Стародум. Книга 2
Пролог
Старик в стёганом доспехе медленно идёт по траве, сцепив руки за спиной. Лицо усталое, изборождённое морщинами, но глаза острые, цепкие. Из оружия у него с собой только короткий кинжал на поясе.
В каждом движении чувствуется грация бывалого воина. Так может ходить только тот, кто половину жизни провёл на поле боя, а вторую половину — верхом на лошади, в походах между битвами. Но есть в нём и обыкновенная медлительность пожилого человека: всё-таки семьдесят один год — это не шутки.
Старик останавливается напротив кучки конского навоза под ногами.
Самой обыкновенной, ничем не примечательной.
Но старик ей всё-таки заинтересовался.
Смотрит на неё некоторое время, будто решает: обойти или перешагнуть. Однако он не делает ни того, ни другого: старик наклоняется к этой кучке и поднимает её вверх. Рассматривает со всех сторон, после чего удовлетворённо кивает сам себе.
Бережно, словно настоящее сокровище, старик несёт её в сторону, после чего открывает крышку глиняного горшка и кладёт внутрь. Пришлось испачкаться, чтобы совершить всё это действие, но в целом ничего страшного. Чуть-чуть воды — и его руки снова чистые.
— Залп? — спрашивает тысячник.
Старик кивает.
— Залп! — орёт мужчина, передавая приказ сигнальщикам.
Деревянная машина под названием «требушет», которую их войско позаимствовало у китайских военных мастеров, приходит в движение. Натягиваются верёвки, со скрипом летит вниз противовес, горшок с навозом взмывает в воздух и на некоторое время повисает в вышине, прежде чем устремиться вниз, прямо к городу под названием Биляр — последнему оплоту Волжской Булгарии.
Слева и справа ещё семьсот требушетов запускает семьсот горшков навоза. А ещё дальше триста катапульт делают то же самое.
Навоз устремляется к городу, разбивается о стены, о крыши домов, разлетается по улицам.
Та самая кучка навоза, подобранная стариком, попадает прямиком в казармы городского ополчения, оставив на противоположной стене зловонный отпечаток.
— Ну вот, — вздыхает один из постовых. — Уже и здесь не скрыться…
— Дикари, — отвечает другой.
Эти два друга приехали в Биляр в прошлом году из крохотной деревеньки на севере. Они с детства хотели стать воинами: участвовать в великих сражениях, сражаться лицом к лицу с врагом, быть в самой гуще событий. Но никто не сказал им, что они будут нести пост в пустом здании, пока их город будут забрасывать лошадиным дерьмом.
О таком в песнях не напишут, и у костра ночью никто о них легенды рассказывать не будет.
Но делать нечего.
Они — здесь, а татары — там. Двести тысяч воинов и тысяча осадных машин против городка, в котором едва десять тысяч защитников наберётся. Третий день идёт осада, и всё это время в них метают навоз. Всё метают, и метают, и метают. Удивительно, где они вообще набрали столько еды для двухсот тысяч лошадей?
А ещё лихорадка у некоторых жителей начинается. И зачем они покинули свою деревню? Зачем двинулись в этот чёртов Биляр? Угораздило же их попасть сюда именно тогда, когда вернулись чёртовы кочевники.
— Приберёшься? — спрашивает один.
— Ага, — отвечает другой.
Воин подхватывает полученный «снаряд» деревянной лопатой и выходит наружу, чтобы перебросить через стену. На отдалении от города он видит всё ту же картину, что и в предыдущие дни: огромная армия, взявшая Биляр в оцепление. От количества людей и животных рябит в глазах. Тёмно-красные духи угрозы в виде переплетённых лент носятся в воздухе между осаждающими и осаждаемыми.
Пожалуй, стать рабами — не такая уж и плохая идея. Всяко лучше, чем сгореть вместе с домами.
От такой орды они не смогут защититься даже в мечтах: слишком большая сила, чтобы выстоять не самым большим городом. Да и огромные крепости наверняка падут под натиском этой свирепой оравы. Двести тысяч всадников… подумать только… двести тысяч… а возглавляет их какой-то старый пердун, который только и делает, что смотрит из-под бровей.
