За гранью вечности (СИ) - "AlexanderMay"

Пасмурно. Тучи плывут низко, давят на голову. Вот она стоит в чёрной одежде, лицо скрывает вуаль. В руках одна красная роза. Вокруг – куча людей: её родные, офицеры, друзья. Много мужчин. Все что-то тихо шепчут друг другу, кто-то плачет, кто-то просто стоит, уставившись вниз. Справа мрачная и потерянная фигура Ваталлоса: кулаки сжаты, мышцы напряжены, по щеке медленно течёт слеза. Эви поднимает глаза – перед ней невысокий мраморный монумент, со всех сторон усеянный цветами. Она медленно подходит к изваянию и кладёт к его подножию несчастную розу. На плите она читает надпись, выгравированную золотом: «Вечная память от друзей, родителей и любимой супруги. Дариус ан Боуэн. 844 – 875 г.п.к.»

– Да упокоит Айон его душу… – мать девушки обнимает её и уводит в сторону от могильной плиты. Слеза падает на влажную землю. Пасмурно. Тучи плывут низко, давят на голову…

Эви приходит в себя и обнаруживает, что её глаза намокли. Она аккуратно вытирает лицо. Перед ней вновь сидят хмурые Дариус и Ваталлос ан Боуэны, сбоку устроились родители. Юноша замечает, что с его невестой что-то не так, пододвигается к ней ближе и спрашивает:

– Эй, что случилось?

– Ничего, что ты… – Эви пытается улыбнуться, но всё равно прячет глаза от любимого. – Всё нормально. Честно.

– Хорошо… – тихо произносит Дариус и снова откидывается на спинку дивана.

Эви пытается прогнать мысли прочь, но не получается. Перед глазами до сих пор стоит проклятая могильная плита. Весь оставшийся путь до порта Юфросина девушка проводит в молчании, вслушиваясь в быстрый стук колёс.

***

Цитадель Тэминона. Арэшурат.

Бездна выглядела вовсе не так, как о ней рассказывали в книгах – небо голубого цвета, зелень кругом, да и вообще ни единого намёка на опасность! Эви ан Грейв, заворожённая красотой садов Тэминона, прогуливалась по широким аллеям и площадям, пока её родители ждали приглашения в дворец около расписных ворот. Дариуса с отцом, как воинов, пропустили. Они были уже на приёме у военачальника.

Элийская Цитадель встретила гостей вежливо. Купол, которому крепость обязана прелестным голубым небом, мерцал и переливался в лучах огромного Ока Арэшурата, чей пугающий свет не пропускал сей магический Эфирный барьер.

Наконец, из дворца вышли две облачённые в кремового цвета металл фигуры и подошли к гостям. Легионеры представились и пригласили их внутрь. Фемисса ан Грейв позвала дочку и помахала ей, мол, пора идти. Эви вздохнула и лёгкой походкой направилась ко входу.

Интерьеры крепости напоминали более какие-нибудь усадьбы в Элиане: куча золота, цветное стекло, рельефы на стенах и колоннах, огромные драгоценные люстры. Стражники провели гостей на второй этаж. Пройдя по длинному коридору, семейство ан Грейв оказалось перед высокими арочными дверьми, ведущими в зал заседаний.

– Вам сюда, – проговорил один из легионеров.

Ромул взял себя в руки – аудиенции с Гелионом он не желал. Но раз дело касалось его дочери, пришлось перешагнуть через самолюбие.

Внутри во главе длинного стола сидел коренастый мужчина средних лет. Пышные русые волосы и гладкий высокий лоб с нахмуренными бровями выдавали в нём властного человека. Густые усы также придавали суровости. А пронзительный взгляд узких сияющих бессмертием глаз заставлял трепетать изнутри. Поодаль от военачальника смирно сидели Ваталлос и Дариус ан Боуэны. Юноша мимолётным грустным взглядом встретил гостей и снова уставился на главнокомандующего.

– А вот и вы! – в меру суровым, но наигранно добродушным тоном сказал Аскалон. – Садитесь.

Ромул подвёл дам к столу и усадил их напротив семьи ан Боуэнов. Сам он занял место чуть ближе к Гелиону. Эви робко посмотрела на Дариуса, ожидая в его взгляде огонёк поддержки, но его лицо также было мрачным.

«Что-то не так…» – догадалась девушка. Её сердце забилось сильнее в волнении.

Аскалон громко кашлянул и обратился к Эви.

– Юная леди… – он сложил мощные руки в замок и опустил их на стол, а сам осматривал гостью своим острым, как бритва, взглядом. – Да, красоты Вам не занимать.

