Вольха Оин, Джеймс Хэриссон
Солдаты Солнца. Книга 1
Посвящается Команде!
– Всегда беспроигрышный вариант:
команда, тайна и скандал… три составляющих,
если хочешь, тысячапроцентного успеха!
проф. Джон Румаркер
Глава первая
– 2027 год! – конец… Всё чересчур сложно и на удивление просто, – полковник неотрывно смотрела на монитор своего компьютера.
– Эй!! Да проснитесь же – замороженные хот-доги… Просыпайтесь же, чёртовы ледяные куклы!!
Миша развернулась на своём мягком высоком стуле-кресле и, откинув полу форменного серо-оливкового френча, упёрлась рукой в бок.
– Малеча, прекрати! Ты мне мешаешь работать, япона-мать… Оставь несчастного полковника в покое! Ты уже битых полчаса нещадно хлещешь его по щекам. Так ты всё равно ничего не добьёшься – разве что окончательно доконаешь его! И на этот раз точно: окончательно. Лучше как следует следи за индивидуальными показаниями мониторов – физитопы постоянно показывают перераспределение внутренней энергии с одного жизненного органа на другой: система скачет, точно сошла с ума! Отойти нельзя на минутку… И вообще, такое дурение системы может привести к общему сбою реабилитационной программы поддержки организмов твоих подопечных – и тогда они попросту передохнут один за другим как мухи в долбаной Пустыне! Ты меня слышишь, Лео?! Я с тобой на русском или на каком разговариваю?! – Миша покачала головой на упёрто отмалчивающуюся пэпээсницу и перешла на американский. – Чем измываться над тем, кто тебе ничем не может ответить, лучше побрей полковника. Смотри, зарос трёхдневной щетиной, а ухаживать за отморозками всецело твоя работа. Ты меня слышишь?
Лео стояла над седым, крепко сбитым и безжизненно лежащим на лабораторном столе ФЗ-кабинета красивым пятидесятивосьмилетним сильным мужчиной с крылатой татуировкой на правом плече, по грудь укрытым тонким тёплым биоодеялом, и почти что с нескрываемой ненавистью смотрела на эти «древние криоостанки»… Рядом с распростёртым на столе совершенно безвольным телом живая и выносливая, как корабельная пеньковая верёвка, но очень уж хрупкая на вид девчонка с серьёзным и обиженным выражением лица казалась абсолютным подростком, взбешённым комком сухожилий, который готов от досадливой злости содрать кожу с этих полуживых мумий, уже целых два месяца валяющихся без памяти и пробуждения в одной из лабораторий её деда – профессора Румаркера.
– Пусть лучше с меня живьём сдерут скальп в Казематах Форта, чем я ещё хоть пальцем пошевелю ради этой кучи трупного перегноя… Какого хрена?! – сержант постоянно перескакивала с американского на русский – особенно в ругательных выражениях, впрочем, как и все, кто здесь находился.
– Того самого! – Миша сердилась, все последние дни сержант Румаркер своим неистовым безумством просто доводила полковника до нервного срыва. – И в Казематы Форта ещё успеется – за этим не заржавеет! Это твоё постоянное кредо: попадать! То на «кресло разборки» лично к генералу, то в его тюремные палаты… Так или иначе, это была ваша с профессором в абсолюте сумасшедшая идея разморозить «древних»! Хотя до сих пор не понимаю, почему профессор называет свой сугубо экспериментальный материал: «древние»? К примеру, этот биоматериал подопытных кроликов был запакован в криокамеры всего каких-то сорок лет назад… И, кстати, я была против их безусловно бессмысленной разморозки, и Танго была против! И если бы Чукки тебя не поддержала, вряд ли бы мы вообще взялись за это идиотское по своей феноменальной бессмысленности предприятие! Тоже мне, «сахарные мальчики»… Вот! Теперь имеешь на руках четырёх сопливых зомби-отморозков.
– Зомби и без «отморозков» – отморозки! – Лео злобно зыркала на Мишу из-под своего «песчаника».
– Без разницы, – полковник отвернулась и снова уставилась в монитор.
– Да!! – пэпээсница сердито стукнула кулаком по стене лаборатории. – Это я упросила своего деда помочь нам с командой! И он предложил именно этот вариант.
