– Пока не знаю, надо думать. Есть у нас кто‑то, кто с ним в близких отношениях? Тот, кому он доверяет?
Прохор Лиходеев согласно кивнул.
– Есть, – сказал он. – Вогул по имени Алып. Уже год у меня в разведке. Поначалу было странно, все даже посмеивались, но потом привыкли. Он храбрый, лес знает, следы читает даже в темноте.
– Есть такой, да. Но можем ли мы ему до конца доверять? – спросил Мещеряк.
– Не знаю, ‑ответил Прохор. – У местных свои взгляды. У них старики в почете, шаманы – святые. Кто знает, может, Кум‑Яхор ему ближе, чем мы. Тут не угадаешь. До сих пор не подводил.
Мы помолчали.
– Наверное, придется рисковать, – сказал я. – Иного пути нет.
– А что он должен будет передать Кум‑Яхору, если согласится нам помогать? ‑спросил Ермак. – О чем речь вести?
– А если он спросит у шамана о месте? – сказал я. – Скажет, мол, то место заколдованное или нет. Плохое, или там можно появляться. А то слухи какие‑то ходят. Причем по секрету. «Только никому не говори».
– Это правильно, – сказал Прохор. – К шаманам за таким и ходят – спрашивать, советоваться.
– А что за место? – поинтересовался Ермак. – Какое дело будет татарам до него? Как мы проверим, что он им сообщил?
– Например, где золото добывать можно, – ответил я. – Скажем, нашли место, где вроде золото мыть можно, но сомневается, вдруг оно проклято или духи против. Как раз удобно спросить.
– Ага, – уловил мысль Матвей. – Даже если место плохое, то нас по идее испугать это не должно. Казаки местных духов не особо боятся, и за золотом придут. Ну а татарам будет за счастье там засаду сделать. Если шаман им все передаст.
– Так… – насупился Ермак. – Продолжай.
– Ну а мы на их засаду нападем. И все станет ясно – и что шаман предатель, и татарский отряд уничтожим. Как тогда, на руднике, при помощи деревянных пушек.
– Хорошо придумал, – согласился Ермак, – но теперь так просто не выйдет. Татары уже ученые, будут думать и перепроверять, как там что.
– Если большой отряд уйдет из города вместе с тем, который пойдет добывать золото, враги точно заметят и поймут, что это на них охота. Надо будет действовать как‑то иначе, – сказал Прохор.
– Значит, атаковать теми, кто будет в стругах. Высадить их пораньше, и пусть осторожно идут по берегу, заходят в тыл.
– Увидят татары, что людей на стругах мало, – пробурчал Ермак. Сегодня он был что‑то очень скептически настроен ко всему.
– Тогда можно так: захватить с собой одежды какой‑нибудь, соломы и нарядить чучела. Борта у нас сейчас на стругах из‑за щитов высокие, особо не разглядишь, и будет казаться, что все на месте.
Прохор улыбнулся уголком рта.
– Хитро, но можно.
– Да, – согласился Ермак, и Матвей кивнул головой вместе с ним. – Понять татарам будет сложновато.
– А место такое есть? Чтоб было похоже на то, что там золото? Отмель должна быть или изгиб реки, под ногами галька и «черный песок» – в нем обычно и сидит золото?
Прохор задумался.
– Ну, что‑то такое есть в паре дней пути отсюда. Сорум – Пугор, называют его вогулы. Там большие холмы, как раз отмель… а над этим местом обрыв и рощица, я помню. Если в ней спрячутся татары, то легко перебьют высадившихся из луков. Но если мы зайдем на холм, который выше рощи…
Он покачал головой.
– Тогда спрятавшиеся в засаде татары будут у нас в руках. Перестреляем.
– Точно так будет? – искоса посмотрел на него Ермак.
– На войне точно ничего не бывает! – пожал плечами Прохор. – Но если все сделаем правильно и нам повезет, то победим.
– А где Алып сейчас? ‑поинтересовался Ермак.
– В лесу, ‑ответил Лиходеев. – Смотрит, не приближается ли кто к Кашлыку. Все мои при деле. Не шатаются по Сибиру, к девкам не подкатывают.
– А что так? – мрачно ответил Мещеряк, будто воспринял это на свой счет и его казаки как раз успевают побегать по девкам. – Не работает кой‑чего? Отлежали в засадах? Простудили? Ветки пусть подкладывают от холода, тогда и девки любить будут.
Кстати, о девках, подумал я. Какие девки, все должны быть в кузнях и в мастерских!