Затем он обратился к главе семейства:

– Ромул ан Грейв, рад встрече, – но в голосе военачальника не было светлых нот, лишь холодность, равнодушие и леденящая строгость. – Теперь все в сборе, – продолжил он. – Начнём… В Ваше отсутствие мы с ан Боуэнами обсудили некоторые вещи. Вы, Эви, как я понимаю, невеста Дариуса, – это звучало, как вопрос.

Девушка робко кивнула, тихо добавив:

– Да, Ваше Благородие.

– Чудесно. Насколько мне известно, Вы исчезли прямо перед свадьбой, а затем чудесным образом нашлись… ни где-нибудь, а в самом Келькмаросе.

Эви опустила голову.

– Меня похитили… – проговорила она.

– Да, это я знаю. Как Вы оказались в Келькмаросе?

Девушка глянула на военачальника. Её прожигал насквозь его мерцающий взгляд. Эви хотела солгать, точнее, рассказать не всё, что с ней произошло за тот месяц, но ей казалось, что Гелион увидит её ложь, почувствует это своим чутьём и накажет.

«Если он узнает, что я была так долго у асмодианина, то подумает… Нет, я же не…»

Остальные из тех, кто находился в зале, предательски молчали, уставившись на бедную девочку. Наконец, юная элийка заговорила:

– Я… Меня… увезли куда-то. Почти месяц я жила в какой-то темнице, пока меня не вызволил тот асмодианин… – Эви всё же решила немного утаить от главы Арэшурата.

Лица Дариуса и Аскалона тут же напряглись. Юноша вопросительно сощурился, глядя в глаза невесте, а Даэв облокотился на руки и привстал.

– Что за асмодианин? – грозно спросил он.

«Ну вот… Они же знают его имя».

– Териан Лекас, – произнесла девушка. – Он вытащил меня из темницы и увёз в Келькмарос…

Дариус хлопнул кулаком по столу и откинулся на спинку кресла, отвернувшись и оскалившись.

– Снова этот балаурский сын… – прошипел он.

Гелион сохранял хладнокровие, но глаза его запылали намного ярче, когда он услышал это имя.

– То есть, асмодианский бессмертный вдруг ни с того, ни с сего решил вызволить элийскую девчонку из какой-то там темницы, а потом взял и увёз её в Балаурию, так? – голос главнокомандующего звучал, словно рык зверя.

– Да… – тихонько ответила Эви.

– Чудесно. И где же вы жили?

– В лагере шиго… На севере… вроде.

– У контрабандистов, значит, – заключил Даэв. – Понятно. И чем вы занимались всё это время?

Ромул не выдержал:

– Это возмутительно! – воскликнул он, вскочив с кресла. – Она – моя дочь! Я не позволю…

– Сесть! – громко рявкнул Аскалон. Мужчина тут же плюхнулся обратно на место. – Мне решать, что возмутительно, а что – нет. Отвечай, я сказал!

Эви растерялась. Она не могла солгать, когда на неё так кричали, поэтому девушка дрожащим голосом затараторила:

– Он уходил каждое утро, а возвращался поздно вечером. Я не знаю, куда он ходил.

– А по ночам Вы были вместе, да? – Гелион исподлобья посмотрел на элийку, словно прожигая её насквозь своим взглядом дикого коршуна.

– Нет! – громко крикнула девушка и чуть не заплакала, понимая, куда клонит высокопоставленный Даэв.

– Хватит! – Дариус ан Боуэн редко встал и грозно заговорил в лицо Аскалону. – Я не желаю слышать такие вопросы, адресованные моей невесте! Не смейте сомневаться в её чистоте! Она…

– Сесть, я сказал! – ещё громче заорал Гелион, прервав юношу. – Хочешь, чтобы я велел казнить тебя за дерзость, мерзкий щенок? Ещё один подобный возглас с твоей стороны, и твоя голова будет украшать деревянный кол где-нибудь в Ингисоне! Вон, посмотри, как твой отец смирно сидит. Он пока знает, кто его начальник!

Дариус посмотрел на отца. Тот действительно сидел в своём кресле, даже не шелохнувшись. В его взгляде читался гнев, но он, как опытный воин, держал свой пыл внутри. Юноша сморщил лицо. Он счёл бездействие со стороны отца предательством, предательством чести и достоинства. Но Ваталлос не мог воспротивиться Гелиону – мало кто знал, как главнокомандующий расправляется с неугодными офицерами, пусть даже военачальниками.