Возможно, мыв данном случае имеем аффективно-возбудимый вариант патохарактеро-логического формирования личности с оппозиционным отношением подростка к взрослым. В этом случае уже меньше вызывает удивления факт появления на этой почве дистимии (подавленное, тоскливое настроение) с вторичным развитием алкогольной зависимости, которая помогала Решетникову «топить свое настроение в вине».
РИЛЬ (Riel) ЛУИ (1844–1885), руководитель восстаний метисов и индейцев в Канаде (1869 и 1885) против посягательства властей на их земли.
«В 1874 году он начинает приписывать себе сверхъестественную силу и воображает себя признанным исполнить особенную миссию. Дух, явившийся Моисею в пламени, подобным же образом является и ему и говорит: “Встань, Луи Риль, ты призван исполнить великое дело”. Как многие другие мистики, он придерживался религиозных воззрений, не согласовавшихся с догматами католичества. Он находит, что Америка должна иметь своего собственного папу… Его религиозная система составлена из заимствований из всех известных религий. Он соединяет в себе протестантизм, еврейство и магометанство. Ежедневно ему являются ангелы, и он не предпринимал никакого решения, не посоветовавшись с ними. Несколько раз он противился вполне целесообразным военным решениям под тем предлогом, что того требовали слышанные голоса. Он окружил себя только людьми, похожими на него, экзальтированными, или сумасшедшими; его секретарь, Джексон, судом в Регине был оправдан только потому, что был признан сумасшедшим. Риль убежден, что если бы его повесили, то Бог воскресил бы его… Его два раза заключали в дом умалишенных как душевнобольного». (Ковалевский, 1995, т. 2, с. 224–225.)
«В 1877–1878 гг. он провел годв лечебнице в качестве психически больного». (CD Britannica 2000.)
«…Во время процесса над Рилем его свидетельствовали четыре психиатра, причем два признали его душевнобольным, а два здоровым. Риля повесили». (Ковалевский, 1995, т. 2, с. 225–226.)
Краткость характеристики не мешает предположить, что Риль страдал параноидной шизофренией, так как у него отмечались основные проявления этого психического расстройства: бред высокого происхождения и особого предназначения, а также галлюцинаторные голоса императивного характера. Течение болезни, видимо, носило эпизодический характер; при обострениях Рилъ подвергался госпитализации. По современным критериям он, безусловно, должен был быть признан невменяемым, как страдающий хроническим психическим заболеванием, и освобожден от наказания (и тем более от казни).
РИЛЬКЕ (Rilke) РАЙНЕР МАРИЯ (1875–1926), австрийский поэт.
«Жизнь моя куда стремится?» Рильке, 1898
«Он рос единственным сыном авторитарного отца-военного и достаточно легкомысленной матери… Старшая сестра поэта умерла рано, и его мать, в сумасбродной попытке сберечь память умершей дочери, одевала своего сына в девичьи наряды». (Доерр-Зегерс, 2000. с. 8.)
«Гиперсензитивный шизоид. Бионе-гативная личность с отчетливой близостью к психозу». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 505.)
«Совместная жизнь с женой и матерью его единственной дочери продолжалась, однако, лишь несколько лет из-за склонности Рильке к беспокойству, которое не давало ему долгое время оставаться на одном месте и быть привязанным к одному человеку…. С детства он страдал от тяжелых состояний тревоги и страха смерти, состояний, которые не покинули его до конца его дней. Лу Андреас-Саломе318, бывшая его первой женщиной и затем другом, будучи близка с Фрейдом, имела много связей в психоаналитическом мире. Поняв, что Рильке страдает от тревоги и меланхолии, она настоятельно предложила ему пройти курс психоанализа…. Из анализа его собственных описаний можно заключить, что Рильке страдал от перирдических приступов меланхолии… главными проявлениями которой были потеря работоспособности и отсутствие вдохновения. Но помимо этого он страдал от более или менее постоянной тревоги, с детства и до самой смерти. Эта тревога проявлялась во время приступов меланхолии, но не исчезала и по миновании последних; жизнь продолжалась, и в душе поэта снова появлялись стихи». (Доерр-Зегерс, 2000, с. 8—10.)
