Нэпман 10. Финал (СИ) - Тыналин Алим

Ли внимательно изучал образцы, полностью погруженный в технические аспекты проблемы и не замечая истинной подоплеки наших работ.

— Согласен, — кивнул он. — Но почему именно на этом участке? Ведь структура грунта схожа на протяжении всей линии.

— В том-то и загадка, — я сделал таинственное лицо. — Возможно, здесь присутствуют какие-то особые химические соединения в грунтовых водах, ускоряющие процесс деградации. Именно поэтому нам необходимо глубокое бурение, чтобы выяснить истинную причину.

Ли задумчиво кивнул, полностью удовлетворенный объяснением.

К вечеру подготовительные работы были завершены. Основная буровая установка, искусно замаскированная под сваебойное оборудование, полностью собрана и готова к действию.

Чтобы не вызывать подозрений, мы демонстративно забили несколько пробных свай вдоль насыпи, создавая видимость обычных ремонтных работ.

Японский патруль весь день сохранял дистанцию, ограничиваясь наблюдением с холма. Но когда солнце начало клониться к закату, ситуация внезапно изменилась.

Красноватые лучи заходящего солнца окрашивали маньчжурскую степь в теплые тона, придавая окружающему пейзажу особую, почти мистическую атмосферу. Длинные тени от нашего оборудования причудливо растягивались по земле, напоминая гигантских механических пауков.

Я стоял у технической палатки, обсуждая с Воронцовым последние детали предстоящего ночного бурения, когда характерный рокот мотоциклетных двигателей нарушил вечернюю тишину.

— Японцы, — негромко произнес Александров, материализуясь рядом со мной. — Три мотоцикла, направляются прямо к лагерю. Судя по всему, официальная проверка.

Я кивнул, внутренне собираясь:

— Всем оставаться на местах. Действуем по плану. Воронцов, распорядитесь прикрыть брезентом буровые штанги. Александров, обеспечьте безопасность документации.

Три тяжелых армейских мотоцикла с колясками, подняв тучи пыли, остановились у границы нашего лагеря. В первой коляске сидел офицер в безукоризненной форме с двумя золотыми звездочками на погонах — капитан.

Его узкое лицо с тонкими усиками выражало холодную надменность. Ба, знакомые лица.

— Капитан Танака, — шепнул Александров, узнав офицера. Я уже и сам видел, кто к нам пожаловал.— Начальник разведывательного отдела. Опасный противник.

Я выпрямился и неспешным, уверенным шагом направился навстречу японцам. За моей спиной Воронцов отдавал тихие распоряжения рабочим, организуя маскировку наиболее компрометирующего оборудования.

— Добрый вечер, господа, — я намеренно обратился по-русски, хотя знал, что Танака прекрасно понимает мой язык. — Чем обязаны визиту? Приятно видеть вас снова, капитан.

Танака окинул меня цепким взглядом и ответил на безупречном русском:

— Капитан Танака, императорская армия Японии. Проверка документов и характера работ на стратегическом объекте. Не могу сказать тоже самое, господин Краснов.

Он спрыгнул с мотоцикла, демонстрируя безукоризненную военную выправку. Следом за ним спешились еще четверо солдат, вооруженных карабинами системы Арисака.

— Разумеется, — я сохранял невозмутимое выражение лица. — Инженер Краснов, техническая комиссия КВЖД. Проводим экстренные ремонтные работы на аварийном участке железнодорожного полотна. Все необходимые документы и разрешения у меня в технической палатке. Вы уже их видели в Харбине. Прошу за мной.

Пока мы шли к палатке, я лихорадочно просчитывал варианты. Самое опасное сейчас — позволить японцам приблизиться к замаскированной буровой установке или увидеть карты с отмеченными перспективными участками нефтеносности.

В палатке я передал Танаке папку с тщательно подобранными документами:

— Здесь официальное разрешение на проведение ремонтных работ от управления КВЖД, техническое задание и сопроводительные бумаги. Как видите, все в полном порядке.

