Секс был. Интимная жизнь Советского союза - Александер Рустам

— Кто там? — раздался за дверью раздраженный мужской голос.

В груди Али что-то перевернулось. Что-то было явно не так. Похоже, Соня его обманула. Ну и ладно, ему уже не нужны были никакие развлечения, теперь он просто хотел вернуть деньги и коньяк.

— Девочка, — пробормотал Али нерешительно.

— Чего? — голос за дверью звучал напряженнее.

— Девочка! — Али забарабанил в дверь.

Наконец, дверь распахнулась. На пороге стоял небольшого роста мужчина в белой майке, сжимавший в руках деревянную палку.

— Какая тебе еще девочка! Пошел вон отсюда! — рычал он, замахиваясь палкой.

Али продолжал бессвязно повторять «девочка», от чего мужчина на пороге только больше злился. Мужчина больно стукнул Али палкой, что его, конечно, разозлило — он оттолкнул мужчину и ворвался в квартиру, рассчитывая обнаружить там Соню. Со второго этажа послышались возгласы взволнованных соседей, которые уже успели вызвать милицию. Али, поняв, что никакой Сони в квартире нет, выскочил на улицу, где его и схватили.

Конечно, свою историю Али рассказал без упоминания про поцелуй, нетерпеливого таксиста и палку, его рассказ включал самое важное: девушка забрала деньги и ушла в подъезд. Пантюхова ситуация нисколько не удивила. «Снова проститутка провела доверчивого иностранца», — подумал лейтенант. Советская пропаганда гордилась тем, что в Советском Союзе проституция «искоренена», пресса об этом явлении молчала, но Пантюхов знал, что секс-работницы в СССР, конечно, были. В особенности в Москве, куда они съезжались со всех уголков Союза на заработки.

То, что «Соня» (Пантюхову было ясно, что имя не настоящее) сделала с Али, называлось «крутить динамо» — взять с клиента плату вперед, а потом ускользнуть. Иногда секс-работницы оставляли своих клиентов во время ужина, другие просили подождать на улице и заходили в магазин или другое помещение, а затем скрывались, используя другие выходы. Советские мужчины сразу бы догадались, что их обманули, но наивные иностранцы вроде Али иногда даже не понимали, в чем подвох [116].

— Девочка, говоришь… — повторил Пантюхов, глядя на растерянного Али. — Она в этот подъезд зашла?

Али энергично закивал.

— Ну пойдем, не испарилась же она, — устало сказал лейтенант.

Пантюхов, Али и два других милиционера вошли в подъезд. Ни черного хода, ни какого-то другого пути к бегству в доме не было — «Соня» тут просчиталась. Ее без труда нашли через минуту: она смирно сидела на ступеньках верхнего этажа у лесенки, ведущей к наглухо заколоченному чердаку.

— Так-так, гражданка, проституцией занимаетесь, значит? Деньги вымогаете? — Пантюхов протянул руку девушке, чтобы помочь подняться.

— Какие деньги? — «Соня» попыталась изобразить возмущение. — Он сам приставал ко мне, а я просто от него убежала.

— А это у вас что?

— Это? — Взгляд девушки упал на стоявшую тут же на ступеньках бутылку коньяка.

— Все понятно, — так и не услышав ответа, сказал Пантюхов. — Паспорт с собой? Проследуйте со мной, гражданка.

Уже на улице Пантюхов вернул Али бутылку и деньги, и тот отправился восвояси. А вот приключения задержанной только начинались. Изучив паспорт девушки, Пантюхов обнаружил, что ей нет даже восемнадцати. Зовут на самом деле Татьяной. Прописка — Суздаль, Владимирская область. Разрешения проживать в столице нет.

— Родственники в Москве есть? — стандартный в таких случаях вопрос.

— Родственники? — растерянно переспросила девушка.

— Ну, если нет родственников, то повезем тебя в больницу, для осмотра на наличие венерических заболеваний, а дальше в суд, — хладнокровно объяснил Пантюхов.

— Суд? — Татьяна явно не на шутку испугалась, такое в ее планы точно не входило. Задержанным за проживание в Москве без прописки и без родственников первые два раза суд назначал административные взыскания, после этого следовал либо штраф в сто рублей, либо год исправительных работ или тюремного заключения.

— У меня есть дядя!

