Солдаты Солнца. Книга 1 - Хэриссон Джеймс

– Как я понял, со мной всё уже ясно… А вы – «люди в чёрном»? По этим – «по тарелочкам»?

Миша никак не отреагировала на откровенно провокационную шутку «голого короля», продолжая пристально и не очень-то дружелюбно вглядываться в этого странного шутника из профессорского «холодильника».

Полковник понял, что дальнейший диалог, по всей видимости, будет непростым.

– О`кей! Так с кем имею честь вести переговоры, так сказать? Хотя извините – не при параде.

– Полковник Правительственного Департамента Службы ОСОЗ США: Объединённых Сил Общей Защиты – при Правительственном Совете Земли… Васильева! На данный момент на спецзадании.

– Угу… А спецзадание – это, случайно, не мы? – полковник кивнул в сторону трёх соседних «межгалактических капсул».

– Нет! Не вы, полковник Харрис… Вы слишком большого о себе мнения! Но уверяю вас, о ваших как военных, так и гражданских подвигах давно уже позабыло это человечество – лет сорок тому назад.

– А здесь даже знают о наших «подвигах»?

– Нас не интересуют ваши прежние героические похождения, полковник Харрис!

– Но раз мы здесь, значит, всё-таки ещё интересуют. Хотя, конечно, пока я мало что понимаю из ваших явно противоречивых пояснений, полковник с длинным послужным списком.

– Можете не утруждать себя чужими регалиями, обращайтесь ко мне проще: Миша! Это упростит наше дальнейшее сотрудничество.

– Значит, всё же – сотрудничество. Не могу отдать вам воинское приветствие, полковник… Миша. Как видите, я не при парадном кителе!

– Сразу поясню вам одну главную вещь, полковник Харрис. Без вашей команды ценность вашего присутствия здесь сводится к совершенному ничто! Поэтому будем надеяться, что профессор Румаркер всё же окажется прозорливым провидцем, и коллективное сознание вашей команды действительно имеет ту просто непостижимую силу взаимного восприятия общевзаимодействующей энергии, о которой так много в вашу бытность трубилось в глупых бульварных газетёнках.

– Исходя из ваших нелицеприятных слов, полковник Васильева, лично вы не очень-то высокого мнения о мужском интеллекте в частности и вообще.

– В ваших же жизненных интересах, полковник Харрис, никогда не ставить под сомнение мои слова.

– Звучит как угроза… Мне кажется или мы общаемся на каком-то понятном и в то же время совсем непонятном мне языке? К тому же, если я вас правильно понимаю, полковник Бэкквард заменил наш пожизненный отдых на мексиканском курорте на обмен с китайцами или же – с русскими… Только вот не пойму, на кой хрен мы сдались русским?

Последняя и явно провокационная фраза практически на чистейшем русском никак не смутила Мишу.

– Честно говоря, мне тоже хотелось бы знать: на кой хрен вы нам нужны?

– Даже так?! И даже на чистейшем русском?! Что ж, надеюсь нас не поставят к стенке в первые же часы столь патетико-романтического знакомства.

Миша снова промолчала, но её хмурый напряжённый взгляд нехорошим предчувствием отозвался в сердце Гэбриэла: даже без лишних слов было понятно – этот полковник Правительственного Департамента США в клоунские игры играть с ним не станет… Полковник решил разрядить слишком напряжённую обстановку:

– Эй, малыш! А нельзя ли и мне чашечку горячего кофе?.. жутко манящий аромат…

Лео глухо зарычала и, стиснув кулаки, качнулась в сторону полковника… Миша попридержала своего безкрышного сержанта на месте:

– Не заводись! Ещё успеешь добить свои костяшки… Если вы ещё хоть раз назовёте сержанта Лео Румаркер «малышом», она вырвет вам кадык и запихает его вам же в глотку, полковник Харрис…

– Можно просто: Гэбриэл!

– …и вы даже не успеете насладиться вашей любимой кубинской сигарой.

– А что, какая-то проблема? – Гэбриэл насторожился.

– Проблема в том, полковник, как к этому относиться.

Гэбриэл выдохнул густым облаком табачного дыма:

– Видно, придётся публично извиняться перед младшим по званию… Не думал, что теперь на военную службу берут четырнадцатилетних подростков. Попахивает фашиствующим нацизмом тридцать седьмого года! Если мы всё ещё в Америке, то в стране налицо кризис с военными рекрутами.