«Вел уединенный, почти отшельнический образ жизни». (Дымник, 1935, с. 668.)
«В последние четыре года перед военной катастрофой поэт сменил около пятидесяти различных мест, задерживаясь там ненадолго или чуть дольше, — столь сильным было его беспокойство и ощущение, что в парижской уединенности уже невозможно укрыться. Его тянет к людям, хотя он и знает: “Плохи мои дела, если я начинаю ждать людей, нуждаться в них, озираться в поисках людей: ведь это еще больше нагоняет на меня тоску, вызывая чувство вины….” (Письмо Лу, 28 декабря 1911)…Он жалуется на нервное недомогание (“моя телесность рискует стать карикатурой моей духовности”), обсуждает с Лу возможность подвергнуться психоанализу…» (Хольтхузен, 1998, с. 159–160.)
«На самом деле это страдание, видимо, было необходимо ему для творческой работы; именно на такой вывод наводят те причины, которыми Рильке объясняет свое решение отказаться от курса психоанализа…. Но в письмо… Рильке не только признает важность страдания для творчества, но и серьезно осуждает любые попытки изменить судьбу. Он говорит, что диагноз и лечение, предлагаемые психиатром… действительно могут “очень облегчить”, но могут также нарушить “высший порядок” (судьбу? святое провидение?), к которому он хочет принадлежать, даже если это означает его гибель. Человек, и особенно человек творческий, не контролирует свою судьбу и потому не имеет права самовольно изменять природу, данную ему Богом, ибо это может повредить творческой работе…. Нет другого способа лечения для творца, чем дать ему возможность творить. Рильке говорит о существовании болезни гения, отличной от болезней в медицинском смысле». (Доерр-Зегерс, 2000, с. 10–11.)
«Ведь существует давняя вражда / меж бытом и желанием творить». (Рильке. «Реквием по Полю Модерсон-Беккеру».)
«Рильке, как все, живущие на границе с хаосом, страдал от чувства непрерывной угрозы бытию, был чрезвычайно возбудим и неуверен в своем здоровье…» (Каросса, 1998, с. 260.)
«Творческие периоды перемежались у Рильке с болезненными циклами тоски, страха и беспомощности». (Эткинд, 1993, с. 28.)
[Из письма от 1922 г.] «“Я все еще думаю, что моя творческая работа на самом деле есть не больше, чем попытка самоизлечения…”…Видимо, он сам установил связь между своим страданием и творчеством…» (Доерр-Зегерс, 2000, с. 10.)
Крайне интересно отметить в патографии Рильке следующее обстоятельство: нежелание лечить свое психическое расстройство из-за подсознательного страха лишиться творческой силы. Поэт в этом стремлении не одинок (достаточно назвать хотя бы Гоголя) и, вполне вероятно, прав. Какие-то стороны творческого процесса безусловно тесно связаны с нарушениями психики. Многие авторы, как и Рильке, воспринимают сам процесс творчества как «попытку самоизлечения», которая на современном психотерапевтической языке называется «терапией творческим самовыражением».
РИМСКИЙ-КОРСАКОВ НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ (1844–1908), русский композитор, дирижер, общественный и музыкальный деятель. Член «Могучей кучки». Профессор Петербургской консерватории (с 1871 г.), директор Бесплатной музыкальной школы.
Наследственность
«Родился, когда отцу было почти шестьдесят лет». (Пунин, 1964, с. 10.)
Общая характеристика личности
«Первые признаки музыкальных способностей сказались очень рано во мне. Еще мне не было двух лет, как я уже хорошо различал все мелодии, которые мне пела мать… Способности мои были прекрасны не только по отношению к музыке. Читать я выучился не учившись, просто шутя; память у меня была превосходная: я запоминал целые страницы из читаемого мне матерью наизусть слово в слово». (Римский-Корсаков, 1955, с. 4.)