Танака внимательно изучил документы, затем перевел пристальный взгляд на разложенные на столе чертежи:

— Эти работы выглядят слишком масштабными для обычного ремонта насыпи. Почему потребовалось столько людей и оборудования?

— К сожалению, мы столкнулись с серьезной проблемой, капитан, — я говорил спокойно и уверенно. — При инспекции обнаружена критическая просадка грунта под насыпью. Предварительные расчеты показывают, что без срочного укрепления возможно разрушение полотна при проходе тяжелых составов.

Я развернул на столе подготовленные Архангельским фальшивые данные с графиками просадки.

— Видите эту динамику? За последние две недели просадка составила около семи сантиметров. Это в три раза превышает допустимые нормы. При такой тенденции через десять-двенадцать дней полотно деформируется настолько, что движение станет невозможным.

Танака внимательно изучил графики, его лицо оставалось непроницаемым:

— И сколько времени займут ваши ремонтные работы?

— По предварительным оценкам, от недели до десяти дней, — ответил я. — Необходимо забить укрепляющие сваи, провести дренаж грунтовых вод и укрепить основание насыпи цементным раствором.

Танака отложил документы и внезапно заявил:

— Я хочу осмотреть ваше оборудование.

Мое сердце сжалось в комок, но внешне я сохранил невозмутимость:

— Конечно, капитан. Прошу за мной.

Мы вышли из палатки и направились к месту установки замаскированной буровой. Я заметил, что Воронцов, увидев наше приближение, начал демонстративно проверять сваебойный механизм, громко отдавая распоряжения рабочим на русском языке.

— Это стандартный сваебойный копер системы Кристи, — начал объяснять я, указывая на установленную треногу. — Используется для забивки опорных свай на глубину до пятнадцати метров. Вот здесь размещается ударный механизм…

Танака бесцеремонно перебил меня:

— А что это за трубы? — он указал на штабель буровых штанг, частично прикрытых брезентом. — Для свай они слишком тонкие.

Я почувствовал, как напряглись мышцы спины. Момент чертовски критический.

— Это дренажные трубы для отвода грунтовых вод, — ответил я невозмутимо. Даже с легким раздражением, как человек, которому надоели постоянные расспросы. — Они устанавливаются в специально пробуренные отверстия вокруг основных свай для создания системы дренажа. Стандартная инженерная практика при работе на водонасыщенных грунтах.

Танака подошел ближе и внимательно осмотрел одну из труб. Его тренированный взгляд разведчика явно выискивал несоответствия в нашей легенде.

В этот критический момент неожиданно вмешалась Кравцова, только что вернувшаяся с разведки:

— Товарищ Краснов! — воскликнула она, подбегая к нам с папкой в руках. — Мы закончили картирование восточного участка. Результаты крайне тревожные!

Она развернула перед нами карту, на которой были отмечены якобы обнаруженные участки просадки грунта вдоль железнодорожного полотна.

— Смотрите, просадка гораздо шире, чем мы предполагали изначально, — Кравцова говорила с естественным волнением профессионала, обнаружившего серьезную проблему. — Эти данные полностью подтверждают вашу теорию о водоносном горизонте, подмывающем основание насыпи.

Танака невольно заинтересовался картой, переключив внимание с подозрительных труб на новую информацию. Я мысленно поблагодарил Кравцову за своевременное вмешательство.

— Это действительно серьезно, — я качнул головой, изображая озабоченность. — Капитан, вы теперь понимаете масштаб проблемы? Речь идет о безопасности всего железнодорожного сообщения на этом участке.

Танака несколько мгновений изучал карту, затем перевел взгляд на Кравцову:

— Вы проводили измерения на восточном участке? Странно, что мои люди не заметили вашего присутствия там.

— Мы двигались вдоль дренажных канав, капитан, — спокойно ответила Кравцова, указывая карандашом на линии водоотводов на карте. — Рельеф местности скрывал нас от наблюдателей на холмах. К тому же, инструкции требуют максимально полного обследования всей прилегающей территории.

Ее объяснение прозвучало настолько убедительно и профессионально, что Танака просто кивнул, не найдя поводов для дальнейших подозрений по этому вопросу.