Из вежливости мы с Матвеем и чаю испили, и по конфете сгрызли. И только после этого я спросила:
– Так зачем вы хотели меня увидеть?
– Да тут такое дело… – Тимофей Геннадьевич свою чашку отставил. – Я сейчас.
Он скрылся в соседней комнате и вернулся с бумажной папкой в руках.
– Яра, мне достались архивы Николая Петровича. Все, что связано с наукой, с медициной. Он мне их завещал.
– Да, я помню что‑то такое, – кивнула я. – В то время я плохо соображала, что творилось вокруг, поэтому воспоминания смутные.
– Это не имеет никакого значения, – сказал Тимофей Геннадьевич. – Дело в самом архиве, вернее, вот в этой папке.
Он похлопал по ней рукой.
– Николай Петрович вел дневник или журнал, называйте это как угодно, – продолжил Тимофей Геннадьевич. – В нем он описывал интересные случаи из практики. Его я и изучал. Кстати! – Он вдруг встрепенулся и уставился на меня. – Я не присваиваю себе его труды. Наоборот! Все будет издано под именем Николая Петровича.
– Я не являюсь его наследницей, – успокоила его я. – Хотя рада, что эти исследования и после его смерти будут помогать людям.
– Да? Но как же так… – растерялся Тимофей Геннадьевич. – Но куда же… кому же…
– Полагаю, вам следует поступить согласно его завещанию. Так что в папке? Это как‑то касается меня?
– Касается! Очень даже касается! – вновь оживился Тимофей Геннадьевич. – Николай Петрович описывал и твой случай. Ты же чуть не погибла в пожаре, верно?
– Да, – подтвердила я.
– Одновременно с этим он лечил мальчика с травмами после падения с высоты. Николай Петрович не указывал имен. У него все были пациентами N. Твой случай я знаю, а что за мальчик – нет. Но это можно узнать, если поднять архивы тех лет. Возможно, по твоему запросу…
– Разве это важно? – не выдержал Матвей, выразительно на меня взглянув.
Мальчиком, упавшим с дерева, был он. Но кто знает, может в то время еще кто‑нибудь откуда‑нибудь падал.
– В том‑то и дело… – Тимофей Геннадьевич открыл папку. – Николай Петрович заметил некоторую схожесть энергетических полей. Молодые люди, мне сложно вам это объяснить… Это десятый уровень силы. Те, кто им владеет, умеют такое видеть. Так вот, Николая Петровича заинтересовало это совпадение, и он провел тщательный анализ на родство.
Во рту пересохло. Мы с Матвеем уставились на папку так, словно оттуда вот‑вот должен выпорхнуть дракон. Мы оба сгорали от любопытства и нетерпения и боялись поверить в невероятное.
– Здесь заключение, – сказал Тимофей Геннадьевич. – Но прежде, чем я отдам его тебе, хочу объяснить, почему Николай Петрович сам этого не сделал. Он писал об этом в дневнике. Он не успел. Он хотел дождаться твоего совершеннолетия. А почему не оформил это как‑то в завещании, я не знаю. Я же не сразу начал разбирать архив, а до этой записи добрался еще позже. И я не знал, как тебя найти. Говорили, ты уехала в Петербург, где‑то учишься. Я подумал, что рано или поздно ты придешь на могилу Николая Петровича. И, собственно, не ошибся.
– Да, я училась в Петербурге. Два года не возвращалась в Москву.
– И еще… – Тимофей Геннадьевич потер лоб. – Эм… Матвей… Мне бы хотелось сказать кое‑что лично Яре.
– У меня нет от него секретов, – возразила я. – Никаких.
– Эм… и начет твоего… – Он понизил голос до шепота. – … происхождения?
Я согласно кивнула.
– Хорошо. – Тимофей Геннадьевич протянул мне папку. – Я знаю, кто твой отец. Николай Петрович мне доверял. Если ты захочешь найти этого мальчика, будь осторожна.
– Он мой родственник? – не выдержала я.
– Брат по мужской линии, – ответил он. – Насколько я знаю, у твоего отца законных сыновей не было.
Кровь ударила в виски. Если тот мальчик – Матвей… то Матвей – мой брат⁈
Так, надо успокоиться. Это можно проверить. Мы даже не думали о таком, но проверить‑то можно!
– Спасибо, – сказала я. – Большое спасибо, что рассказали мне об этом.
