Сербские союзники Гитлера - Тимофеев Алексей Юрьевич

Естественным продолжением идеи о построении «деревенской общинной Сербии» была пропаганда заботы о сербах беженцах [228]. Все это в сочетании с социальной политикой недичевской Сербии (помощь беженцам продовольствием, трудоустройством и жильем, помощь военнопленным и их семьям, помощь оставшимся без жилья и имущества в результате бомбардировок, забота о сиротах) в целом производило положительное впечатление на широкие слои сербского общества. Создаваемый сусальный облик власти (т. е. главы государства) дополнялся верностью православным традициям, антикоммунизмом и критикой торговцев от политики, которые ради своих партийных выгод и личных амбиций жертвовали общенародными интересами.

В силу всего вышесказанного в коллективной памяти сербов генерал М. Недич остался как человек, шедший на вынужденное сотрудничество с оккупантами ради спасения сербов от биологического уничтожения. Именно поэтому в современном сербском общественном сознании за ним закрепилось не привычное для русского уха прозвище «сербская мать», противостоящее восприятию Д. Льотича как «фашиста» и «отщепенца». В эти рамки, конечно, не укладывается другая часть идеологии М. Недича, о чем справедливо пишут современные сербские исследователи – О. Милосавлевич и Т. Кулич. По их мнению, идеология М. Недича была неразрывно связана с антисемитизмом, антидемократизмом и расизмом [229].

Стоит признать, что в идеологии (в печатных текстах) времен М. Недича подобные высказывания (о чистоте расы, европейской семье народов, антиеврейские рассуждения и т. д.), несомненно, присутствовали. Однако справедливости ради стоит отметить, что высказывания эти не были основной направляющей идеей, а являлись, скорее, реверансами в пользу главенствующей идеологии «Новой Европы», руководимой Третьим рейхом. Многообразие фенологических типов сербов делало расизм очевидно искусственной категорией (так же, как, например, в Италии). «Арийское происхождение» доказывалось, к примеру, просто самим фактом рождения от родителей христианского вероисповедания (так же, как это было и в случае с русскими эмигрантами).

Куда более сложным был вопрос об отношении режима М. Недича к евреям. Тут также, несомненно, присутствовала калька с немецких образцов, которую режим М. Недича заимствовал из идеологии Третьего рейха. Имели место и обязательное ношение особых национальных повязок для евреев и цыган, и ограничение в бытовых правах, и помощь сербской полиции немцам в их мероприятиях по «ариизации» (экспроприации еврейского имущества), по переписи и арестам еврейского населения Сербии, что привело к трагедии геноцида большинства еврейского населения Сербии. Силами сербских пропагандистов осенью 1941 г. и осенью 1942 г. муниципалитет города Белграда провел Антимасонскую и Антикоммунистическую выставки, имевшие несомненную антисемитскую коннотацию [230]. Однако в самой пропаганде недичевцев и льотичевцев антисемитизм использовался намного реже, чем в нацистком, венгерском или хорватском варианте «правых идеологий» военного времени. Антисемитизм в идеологии режима М. Недича имел второстепенное звучание (так же, как, например, в идеологии итальянского фашизма), т. к. отсутствовал в традиционной сербской модели стереотипов [231]. При этом показательно, что, как и в ряде других восточноевропейских стран, рост антисемитизма наблюдался еще до начала Второй мировой войны, а первые законы, ограничивающие представителей еврейского народа в правах (касающихся некоторых форм деловой активности), были также приняты до оккупации [232]. Гораздо более выраженной в идеологии режима М. Недича была ксенофобия (закрытость ко всем инонациональным меньшинствам), что повлияло и на принятие законов о государственных чиновниках, по которым теряли работу представители всех «национальных меньшинств» Сербии, в том числе – русские эмигранты. Стоит заметить, что полной последовательности в принятых «ограничительных мерах» не было. Например, наряду с введенным немецким комендантом Сербии запретом владеть кинотеатрами лицам цыганской национальности и их супругам на афишах фильмов (венгерских) встречались объявления о том, что фильм наполнен цыганской музыкой и сопровождается игрой лучшего цыганского оркестра Будапешта.