– Цыц, – остановил их Ермак. – Нам нужен Алып. Давай с ним и поговорим. Здесь не надо. – произнес Ермак.
– Хорошо, ‑ответил Прохор.
Мы вышли во двор, сели на коней и направились к южной окраине. Осень уже заметно брала свое: листья берез пожелтели, под копытами хрустела сухая хвоя. Лес начинался сразу за редкими пашнями и выглядел мрачным, дремучим. Сырая тишина давила, запах хвои смешивался с прелой листвой и гнилым мхом. По кронам перекликались воронье, и весь лес будто глядел на нас черными глазами.
Проехали с версту, потом еще, пока не оказались в самой чаще. Там, среди сосен, где росла орешина и валежник преграждал дорогу, остановились.
– Здесь, ‑сказал Прохор. – Тут его пост. Только тихо.
Он свистнул коротко, по‑птичьи. В ответ из‑за кустов раздался такой же свист, и появился человек – крепкий, невысокий, лет двадцати пяти. Лицо у него было широкое, скуластое, с узкими глазами. Волосы черные, гладкие, в затылке перевязаны ремешком. Одет в короткий серый кафтан, подпоясанный сыромятным кушаком, на ногах мягкие сапоги. В руках – лук, за спиной колчан.
Алып. Разумеется, мы все видели его неоднократно, но общаться мне с ним не приходилось.
Вогул приложил руку к груди. По‑русски говорил сносно, хотя слова давались ему неохотно.
– Звали меня?
– Да, – сказал Прохор. – Садись.
Мы сели на поваленное дерево. Прохор посмотрел ему прямо в глаза.
– Слушай внимательно. Этот разговор никому не передавай. Даже своим. Понял?
– Понял, ‑кивнул он.
– Как ты относишься к Кум‑Яхору?
Алып нахмурился, опустил взгляд. Молчал долго. Потом тяжело вздохнул.
– Если честно, не очень, – сказал вогул. – Не понимаю, кто он. Такое впечатление, что слишком много разговаривал с темными духами. И они над ним власть получили.
– А ты ведь к нему ходишь? ‑спросил Прохор.
– Хожу, ‑признался он. – Спрашиваю – какая погода будет, когда лед встанет, когда рыба пойдет. Тут Кум‑Яхор не ошибается. Знает всё.
– Скажи прямо, ‑сказал я. – Он может на Кучума работать?
Алып молчал, переминался, смотрел в землю. Потом наконец сказал, с трудом выговаривая слова:
– Да. Иногда он спрашивал меня, куда идут казаки, что нового из оружия у вас. Я притворялся, будто не понимаю, зачем он спрашивает. Он думает, что я глупый. А я умнее, чем кажусь. Мне было стыдно говорить. Шаман ведь из моего племени. Но мне в своем роду скучно. С казаками веселее.
Лиходеев заговорил совсем жестко.
– Ты с нами или с Кучумом?
– С вами! – вытаращил глаза Алып.
– А Кум‑Яхор – против нас. Готов помочь от него избавиться?
Алып грустно вздохнул.
– Да… если он враг, то он и мне враг! Если Кучум нас победит, то и со мной беда случится!
– Хорошо. Тогда слушай. Место Сорум – Пугор знаешь?
– Конечно, знаю, – ответил Алып. – Кто ж его не знает!
– Кроме местных да разведчиков – никто тут, – хмыкнул Прохор. – Но речь не о том. Мы хотим провернуть одно дело. Не вздумай никому говорить. И сам головы лишишься, и своих подведешь. Кум‑Яхор точно дружит с Кучумом, но это надо доказать, чтобы не случилось войны между нами и твоими. Шаман заслужил кару, и чтобы не случилось плохо всем, тебе надо будет как бы прийти к шаману за советом. Скажешь, что казаки хотят отправиться на Сорум‑Пугор попробовать добывать золото, вроде оно там есть. И ты у него спроси: можно ли там мыть песок или там духи? Только смотри, больше никому ни слова.
Алып нахмурился.
– Не хочется к своему идти с обманом… но делать нечего. Пойду, когда скажете. Но про духов там я ничего не слышал.
– Молодец, ‑сказал Ермак. – И не забывай, что шаман и твой враг тоже. Теперь иди. А мы назад в Сибир.
Алып встал, приложил руку к груди и снова растворился в лесу, тихий, как тень.
Мы остались втроем. Лес шелестел вокруг, будто прислушивался.
