Последний Герой. Том 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Яровой! — окликнул он, перегородив мне дорогу. — Ты когда мне тетради на проверку принесёшь?

— Принесу, Владимир Ильич, я ж на больничном, — кивнул я, изобразив лицо настоящего штабиста.

— На больничном? — подполковник прищурился. — Та-ак. А почему в кадры не доложился?

— Так вот и иду, докладываться, ага…

Не знал я, что нужно было отдельно отзваниваться. Раньше же просто сообщал начальнику подразделения, а потом, когда выходил — приносил в кадры справку из медсанчасти о выздоровлении. Больничный у нас без этих общепринятых бумажек проходил — свой бланк, попроще, с ведомственными штампиками и печатью.

— В следующий раз и рапорт на тебя накатать могу, — сухо добавил Зуев. — За несоблюдение регламента.

Я только плечами пожал. А про себя подумал: «Пишите, Шура, пишите… Мне бы ваши заботы».

— А физо ты как сдавать собираешься? — не отставал Зуев. — У нас срез по полугодию на носу.

— Как-нибудь сдам, — заверил я.

— В прошлый раз три пересдачи у тебя было, — с упрёком напомнил он. — Я тебе ещё зачёт поставил, глаза закрыл. В этот раз номер не пройдёт.

Вот докопался… Зачёт за великую услугу считает. Не понравилось ему тогда, как я с ним и с Мордюковым в больничке зубоскалил, отбрил их к чертям. Злопамятный, паразит.

— Сдам, обязательно, — заверил я и обрулил его, направляясь дальше.

— Куда это ты? — нахмурился он.

— Болеть, — кинул я через плечо.

Подполковник опешил. Видно, не ожидал. Привык, что личный состав перед ним мнётся, слушает его высказывания в коридоре, застыв по стойке смирно. Поймает кого-нибудь и начинает грузить, смакуя собственную значимость. То у него «распоряжение из главка», то «приказ по линии», то «нарушение дисциплины». Вечно прикрывается бумажками, как бронежилетом.

А тут я просто срулил. Сам. Не дожидаясь, пока разрешит. Но это дело такое — пусть привыкает. Не велика птица павлин. Если уж я Мордюкова прижал, то с Зуевым как-нибудь тоже справлюсь. Хотя с кадровиками сложнее — у них вся сила в бумаге. В этих распоряжениях и приказиках, что душат любого и от работы отвлекают.

Вот и кабинет Кобры. Дверь была приоткрыта, я толкнул — вошёл.

В начальственном кресле на колёсиках вместо Кобры, как бы это ни было противоестественно, вальяжно развалился Шульгин. Болтал себе по мобильному, посмеиваясь, явно не по служебным делам.

Хотя мы с ним, вроде бы, и вступили на тропу перемирия, всё равно Николай был мне как-то… чужероден.

— Привет, — кивнул я.

— Здорово, — увидев меня, он нахмурился, в трубку коротко бросил: — Я перезвоню.

И сбросил звонок.

— Ну что, Николай, — я сел напротив, за приставной стол. — Как у нас дела с информацией по Егорову? Я тебе говорил пробить.

Шульгин скривился в усмешке, покачивая ногой:

— Я тут подумал, Яровой… Ты слишком много на себя берёшь.

— А поподробнее? — прищурился я.

Ещё и бунт на корабле? Не вовремя…

— Разводишь ты меня. Мутишь какую-то хрень, сам на больничном, а меня впутываешь. Если что — я крайним буду. Такой был расклад? Так вот — всё. Я больше тебе не помощник.

Он положил на стол смартфон и сцепил пальцы рук.

— Ладно, фиг с тобой, — махнул я рукой. — Дай мне расклад по Егорову — и разбежались.

— Ты не услышал, что ли? — Шульгин глянул нагло, с некоторым вызовом. — Ничего я тебе не дам.

— Какая тебя цокотуха укусила, Коля? — я прищурился. — Не хочешь убийство в ИВСе раскрыть?

— Там отказной уже в архив списали, — буркнул он, не глядя в глаза. — Всё это ты сам себе придумал.

— Сам додумался или кто-то под руку нашептал?

— Сам, конечно, — голос у него дрогнул, уверенности не прибавилось. — У меня тут глухарей по дежурным суткам — выше крыши, ещё с тобой в авантюры лезть?

— Коля… — я вздохнул. — Это не авантюра. Это убийство. Когда ты уже из штанишек на лямках вырастешь?

— Да пошёл ты! — вскинулся он.

— Сам пошёл, — отрезал я и подошёл к столу.

