Нэпман 10. Финал (СИ) - Тыналин Алим

— Покажите мне этот аварийный участок насыпи, — потребовал он, возвращаясь к основной теме проверки.

Я повел японцев к шурфу, который мы вырыли у подножия насыпи. По моему незаметному сигналу Архангельский поспешил вперед, чтобы подготовить демонстрацию.

— Вот здесь, — я указал на обнаженный срез грунта, где отчетливо виднелись следы подтопления, искусно усиленные нашими манипуляциями. — Грунтовые воды размывают глинистые прослойки, создавая пустоты под насыпью. При прохождении тяжелых составов возникает вибрация, приводящая к постепенной просадке.

Архангельский, подыгрывая мне, опустил рейку в шурф и продемонстрировал скопившуюся на дне воду с характерными маслянистыми разводами:

— Обратите внимание на странный характер грунтовых вод, — произнес он, зачерпывая немного жидкости в стеклянную пробирку. — Эти маслянистые пленки указывают на химические процессы в почве, которые мы пока не можем точно идентифицировать.

Танака присмотрелся к пробирке, в которой действительно виднелись радужные разводы. Его глаза на мгновение сузились, словно он пытался разгадать загадку, но затем он просто кивнул, не высказав своих подозрений вслух.

— Сколько, по вашим расчетам, потребуется времени для завершения работ? — спросил он, выпрямляясь.

— При интенсивной работе около десяти дней, — ответил я. — Пять дней на установку укрепляющих свай и дренажной системы, еще пять на цементацию грунта и проверку результатов. Возможно, удастся ускорить процесс, если погодные условия будут благоприятными.

Танака обвел взглядом наш лагерь, задержавшись на замаскированной буровой установке:

— Странно, что такой серьезный дефект не был обнаружен при регулярных проверках китайскими инженерами.

— В том-то и проблема, капитан, — вмешался подошедший Ли, который до этого предусмотрительно держался в стороне. — Стандартные проверки ориентированы на визуальное состояние рельсов и шпал. Подземные процессы остаются незамеченными до критического момента. Именно поэтому наша комиссия проводит углубленное обследование проблемных участков.

Присутствие китайского инженера и его поддержка нашей версии явно произвели положительное впечатление на Танаку. Он коротко кивнул:

— Понятно. Продолжайте работы, но постарайтесь уложиться в минимальные сроки. Этот участок имеет стратегическое значение для перевозки военных грузов.

— Безусловно, капитан, — заверил я его. — Безопасность движения наш главный приоритет.

Танака отдал короткие распоряжения своим подчиненным на японском, затем повернулся ко мне:

— Мои люди будут периодически проверять ход работ. Настоятельно рекомендую придерживаться заявленного графика и не выходить за пределы согласованной зоны работ.

Под этой вежливой формулировкой отчетливо прослеживалась прямая угроза. Я кивнул с максимально серьезным видом:

— Разумеется, капитан. Мы строго соблюдаем все инструкции.

Когда японцы наконец уехали, подняв клубы пыли на грунтовой дороге, я собрал всех руководителей группы в технической палатке для экстренного совещания.

— Ситуация усложняется, — начал я, убедившись, что Ли занят с рабочими у насыпи. — Танака явно что-то подозревает. Его интерес к буровым штангам не случаен.

— Он профессиональный разведчик, — мрачно заметил Александров. — И хорошо знаком с горным делом. В его личном деле есть информация об обучении в Токийском горном институте.

— Нужно ускорить основные работы, — я обвел взглядом напряженные лица соратников. — Времени у нас меньше, чем предполагалось изначально. Бурение начинаем сегодня же ночью, как только стемнеет. Александров, усильте систему охранения. Расставьте посты по периметру с радиосигнализацией. При появлении японцев нам нужно минимум десять минут форы, чтобы замаскировать реальные работы.

— Будет сделано, — кивнул Александров. — Выставлю дополнительные секреты на подходах к лагерю и организую систему оповещения.