— Дядя? Точно? — с подозрением посмотрел на нее Пантюхов.

Девушка уверенно кивнула.

— Ну, говори адрес.

В два часа ночи в квартире доктора социологических наук Василия К. раздался громкий стук. С трудом поднявшись, он поплелся к входной двери. Как только он открыл, в объятия ему кинулась та самая Татьяна, которую Пантюхов задержал часом ранее в доме на Плющихе.

— Дядя, дорогой дядя Вася! — Татьяна начала крепко обнимать Василия, который не совсем понимал, что вообще происходит. Никаких племянниц у него не было. Но с Татьяной он действительно был знаком.

За Татьяной стоял лейтенант Пантюхов. Понимая, что «племянница» попала в неприятности — нетрудно было догадаться, в какие именно, — Василий не стал опровергать родство. Дядя так дядя.

С Татьяной Василий познакомился за несколько месяцев до описываемых событий, когда сидел на скамейке в центре Москвы — в сквере у Никитских ворот — и читал книжку. «Простите, не подскажете, как пройти к Казанскому вокзалу?» — услышал он. Подняв глаза от книги, Василий увидел молодую девушку в белом платье. Через пятнадцать минут знакомства с чрезмерно общительной девушкой Василий уже знал о ее жизни все. Отца у семнадцатилетней Тани не было, мать работала уборщицей, получала гроши. Сама она несколько дней назад приехала из Суздаля.

У Тани был молодой человек из соседнего Владимира: двадцатилетний парень работал на аэродроме техником. Таня очень хотела за него замуж: влюбилась без памяти, к тому же в Суздале техник с аэродрома считался человеком блестящей карьеры. Но не тут-то было. Из-за бедности Тане замужество не светило; не хватало недвижимости и финансовой обеспеченности. Не хватало даже на какие-нибудь приличные туфли и вечернее платье — а без такой атрибутики завоевать сердце молодого парня с аэродрома, да еще так, чтобы позвал замуж, было очень сложно: конкуренция зашкаливала. Кто-то дал Тане совет: съездить в Москву «подзаработать на сезон» — с мая по сентябрь.

— Я вот приехала три дня назад… Уже начала, — рассказывала она Василию. — Заработаю и осенью замуж пойду. Вот только вот чемодан мне негде оставить… Он у меня в камере хранения там, на вокзале. Да и помыться негде.

Хоть проституцию Василий и не одобрял, ему стало по-отцовски жаль девушку. Он жил один и помочь Тане ему было несложно.

— Ну, можешь у меня оставить чемодан… Проблем-то, — сказал он, поправив очки.

— Правда? — она тут же бросилась ему в объятия. Василий даже не ожидал такой реакции.

У них сложились теплые дружеские отношения: Татьяна приходила раз в неделю принять ванную. Василий угощал ее чаем, а она оживленно рассказывала о своей «профессиональной деятельности». Иногда Василий смеялся, а иногда и ужасался тому, через что Татьяне приходилось пройти. Пару раз, когда она пыталась «крутить динамо», ее били — в те дни она появлялась в квартире Василия с подбитым глазом и в порванной кофточке. И все-таки она сохраняла оптимизм. Постепенно у Татьяны стали увеличиваться заработки, она даже смогла снять квартиру и однажды, поблагодарив Василия, забрала свой чемодан. А теперь вот объявилась вновь, в сопровождении милиционера.

— Вынужден сделать вам строгое предупреждение по поводу вашей племянницы! — отчеканил Пантюхов. — Следите за ней, и пусть не шарахается по Москве с кем попало в ночное время.

— Да, конечно, я все ей объясню. Дома у меня сидеть будет, — подыграл Василий и сурово взглянул на «племянницу», которая тут же притворилась кроткой овечкой.

Милиционеры ушли, Татьяна осталась у Василия.

— Вот видишь, до чего твоя профессия тебя довела! — упрекал ее он на кухне.

— Да ничего страшного, дядя Вася! — легкомысленно отвечала девушка, приходя в чувство. Несмотря на рискованный инцидент со студентом-иностранцем, заниматься секс-работой Татьяна продолжила.

В сентябре того же года Василий случайно встретил Татьяну в сквере, где они познакомились. В этот раз она была роскошно одета, на запястье блестели новенькие часы.