— Сволочи, — шепчет воин, спускаясь со стены, чтобы вернуться на пост.
Всё, о чём он может думать, это как бы выйти живым из данной ситуации. Плевать на песни и легенды. Только бы вернуться в родную деревню и снова заниматься привычными вещами. Не так уж и интересно быть воином, как оказалось. Да приходится чистить хлев иногда, но одна корова никогда не нагадит столько, как двести тысяч лошадей. Если ему ещё раз придётся заниматься этой работой у себя дома — он будет очень счастлив. А пока надо нести пост…
Монгольский полководец Субэдэй, тем временем, вымыл руки и влез на своего коня.
— Сегодня? — спрашивает рядом с ним Батый.
— Как скажешь, — отвечает старик. — Хочешь сегодня — давай.
У них колоссальное численное преимущество перед врагами. Они давно могли бы захватить этот город, но такую победу Субэдэй не принимает. Не в их традициях бить в лоб, бросая войска на копья и стены.
Сначала следует измотать противника стрелами и снарядами, разделить его, посеять смятение, потом направить в бой отряды из завоёванных народов, а уже в самом конце, если понадобится, резерв из тяжёлой конницы. При этом никогда нельзя принимать честный бой: только заход с флангов, ломание строя врагов, заманивание в ловушку.
Так они завоевали весь северный Китай, так они завоюют и этих ничтожных булгар. Ведь как говорит мандат тэнгри, мир должен быть объединён под одним порядком. Вечное Синее Небо завещало сильным благосклонность, а слабым — гибель. Их армия — всего лишь изъявление его воли. Война — всего лишь способ выполнить предназначение.
Все люди рождены под небесами. Небо — первое, что видит человек, когда появляется на свет. Когда его выносят из юрты, а отец повязывает верёвочку на руку, чтобы духи не унесли, он открывает глаза и видит Его. Небо и впереди, и сзади, и над головой, повсюду. Оно не любит или ненавидит, а всего лишь наблюдает. Небо любит великих людей.
К тому же война — лучший способ найти зерно, металлы и рабов.
Или подтвердить, что ты — не всего лишь «второй сын», каким пока что считается Батый, поскольку его отец Джучи был незаконнорожденным сыном жены Тэмуджина. Даже хану собственного улуса приходится доказывать свой статус.
— Камни! — командует Батый.
Тысячник оборачивается к Субэдэю, и старик согласно кивает.
Батый хоть и является чингизидом, но главным в этом походе назначили его, как старого, опытного полководца. Так что любой приказ мужчины должен быть подтверждён им.
На этот раз вместо навоза катапульты загружают тяжёлыми камнями: у них для этого специально припасено две с половиной тысячи возов. Сигнальщики поднимают флаги, и многочисленные снаряды устремляются к Биляру, ударяют в деревянные стены, проламывают врата, разрушают внутреннее устройство, ломают боевой дух защитников.
Итог осады предрешён.
Двадцать лет назад назад волжские булгары разбили возвращающееся из похода войско Джэбэ и Субэдэя. Но теперь, в отместку, всё их государство будет уничтожено. Биляр сгорит, а на его месте захватчики устроят плацдарм для вторжения на западные земли.
Они должны были пойти на Русь ещё несколько лет назад, но из-за из-за наступившей эпохи духов, всех их планы смешались: люди получили всевозможные силы, баланс в войсках изменился, поэтому пришлось заново организовывать армии. Даже сам Субэдэй с недавних пор умеет видеть глазами ястреба, постоянно висящего в небе, что даёт ему ещё больше тактических возможностей.
Биляр исчезнет раз и навсегда.
— Чувствуешь радость? — спрашивает Батый. — Месть свершилась.
Субэдэй, будучи вдвое старше молодого полководца, лишь пожимает плечами.
— Месть тоже может испортиться на солнце, если её не приготовить вовремя.
Шаманы бьют в барабаны, направляя ветер в сторону города. Дым из курильниц поднимается в небо, призывая духов и миражи. Колдуны танцуют, навлекая проклятия на защитников, заставляют кашлять кровью и покрываться язвами. Вестники подбрасывают в воздух сухую траву и перемолотые кости, чтобы отводить силы врагов.
