Вик Разрушитель 8 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

В общем, ничего такого, что могло мне пригодиться. Но я не унывал. Есть корпоративные закрытые сети, в который можно проникнуть с помощью взломщиков. В открытом доступе были только статьи о концерне, и его основателе Шульгине Германе Викторовиче. В какой-то момент мой взгляд зацепился за маленький абзац одного репортажа, в котором рассказывалось о каком-то загородном сборе всей верхушки «Техноброни». Якобы Совет директоров ежегодно устраивает выезд в законспирированное место, и там обсуждает все насущные проблемы, часть которых носит строго конфиденциальную информацию.

— Хе-хе! — я откинулся на спинку кресла и прокрутился несколько раз, злорадно улыбаясь. — Попались, голубчики!

Скопировав эту статью на телефон, я тут же отправил её на номер Петровича. Через минуту пришло сообщение.

«Нужно найти этого журналюгу, или место тайного сборища»?

«И то, и другое», — послал в ответ. Я же говорю, Сыч только притворяется таёжником, впервые появившимся в огромном мегаполисе. Вот возьму и сделаю его начальником СБ. Хм, а может, папаня на такой ход и рассчитывал?

На моём столе зашипела рация, которую Эд заставил держать в кабинете для общения с охраной.

— Слушаю.

— Подъехал князь Голицын, — шикнула рация голосом Юры Болдина, стоявшего сегодня на охране ворот.

— Который из них?

— Глава Рода. Настаивает пропустить его к вам для важного разговора.

— Хм, настаивает? Но он не записывался сегодня на приём, — решил пошутить я.

— Значит, не пропускаем? — со всей серьёзностью воспринял мой ответ Болдин.

— Пропусти-пропусти, — я рассмеялся. Такие шуточки лучше придержать при себе. А то Глава ещё на дуэль вызовет. — Не хочу, чтобы он разрушил усадьбу. Скажи парням, пусть проведут его в мой кабинет.

— Понял, — рация ещё раз шикнула и затихла.

— Вот же неугомонный, — я покачал головой и стал готовиться к непростой встрече. Патрикей Ефимович всегда славился напористостью и агрессивностью носорога, не останавливаясь ни перед какой преградой. Вот его бескомпромиссность и отпугивала многих.

В дверь постучали. Сам Эд решил проводить Голицына ко мне. Я показал жестом, чтобы он пропустил гостя. Топот носорожьих копыт слышался даже отсюда.

— Княжич Андрей! — Патрикей Ефимович вплыл подобно авианосцу, и в кабинете сразу стало тесно. Он стянул перчатки и протянул мне руку, как бы давая понять, что принимает мальчишку за равного. Хм, надо быть настороже. Мягко стелить начал.

— Добрый вечер, Патрикей Ефимович, — я пожал её, твёрдую и прохладную. — Раздевайтесь, присаживайтесь.

Голицын расстегнул пальто, но снимать его не стал. Сев на стул, он закинул ногу на ногу, на мгновение замер, прощупывая меня своим взглядом из-под тяжёлых бровей.

— Я не буду долго рассусоливать словеса, — прогудел он. — Пару дней назад ко мне соизволили заявиться визитёры от господина Шульгина с просьбой повлиять на племянницу, а через неё — на тебя, Андрей. Не могу понять, почему ты сопротивляешься, и не хочешь пойти навстречу уважаемому человеку. «Техноброня» не жалкая мануфактура, а мощный концерн с миллионными доходами. Давай честно: я хочу видеть Арину в составе акционеров. Для девушки с Даром Калиты — это великолепное место для своего развития, отличная репутация для нашего Рода. Да и тебя не обидят. Такое предложение нельзя игнорировать.

— Патрикей Ефимович, а вы не в курсе, что в узком кругу между Мамоновым и Мстиславскими принято решение о развитии собственного предприятия по выпуску бронекостюмов? — я улыбнулся. — Зачем мне отдавать курочку, которая скоро начнёт нести золотые яйца? Господин Шульгин это понимает и торопится. Я уже не решаю в одиночку такие вопросы.

— Я был у цесаревича вчера, — стул под Голицыным угрожающе заскрипел. — Он сказал, что княжич Андрей Мамонов самолично распоряжается делами будущего предприятия. То есть его хозяином будешь ты. Скажи, сынок, а зачем тебе эта головная боль? Это ведь не в мастерской экзоскелеты собирать. Баловство одно.

