Нэпман 10. Финал (СИ) - Тыналин Алим

В третьем часу ночи буровая установка внезапно изменила тон работы. Металлический скрежет сменился глухими ударами, словно инструмент встретил иную структуру породы.

— Прорвались! — воскликнул Воронцов, вскакивая с места. — Судя по характеру проходки, вошли в пористую породу!

Мы замерли в напряженном ожидании. Архангельский приготовил оборудование для экспресс-анализа. Воронцов, на всякий случай, модифицировал верхнюю часть буровой для предотвращения возможного фонтанирования.

— Сто девяносто метров, — объявил помощник бурильщика. — Начинаем подъем бурильной колонны для отбора керна.

Подъем бурильных штанг казался бесконечным. Каждый метр стальных труб, появлявшийся из скважины, усиливал наше напряжение.

Когда наконец показалась керноприемная труба, Архангельский буквально выхватил ее из рук рабочего. Затаив дыхание, мы столпились вокруг, пока геолог осторожно извлекал цилиндр породы.

И тут произошло то, что никто из нас не ожидал, несмотря на все прогнозы.

Керн, извлеченный из глубины почти в двести метров, оказался буквально пропитан нефтью. Маслянистая черная жидкость сочилась сквозь пористую породу, оставляя на руках Архангельского темные следы.

— Господи… — выдохнул Воронцов, забыв о конспирации.

— Мы нашли ее, — тихо произнес я, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Архангельский, с трудом сохраняя научную невозмутимость, поднес керн к носу и глубоко вдохнул.

— Легкая нефть, малосернистая, — определил он профессиональным чутьем. — Превосходное качество.

Мы переглянулись. Каждый в этот момент осознавал историческую значимость происходящего.

Двадцать восемь лет до официального открытия Дацинского месторождения. Двадцать восемь лет преимущества для Советского Союза, если мы сумеем сохранить и использовать это знание.

— Продолжаем бурение, — скомандовал я, преодолевая желание немедленно праздновать успех. — Нам нужно определить мощность пласта.

Следующие часы прошли в лихорадочном темпе. Буровая установка неутомимо углублялась в маньчжурскую землю, а мы, затаив дыхание, следили за каждым метром проходки. Керны, извлекаемые с глубины от двухсот до двухсот тридцати метров, все содержали обильные признаки нефти.

Когда первые лучи рассвета окрасили восточный горизонт, буровая прошла уже двести сорок метров, и нефтеносный пласт все не заканчивался.

— Невероятная мощность продуктивного горизонта, — констатировал Архангельский, складывая извлеченные керны в специальные контейнеры. — Если такая структура сохраняется на протяжении всего выявленного нами купола, мы имеем дело с месторождением-гигантом.

— Сворачиваемся, — скомандовал я, с сожалением глядя на работающую буровую. — Дневное время слишком опасно для продолжения работ.

В предрассветные часы техническая палатка превратилась в настоящую научную лабораторию. Архангельский, несмотря на усталость после бессонной ночи, с юношеским энтузиазмом проводил анализ полученных образцов.

Керосиновая лампа, прикрытая с одной стороны импровизированным экраном, давала достаточно света для тонких химических операций. На столе расставлены пузырьки с реактивами Вороножского. Рядом аккуратно разложены образцы керна, пронумерованные по глубине залегания.

— Смотрите, какая поразительная структура, — Архангельский указал на один из образцов. — Классический песчаник-коллектор с прекрасной пористостью. Идеальный резервуар для нефти.

Я склонился над столом. Даже без специальных знаний геолога заметно, насколько пропитана порода черным золотом. При малейшем нажатии на камень между пальцами выступала маслянистая капля.

— Какой может быть примерная оценка запасов? — спросил я, хотя уже знал ответ из будущего.

Архангельский задумчиво потер подбородок:

— С учетом площади антиклинальной структуры, выявленной нами по поверхностным признакам, и мощности пласта… — он произвел быстрые расчеты на листке бумаги. — Как минимум два-три миллиарда тонн. Возможно, значительно больше.