Идеология М. Недича наиболее четко запечатлелась в многочисленных периодических изданиях, выходивших в оккупированной Сербии. Кроме немецких оккупационных [233] и пропагандистских изданий [234], жители Сербии [235] могли выбирать среди множества местных изданий. И это были не только служебные издания, публиковавшие распоряжения соответствующих властей и узкоспециальную информацию [236], но и широкий круг самой разнообразной периодики. Начало этому разнообразию было положено вскоре после того, как оккупационные власти закрыли все довоенные массовые издания – близкое к правительству «Време», центристскую «Правду» и либеральную «Политику». Вместо них оккупационный аппарат начал издавать «независимую» газету «Ново время», которая выпустила больше всего номеров (1066 номеров) в оккупированной Сербии (с 16 мая 1941 г. по 5 октября 1944 г.). Летом 1941 г. Сербия получила еще два издания – «Понеделяк» и «Обнову», так же продержавшиеся до 1944 г. При этом, если «Понеделяк» фактически являлся уикенд-дополнением к газете «Ново време» (она не выходила по понедельникам), то «Обнова» стала рупором сербского коллаборационистского аппарата, и в первую очередь М. Недича. Д. Льотич и его движение «Збор» популяризовали свои взгляды через газету «Наша борба», выходившую и после эвакуации из Белграда в Словении вплоть до смерти Д. Льотича в 1945 г. В дополнение к этому изданию в 1943–1944 гг. льотичевцы попытались действовать методом «серой пропаганды», публикуя анонимные «Записи» без места издания и издательства, которые не попадали под формальную цензуру немецких цензоров.

Вышеперечисленные издания отличались высокой степенью политизированности, в силу чего должна была появиться более «народная» периодика, доступная и привлекательная для массового читателя, где были бы и романы с продолжениями, и статьи на бытовые темы. Таким изданием стали появившиеся в октябре 1941 г. «Народне новине», которые уже в начале 1942 г. прекратили свое существование, уступив место изданию «Српски народ: недељни лист», просуществовавшему до 1944 г. Наконец, с начала 1942 г. недичевская печать обзавелась и фешенебельным изданием, полным фотографий, – «Коло: недељни илустровани лист са београдским радио програмом», привлекавшим читателей не только массой иллюстраций, но и радиопрограммой. Точности ради следует сказать, что большинство фотографий в этом журнале так же, как и сама радиостанция, были немецкими и лишь использовались для пропаганды в Сербии [237]. Эта радиостанция передавала двухчасовые программы на сербском языке, а также по 30–60 минут осуществляла вещание на русском языке (для солдат Русского корпуса) [238]. Сербское вещание состояло из обращений Милана Недича или его приближенных, транслировались также национальные песни и короткие юмористические радиопостановки [239].

Помимо «Коло», выходившего до сентября 1944 г., недичевский режим пытался привлечь внимание отдельных целевых групп, запустив ряд изданий, посвященных групповым интересам и советам специалистов: издание для крестьян «Српско село: недельни лист за польопривреду», издание для рабочих «Српски радник: Гласник српске заеднице рада», а также выходившее непродолжительное время и угасшее вследствие нехватки средств издание «Наша жена: илустровани лист». В оккупированной Сербии издавались и чисто развлекательные периодические издания: посвященный театральным новинкам иллюстрированный журнал «Српска сцена: позоришни илустровани лист» и кинообозрение «Филмске новости», причем оба издания выходили в течение всех трех лет оккупации, с осени 1941 г. по осень 1944 г. Существовало и пользовалось популярностью даже особое спортивное приложение к газете «Ново време». Всего было выпущено 104 таких листка с собственным названием «Спорт», причем последний номер «Спорта» вышел в сентябре 1944 года, за месяц до освобождения Белграда, когда сербские власти уже вовсю готовились к эвакуации. В целом более 30 журналов и газет (а с учетом отдельных местных городских изданий и больше) на все лады уговаривали сербов смириться, не бунтовать, наслаждаться повседневными радостями и стоически переносить ежедневные невзгоды.