему вправили ногу, но так как эту операцию сделали в первый раз неудачно, то пришлось два раза ломать ногу и вновь ее вправлять, причем отрезана была часть наросшего мяса. Все это Лойола перенес с героическим стоицизмом, но остался хромым, неспособным ни к военным подвигам, ни к рыцарскому образу жизни. Во время леченья он принялся читать жития святых, страдания которых — в особенности Доминика и Франциска — получили в его глазах такую же цену, какую раньше имели подвиги рыцарей и героев». (ЭС Брокгауза, п/т. 34, 1896, с. 914.)

«Приняв твердое намерение начать новую жизнь, Иньиго Лопец, в половине марта 1522 г., тайком, не сказав никому ни слова, покинул родительский замок. Правда родные устроили над ним тайный надзор, видя его восторженное настроение и зная его сумасбродство, но мнимый больной обманул их бдительность… Лопец направился сначала на своем муле к Монтесеррат-скому монастырю… То борясь с чертом, который самолично являлся искушать и совращать его во всевозможных видах, то охваченный неземным восторгом при виде небесных наслаждений и явлений, то изнемогая в обмороке после подобных потрясений и беседуя в это время с Богом, Лойола достиг постепенно такого состояния, когда он сделался существом не от мира сего или, лучше сказать, самым высокопробным фанатиком…» (Быков, 1890, с. 24, 27.)

[1522 г.] «…В каталонском городке Манресе… Лойола подвергал себя строгим аскетическим упражнениям, питался хлебом и водой, по семи часов в день стоял на коленях, изнурял себя продолжительными бдениями. Доходя до состояния экстаза, он часто переживал галлюцинации, во время которых видел Иисуса Христа и Пресвятую Деву, отверзтыО небеса и мучения грешников в аду… Своими проповедями в это время он навлек на себя подозрения инквизиции и дважды подвергался аресту». (В.Б… 1997, с. 758.)

«Но трибунал после опроса свидетелей счел Лойолу фанатиком, помешанным на мистике, которая усилена физическими недугами, и на этом основании он был выпущен из тюрьмы». (Пикуль, 1996, с. 11.)

[В 1528 г. начал именовать себя Лойолою (в честь замка, где он родился) и приехал в Парижский университет] «Оставаясь прежним пламенным ревнителем своеобразно понимаемого христианства и нравственности, Лойола как-то практически поумнел, перестал подвергать себя публичному осмеянию, как это было в Алкале и Саламанке, резкие психопатические выходки прекратились, а шероховатости упрямого васкона сгладились. Он стал упорно, настойчиво, но осторожно и умно добиваться своей заветной идеи — создать духовное братство для борьбы с врагами католической церкви… Что повлияло так на Лойолу, остается неразгаданным, потому что биографы проходят полным молчанием эту эпоху его жизни». (Быков. 1890, с. 40.)

«Лойола ходил с помощью двух костылей. Он резко выделялся среди сор-боннских школяров — изможденный человек маленького роста (158 см), с некрасивым остреньким личиком, беззубый и рано полысевший…» (Пикуль, 1996. с. 13.)

«Лойола занялся религиозными вопросами после того, как был ранен; затем, под страшным впечатлением вспыхнувшего в Виртемберге восстания, задумал основать принесшее столько вреда общество иезуитов, причем утверждал, что якобы Богородица лично помогала ему в осуществлении его проектов и он слышал с неба ободрявшие его голоса». (Ломброзо, 1892, с. 148.)

«Рана в ногу, долгая болезнь, повлекшая уродство (он сделался хромым) и преждевременную старость, разбили его мечты. Пришлось отказаться и от успехов среди дам, и от блестящей военной карьеры. И он ищет новую арену деятельности, новое поприще для своего честолюбия и неисчерпаемой энергии. На одре болезни он поглощает целую литературу духовных книг, житий святых, мистических творений и возвращается в жизнь уже новым человеком». (Пичета, ЭС Гранат, т. 22. с. 579.)

Как извилист и непрост путь человека к своему гению! Чтобы «проснулся» гений, должны «уснуть» некоторые жизненно важные функции, которые как сорняки заглушают его пробуждение. Художнику Карлу Брюллову надо было провести детство больным в кровати, чтобы научиться — чуть ли не из-под палки! — рисовать и дать возможность проявиться своему гению. (Впрочем, сколько детей из-за болезни не могут гонять со сверстниками мяч во дворе? Сколько их от скуки или по настоянию родителей рисуют? Но где второй Брюллов?). Знаменитому в советское время писателю Николаю Островскому надо было оказаться практически полностью парализованным и слепым, чтобы написать «роман века» «Как закалялась сталь». Создается ощущение, что человек до последнего момента избегает возможности постучаться в нужную дверь. И только «прижатый к стенке», он обращается в ту сторону, где его ждет слава. Лойоле потребовалось стать хромым и на какое-то время потерять способность ходить, чтобы таким непростым путем реализовать свой гений.