— Два-три миллиарда, — эхом повторил я. — Не меньше, в то и больше, чем все Бакинские месторождения вместе взятые.

— И значительно более высокого качества, — добавил Архангельский, проводя тест с реактивами. — Посмотрите на эту реакцию. Минимальное содержание серы, отличный фракционный состав. Это нефть высочайшего класса.

Он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня:

— Леонид Иванович, я понимаю, что мои геологические познания хороши, но как вы могли предсказать существование такого месторождения в районе, который никогда не исследовался геологами? Это… это почти невероятно.

Я выдержал его взгляд, мысленно составляя правдоподобное объяснение. Пришлось опять петь старую сказочку:

— Комплексный анализ, Андрей Дмитриевич. Изучение всех доступных данных о геологической структуре Восточной Азии, сопоставление с известными нефтеносными районами, физико-географические наблюдения… — я сделал неопределенный жест рукой. — И, конечно, некоторая доля интуиции.

Не знаю, насколько Архангельский удовлетворился этим объяснением, но он промолчал и вернулся к работе. Следующий час мы провели, составляя предварительную геологическую карту месторождения.

Воронцов, присоединившийся к нам после завершения консервации буровой установки, внес неожиданное предложение:

— А что если при разработке использовать наклонно-направленное бурение? — спросил он, вглядываясь в схему пласта. — Учитывая структуру коллектора, можно значительно увеличить производительность скважин.

Архангельский задумался, затем восхищенно хлопнул в ладони:

— Гениально! При такой пористости породы направленное бурение действительно многократно повысит отдачу! Почему об этом никто не подумал раньше?

«Потому что эта технология станет массовой только в шестидесятых», — подумал я, хотя сам недавно натолкнул в разговоре Воронцова на эту мысль, но вслух сказал:

— Перспективная идея. Стоит включить в наш отчет как рекомендацию для будущей разработки.

Наш научный симпозиум прервал стремительный приход Александрова. Наш военный специалист, обычно невозмутимый, выглядел встревоженным.

Глава 6

Быстрый отход

Давненько я не видел нашего разведчика таким обеспокоенным. Видимо, стряслось что-то серьезное. Хотя, и так все понятно.

— Японский разведывательный самолет совершает облет нашего района, — сообщил Александров без предисловий. — Летает по кругу уже второй раз, явно фотографирует.

Я вышел из палатки и задрал голову. Действительно, серебристый биплан с красными кругами на крыльях кружил над долиной на небольшой высоте. Характерный стрекот его мотора перекрывал все остальные звуки утра.

— Срочное совещание, — скомандовал я, возвращаясь в палатку. — Александров, соберите всех руководителей групп.

Через пять минут в тесном пространстве технической палатки собрались все ключевые участники экспедиции. Воронцов, Архангельский, Александров, Кравцова, Перминов. Лица усталые после бессонной ночи, но глаза светятся тем особым блеском, который появляется у людей, стоящих на пороге великого открытия.

— Товарищи, основная задача экспедиции выполнена, — начал я, оглядывая соратников. — Наличие нефтяного месторождения подтверждено. Получены образцы, проведены предварительные анализы, составлена схема залегания пласта. Теперь наша главная цель — сохранить полученные сведения и благополучно доставить их в Москву.

Александров, сидевший у входа в палатку, глухо произнес:

— Только что получено сообщение от нашего агента в Цицикаре. Перехвачена японская радиограмма. Они запрашивают дополнительные силы для контроля над железной дорогой, включая наш участок.

— Когда ожидается прибытие? — спросил я, хотя внутренне уже знал ответ.

— По косвенным данным, завтра к полудню, — Александров положил на стол перехваченную шифровку. — Состав из Мукдена уже формируется.

— Значит, у нас меньше суток, — я обвел взглядом присутствующих. — Начинаем подготовку к эвакуации. Александров, вы отвечаете за план отхода. Приоритет — избежать прямого контакта с японскими силами.