– Предложил?! Ухватился!! Ещё бы, ведь ты только и делала, что всё время скулила по своему Гэ́бриэлу Ха́ррису – легенде всех вьетнамских ветеранов, Робин Гуде шестидесятых-восьмидесятых, защитнике всех несправедливо униженных и обиженных и тэ-дэ, и тэ-пэ… А что Джон тебе ещё мог предложить? Какого-нибудь дряхлого столетнего миллионера с мозгами высохшей криомумии.
– Я не скулила.
– Без разницы!
Выставив нижнюю губу вперёд, Лео надрывно засопела над своим вытребованным Робин Гудом:
– Иногда мне кажется, я такой же фанатичный маразматик, как и мой дед.
– Тебе только кажется, а другие за это расплачиваются… Черти тебя дери, Лео! Прекрати скулить, ядрёна воша! И твой дед не маразматик! Не смей так говорить о великом человеке! Джон – гений, просто обычный гений и всё. Такой же фанатик своего дара небесного, как и ты – необузданный фанатик всевозможных неприятностей, каких и придумать порой нельзя, если так вообще можно классифицировать твои бесконтрольные действия фатальной некросоцилии, – Миша раздражённо развела руками. – Иногда я совсем тебя не понимаю, Лео!
Пэпээсница стояла у физистола всё с тем же расстроенным и хмурым выражением лица, не сводя напряжённого потемневшего взгляда с неподвижного лица своего молчаливого подопечного.
– Я конченая, конечно. Но как ты, Миша, могла позволить себя уговорить?!
Полковник немного смягчила тон своего властного голоса:
– Лео, детка, расслабься… Это всего лишь неудавшийся эксперимент и ничего более. Что уж тут теперь поделаешь? Что сделано, то сделано! Мы всё равно в полкоманды имеем только половину шансов на успех нашего общего дела. И потому мы все знаем: нам нужна помощь настоящих парней – таких же полудиких и необузданных, как и ты сама… Они нам нужны, а не осозовцы или генокеры. А Команда «Альфа» – это не просто легенда: это по-настоящему проверенное, реальное везение и чистые человеческие мозги, не зараженные ни «серой слизью», ни ужасным наследием Последней Войны. Пусть даже они из прошлого – что поделать, если в настоящем не сыщешь больше стоящих парней, на которых можно было бы положиться в нашем непростом деле.
– О, да!.. куда более стоящие, чем эта рухлядь… Чёрта с два!!
Лео размахнулась и как следует врезала кулаком полковнику по небритой челюсти… Сила приложения удара оказалась куда сильнее, чем полагалось для удержания равномерного распределения почти что двухсотфунтового тела по рабочей поверхности физистола: мужчина перевернулся набок и свалился на пол – вместе с одеялом. Все щитки, приборы и кнопки постоянного компьютерного слежения за пациентом разом зашумели, недовольно защёлкали и замигали на панели монитора опустевшего лабораторного стола.
– А-ааа… Чёрт!! Чёрт!! – Лео нервно запрыгала возле тела и пару раз даже пнула его по ногам.
– Сила есть – ума не надо: старая неизжитая истина, – в лабораторию вошла Танго с небольшим подносом, на котором стояли четыре чашки парящего кофе и дюжина разносортных пирожных. – Хорошо всё-таки, что кухня рядом с ФЗ-кабинетом… Бисквит был только с черносливом!
– Ненавижу чернослив!! Всё мне назло!!
– Зато его обожает крыса Чукки, – Танго была сама невозмутимость.
– Лео, – Миша нахмурилась, – ты отключила полковника от необходимого жизнеобеспечения, физитоп нервничает.
– Чёрт с ним!! Надоело… Все мы покойники! Лишь с той несущественной разницей, что мы всё ещё дёргаемся, как куклы на ниточках в японском театре… Ненавижу чернослив!! Ненавижу всех и вся!! Ненавижу!! Ненавижу!! Ненавижу!!
Усмехнувшись уголками тонких губ, Танго поставила поднос на стол:
– Что? Сахарные леденцы никак не хотят размораживаться?
– Да уже сто лет как разморозились, из анабиоза не выходят ни в какую, япона-мать! Ох, чувствую я, проснутся эти «сладенькие», будут у нас проблемы почище имеющихся, – Миша взяла поданный ей лейтенантом чёрный кофе. – Чукки там скоро выйдет от профессора? Что-то Джон её сегодня долго тестирует.