Матвей так ни слова и не проронил. Только попрощался с Тимофеем Геннадьевичем, когда мы покидали его квартиру.
– Вот! Это они! – возопила знакомая женщина, едва мы вышли из лифта на первом этаже. – Это я их спугнула! Видите? Никакой кошки у нее нет! Она ее выбросила на третьем этаже, когда с поличным поймали!
Пока мы беседовали с Тимофеем Геннадьевичем, местная активистка успела собрать группу поддержки, состоящую из трех женщин почтенного возраста и одного дряхлого старичка.
– Не знаю, как ты побежишь на каблуках, – шепнул мне Матвей, – но придется постараться. Другого выхода нет. Из парадной налево, там в переулок нырнуть можно. На счет три.
– И чего это они там шепчутся? – забеспокоился старичок. – Мы уже вызвали кого надо, сейчас приедут!
– Три! – сказал Матвей.
И рванул к двери первым, аккуратно убирая с дороги женщин и старичка. Я припустила следом.
Глава 24
– Ай! Ой! Охальник! Ах ты! Хулиган! Спасите! Держи вора!
Старушки вопили, как резанные, когда Матвей расчищал путь Яре. Старик даже попытался ударить клюкой, но Матвей ловко увернулся. Смешно, конечно. И даже как‑то стыдно, вот так удирать от стариков. Но выбора нет, Яре нельзя привлекать к себе внимание. Вляпалась она в историю со своей… Карамелькой.
На каблуках Яра бегала так же быстро, как без них. Но недолго. Они успели свернуть в переулок, большего и не требовалось. Кричали старички громко, только и всего. Какая погоня в их возрасте? В переулке Яра и подвернула ногу. Да так, что искры из глаз.
Матвей те искры не видел, но достаточно было взглянуть на перекошенное от боли лицо Яры, на разбитые в кровь коленки, на отекающую на глазах лодыжку.
Добегались.
Яра попыталась встать, но Матвей не позволил. Поднял ее, на руках донес до ближайшей скамейки, благо рядом нашелся сквер.
– Каблук в трещину попал, – пробурчала Яра. – Я сама могу идти.
– Не сомневаюсь, – заверил ее Матвей. – Но я рядом, и ты должна меня слушаться.
– Должна?
Взгляд Яры затуманился. Она знала ответ, но хотела услышать эти слова от Матвея. Тут и эспером быть не нужно, чтобы догадаться.
– Должна, – подтвердил он. – Потому что я – твой старший брат.
– Но это еще неточно, – вздохнула она. – Вдруг тогда были и другие пациенты с такими же травмами, как у тебя?
– Ага. И они, совершенно случайно, бастарды опального рода Морозовых, – усмехнулся Матвей. – Нет, мы можем это проверить, если хочешь. Но ведь все сходится.
– Сходится, – согласилась Яра. – Я не хочу проверять. Хочу, чтобы ты был моим старшим братом.
«Только по отцу, да еще незаконнорожденным?» – хотел спросить Матвей, но вместо этого сказал:
– Ты сама справишься или врача искать? Или аптеку?
– Сама, – ответила Яра. – Эх, сюда бы Леньку с вещами! Лодыжку я заморожу, но идти на каблуках будет сложно.
– Это я решу, – сказал Матвей. – Ты займись пока лечением.
Заниматься несложными задачами проще, чем говорить о внезапном родстве. Матвей еще толком не понял, как относиться к этой новости. То есть, то, что Яра – его сестра, это определенно подарок судьбы. Как минимум, он перестанет чувствовать себя третьим лишним в обществе Яры и Савы. И сможет заботиться о Яре, как о сестре. Но в остальном…
В остальном быть Шереметевым выгоднее. Дед Петр Андреевич признает Матвея законным внуком. А для рода Морозовых он бастард, как ни крути. Да и рода уже нет. И это Яра – эспер, ценное и тайное оружие Российской империи. А Матвея вышвырнут из академии и вышлют из столицы, если узнают, что он – Морозов?
Так что да, проще купить Яре удобную обувь, чем думать о будущем.
Чтобы не бегать по улицам в поисках нужного магазина, Матвей расспросил о нем нянечек, гуляющих в сквере с малышами. Размер обуви он знал, так как вместе с Савой помогал Яре приобретать мужской гардероб.
Но говорить о внезапном родстве все же пришлось.