— Кравцова, — я повернулся к женщине, чье своевременное вмешательство спасло нас от разоблачения, — что удалось обнаружить в ходе разведки с маньчжуром?

Кравцова достала из полевой сумки небольшую металлическую фляжку:

— Старик не солгал, Леонид Иванович. В указанной им низине действительно обнаружен поверхностный выход нефти. Вот образец.

Она открыла фляжку, и в палатке распространился характерный запах сырой нефти. Темная маслянистая жидкость медленно стекала по стенкам сосуда.

— Настоящая нефть, — подтвердил Архангельский, принюхиваясь. — Судя по консистенции и запаху легкая, малосернистая. Очень хорошего качества.

Воронцов присвистнул:

— Если на поверхности такие выходы, то под землей должно быть целое море!

— Именно, — кивнул я. — И это дает нам дополнительное преимущество. Если японцы начнут слишком пристально интересоваться нашими работами, можем «случайно» обнаружить этот естественный выход нефти и использовать его как объяснение наших действий.

— Рискованно, — покачал головой Александров. — Тогда они точно поймут истинную цель нашей экспедиции.

— Это запасной вариант, — уточнил я. — На крайний случай, если нас прижмут к стенке. Главное сейчас — максимально быстро провести пробное бурение и получить неопровержимые доказательства наличия месторождения.

Мы еще около часа обсуждали детали предстоящей операции и меры безопасности. Затем, убедившись, что каждый четко знает свою роль, разошлись по позициям, готовясь к решающей ночи.

Сумерки постепенно сгущались над маньчжурской равниной. Прохладный ветер доносил ароматы степных трав и дымок от костров в далеких деревушках.

Над лагерем разливался густой запах борща из полевой кухни. Ужин перед ночной операцией должен быть сытным.

Я стоял у края насыпи, всматриваясь в темнеющее небо, где зажигались первые звезды.

Часы показывали девять вечера. До начала операции оставалось менее двух часов.

Глава 5

Черное золото Маньчжурии

Ночная Маньчжурия приобрела тот особый вид, когда звезды кажутся подвешенными на расстоянии вытянутой руки. Темнота окутала нашу экспедицию вязким покрывалом, скрывая от посторонних глаз предстоящие работы.

Двадцать три часа пятнадцать минут. Товарный состав прогремел по полотну в двадцати метрах от нашего лагеря, создавая ту звуковую завесу, которую мы с нетерпением ожидали. Лязг колес и грохот вагонов замаскирует шум буровой установки, хотя бы на первые критические минуты.

— Начинаем, — скомандовал я, как только первый вагон показался в ночной темноте.

Воронцов кивнул и взмахнул рукой. Рабочие, отобранные Александровым как самые надежные, немедленно принялись за дело. Замаскированная под сваебойное оборудование буровая ожила, издавая приглушенный рокот.

Первые обороты бурильной головки впились в маньчжурскую землю. Я стоял, напряженно вглядываясь в темноту, чувствуя, как колотится сердце.

Рождалось странное ощущение. Здесь, под покровом августовской ночи 1931 года мы делали то, что по канонам моей прежней реальности произойдет лишь в конце пятидесятых.

Керосиновые лампы с затемненными стеклами давали ровно столько света, сколько требовалось для работы, не привлекая внимания извне. В их тусклом свете лица буровиков казались высеченными из камня, напряженные, сосредоточенные.

— Первый метр пройден, — доложил Воронцов, не отрывая взгляда от приборов. — Преобладает суглинок с примесью песка. Никаких сложностей.

Я отошел на несколько шагов и поднялся на небольшой холм, откуда открывался вид на окрестности. Подняв бинокль, тщательно осмотрел линию горизонта.

Вдалеке, километрах в трех, мерцали огоньки японского поста. Пока все спокойно.

Архангельский подошел неслышно, словно возник из темноты.

— Леонид Иванович, первые образцы подтверждают вашу теорию, — прошептал он с плохо скрываемым возбуждением. — Структура грунта идеально соответствует осадочному бассейну. Если продолжится в том же духе, к утру пройдем первую сотню метров.