— Ну, мне нравится. В личном костюме я выступаю на соревнованиях и побеждаю. Значит, броня, выпускаемая моим заводом, будет приносить огромные дивиденды в виде побед, призов, финансов.

— Ты тщеславен?

— Есть немножко, — признался я. — Вы бы сами согласились на такое предложение, зная, что технология, используемая в бронекостюме, является перспективной на долгие годы, и отдавать её в чужие руки — глупость совершеннейшая?

— Пожалуй, нет, — ухмыльнулся князь. — Но речь идёт о моей племяннице, которой я желаю только добра. Она молодец, признаю. Из всех претендентов на руку выбрала тебя, потому что почувствовала перспективу. А её чутью я доверяю. Так не лишай Арину отличной возможности максимально проявить свой Дар. Женитесь, у вас будет приличный пакет акций на руках. Глядишь, через десяток лет ты возглавишь «Техноброню». И не надо таких физических и моральных напряжений для создания предприятия с нуля.

Да, князь Голицын рассуждал здраво. Я бы так и поступил, если бы за моей спиной не стояли два мощных клана. А ещё мне не нравилось, что кто-то решает за меня мою судьбу. Папаня обжёгся на своих попытках приручить, а теперь и эта скалистая глыба давит.

— Так у меня будет куча специалистов, — сделав вид, что удивлён, ответил я. — И место руководителя уже в моих руках. Зато через несколько лет мой «Бастион» будут знать во всём мире.

— Молодец, наглости в тебе с избытком, — похвалил князь Голицын. — Но ты не замечаешь перспективы в Арине. Девочка сделает тебя богатейшим человеком, к тебе на поклон будут приходить люди не самого маленького достатка.

Я отметил нелогичность слов гостя, но отнёс их к желанию контролировать через племянницу мощный концерн. Правильно говорят про него: видит цель, не видит препятствий. Но Патрикей Ефимович должен понимать, что я тоже, как бы, не голь перекатная. А года через два-три мы вообще не будем нуждаться ни в чьей помощи. Финансовая «подушка» и сейчас неплохая, просто об этом Голицын не знает.

— Репутация измеряется не только деньгами, но и умением держать в руках своё. И я точно знаю, что Шульгин никогда не отдаст место какому-то акционеру, продавшему ему высококлассную технологию.

— Откуда тебе это знать? — фыркнул князь Патрикей. — Ты ещё мальчишка, не знающий жизни.

— Допустим, я очень много знаю. В сиротском приюте быстро постигаешь законы улицы и общества, — я подался вперёд, упершись руками в край стола. — Шульгина я хорошо изучил. Волк в овечьей шкуре — вот кто он. И ваши мотивы мне понятны. Не получится уговорить. Кстати, вы зря беспокоитесь о племяннице. Она уже официально получила должность финансового директора, — я усмехнулся, глядя на вытянувшееся лицо Голицына. — Я сам ей предложил. Как только предприятие начнёт функционировать, Арина приступит к своим должностным обязанностям. И не надо было так переживать.

— Акции будут? — деловито спросил Патрикей Ефимович.

— Всё будет, — я опять показал своё дружелюбие. — Если есть желание инвестировать в будущий концерн, милости прошу. Только в Совете акционеров я не хочу вас видеть.

— Почему? — не обиделся Голицын, а наоборот, спросил с интересом.

— Вы же сожрёте там всех, а потом начнёте шатать кресло владельца — то бишь меня. Зачем мне это?

Патрикей Ефимович замер с открытым ртом. А через несколько секунд он откинулся на спинку стула и заржал на весь кабинет, самым настоящим образом, как конь. Стул возмущённо заскрипел и зашатался. Я с интересом наблюдал, развалится ли он под весом Голицына? Вот грохоту будет, если этот дядька рухнет на пол.

Моя мебель оказалась крепче.

— А тебе палец в рот не клади! — он погрозил мне тем самым пальцем. — Хваткий малый. Ладно, раз ты такой козырь выложил, то и я, пожалуй, пошлю на хрен Шульгина. И племяшку мою не вздумай обижать! Узнаю, скручу в бараний рог, и даже Жору не побоюсь. Живите счастливо и дружно. Можешь считать это моим благословением.

— Так-то его родители дают, — встал я, чтобы проводить Голицына.