Он рефлекторно встал, но я не полез в драку, как он было подумал. Просто взял с края стола суточную сводку.

Пробежался глазами.

— Так, что у тебя тут не раскрыто?.. Ага… Кража аккумулятора.

— Там отказной, — буркнул он. — По оценке — не тянет на уголовку. Ущерб меньше минималки.

— Вот, — не отрываясь от бумаги, продолжил я. — Из салона сотовой связи смартфон исчез. Ого… почти как «жигуль» стоит. Не раскрыто. Ха! Такое — и не раскрыть. Ты чем вообще занимаешься, Коля?

Он молчал, сцепив зубы. Взгляд в сторону. Ну один в один школьник, которого застукали за списыванием.

— Камеры же есть, — продолжал я. — Сейчас везде они установлены.

— Думаешь, мы все здесь тупые? Да?

— Как бы ответить, чтобы не обидеть… — улыбнулся я, а про себя подумал, что зацепил его, сейчас он мне будет за это преступление рассказывать, ага…

— Вот, смотри, на камерах зафиксирован подозрительный тип, — сказал Шульгин, щёлкая мышкой. — Но сам момент — в слепой зоне. Есть там угол, камера не добивает.

Он включил видео с камеры салона сотовой связи. Я подался вперёд, глядя на экран.

На записи — худощавый парень в тёмной толстовке с капюшоном и в бейсболке. Трётся у витрины с зарядками, потом медленно двигается в сторону, где нет обзора. Через полминуты возвращается в кадр, всё так же с опущенной головой, руки в карманах — и направляется к выходу.

— Лица не видно, — пробормотал я. — Хитро.

— Вот и попробуй его найди теперь, — сказал Шульгин.

— Он не один был, Коля… — я покачал головой. — Был сообщник. Кто-то слил ему инфу о слепой зоне, о том месте, где камера не берет.

— Почему ты так решил? — насторожился он.

— Смотри сам. На улице жара, а он — в кофте и с капюшоном. Значит, готовился, а не залетный. И вот — сразу идёт именно в тот угол, где камеры не видят.

— Ну мало ли… — пожал плечами Шульгин. — Может, случайность.

Не сказать чтобы мои слова его сильно заинтересовали, но что-то в тоне всё же изменилось. Как будто он успел забыть, кто я и какой, а вот теперь снова вспомнил.

— Случайностей в нашем деле не бывает, — отрезал я уверенно. — Он знал, куда идти. Значит, кто-то ему рассказал. Продавец? Кто-то из охраны? Или ещё кто. Нужно поднимать их, смотреть, кто у них недавно работал или уволился.

Шульгин молча кивнул. Взгляд у него стал посерьёзнее, а я взял у него из рук мышку и сам стал крутить запись туда-сюда.

А потом удовлетворенно хмыкнул:

— Ясно. Я знаю, кто у него подельник.

— Кто? — Шульгин уставился на меня с недоверием, даже моргнул пару раз.

Как будто я только что из воздуха ему полное досье достал на этого незнакомца.

— Вот этот крендель, — я ткнул пальцем в экран.

Кадр застыл на продавце-консультанте: лет под сорок, лицо уставшее, как после затяжной пьянки.

— С чего ты взял? — усмехнулся Шульгин. — Он же нас и вызвал.

— Увеличь изображение, — сказал я спокойно.

Он масштабировал стоп-кадр до упора.

— Хорошо, — кивнул я и терпеливо продолжил: — Смотри на правую руку. Видишь?

— Ну… татуировка. Кубики. Игральные кости. И?

— А то, что это не просто украшение. Он — игрок. Причём, похоже, со стажем. А у игроков, Коля, тяга к лёгким деньгам и долгам — как у щук к омуту.

Он снова нахмурился и посмотрел на кадр, потом ещё раз на меня.

— Ты думаешь, он в доле?

— Думаю, он «случайно» недосмотрел. И слил инфу, где камера не достает. Ты вообще его по базе пробивал?

— Да нет, а зачем? Он же…

— … Представитель потерпевшей стороны, да? — перебил я. — Ты начальник УГРО, хоть и с приставкой врио. В первую очередь должен сомневаться в… каждом.

Шульгин нахмурился, но молча забарабанил по клавишам. Забил в строку поиска ФИО продавца. Через минуту коротко присвистнул:

— О-па… погоняло — Чекан. Мошенничество, присвоение, растрата… Несколько условных. Да на нём пробы негде ставить!

— То-то. Готовь диктофон, — сказал я и уже достал телефон. — Сейчас попробуем вывести его на чистую воду.