– Сержанту Лео Румаркер тридцать семь лет! Прошу вас это запомнить с первого раза, полковник Харрис… И вы по-прежнему всё ещё на земле Великой Америки! И тот режим, при котором вы теперь будете существовать, очень близок к тому, о котором вы только что имели случайность неосмотрительно упомянуть.

– Так что? Теперь у вас «чёрный чемоданчик»?

– «Чёрный чемоданчик», полковник Харрис, уже двадцать лет как использован – по своему прямому назначению.

– Честно говоря, как по мне, ничего хорошего не обещающие слова: шутка не удалась… Тогда вопрос по существу! Профессор Румаркер – это, случайно, не тот самый криогений, который одним из первых всерьёз занялся медициной будущего? Как же это?

– Крионикой… криогенетикой и нанотехнологией сегодняшнего дня первого столетия XXI века года две тысячи двадцать седьмого от Рождества Христова. Как видите, полковник Харрис, прошло всего ничего: каких-то сорок лет как вас крионировали со всей вашей командой военных наёмников – в качестве одного из исследовательских экспериментов профессора Румаркера. И если вы считаете, что вам сильно повезло, так как вы снова живы, то я вас сразу и крайне разочарую: вы даже себе представить не можете, что вас ожидает в первые послерождественские дни, спустя двадцать лет после Последней Войны.

– Должно быть, в таком случае стоит произнести одну из сакральных фраз капитана Линкольна – вроде такой: «Лучше бы нам вообще не родиться, чем дожить до такого».

– Точнее и апостол не сказал бы!

– Однако… невесёлое начало.

– Конец будет ещё веселее.

– О-ооо, моя башка, – с соседнего лабораторного стола неуверенными толчками поднималась распатланная голова с заросшей копной прекрасной пшенично-медовой шевелюры. – А-ай!!

Распатланная голова стукнулась об прозрачную капсульную крышку, напичканную всевозможными приборами стационарной реабилитации, которой до частичного негерметичного сцепления был накрыт весь этот лабораторный стол… физирефактор тихо зашипел и медленно пошёл под потолок, остановившись в четырёх футах над столом пациента… сразу же, следом, ещё два физирефактора отошли от столов-коек своих пациентов и, шипя как змеи, поползли вверх – под потолок лаборатории.

Полковник вынул сигару изо рта и широко улыбнулся:

– Красавчик!

– Гэбриэл… что с моей головой? – Красавчик опёрся на «крылатый» локоть и попытался пошире распахнуть заплывшие глаза. – И что это… с моими ногами?

– Лучше спроси, что с твоим лицом! – полковник прижал рукой лейтенанта к койке, быстро достал одеяло с нижней полки стола и укрыл им абсолютно голое мужское тело.

Красавчик тревожно встрепенулся:

– Меня что, били по лицу… много? Честно говоря, последнее, что я помню, – это гадко ухмыляющуюся рожу полковника Бэккварда.

– Гав… гав-гав!! – на крайнем столе нервно задёргались голые пятки капитана.

– Мэлвин! Рад слышать, что ты всё ещё с нами, – полковник поспешил за следующим одеялом.

Крайний стол залился обрадованным щенячьим визгом! Со стола между Красавчиком и Мэлвином поднялась мощная как наковальня рука и выставила в сторону щенячьего визгуна кулак-молот:

– Заткнись, Мэлвин!! Твой Динки сдох ещё в прошлом году, меня на это не купишь.

– Уже и мячику порадоваться нельзя!

– Здесь нет никакого мячика, Псих… Это что?! Я – голый?!

Миша перевела напряжённый взгляд на взбешённую Лео, конкретно давая ей понять: одно лишнее движение и «Гитлеру – капут!» Пэпээсница вплотную подошла к Мише и, кивнув в сторону третьего стола, раздражённо прорычала сквозь зубы:

– И не вздумай сравнивать меня с Зу́лу… Я – за дедом!

– Коллективное сознание сработало: они будят друг друга… Кто бы мог подумать, что док окажется прав, – Танго не могла отвести заворожённого взгляда от надувшегося лица Красавчика. – Миша, ты только посмотри на эту отвратительную мордень!