Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 189
– Есть сомнения?
– Вагон и маленькая тележка, как здесь говорят.
– Если хотите, можем попытаться рассеять их вместе. Только вот беда, – я простодушно улыбнулся, – приходилось мне университетах обучаться, философии в том числе. И овладел я софистикой в совершенстве. Начиная с Сократа, Платона и так далее... То есть я в состоянии очень долго и качественно морочить собеседнику голову, пока он совершенно не потеряет нить собственных рассуждений.
Этому мня тоже обучил Александр Иванович. Я и сам не чужд склонности к словоблудию, а он за неделю преподал мне несколько уроков вообще высшего пилотажа в этом увлекательном занятии. Станислав же Викентьевич производил впечатление человека умного и опытного, но в таких делах не слишком искушенного. Англосаксы вообще к российско-византийским талантам мало предрасположены.
– Посему, май диа френд, у нас с вами такая диспозиция получается: или поверить мне на слово, что я именно таков, как хочу показаться, и продолжить мою вербовку, раз уж затеяли, или на слово не верить и начать всякие неприятные процедуры с целью выяснить, не резидент ли я ГПУ, Освага и всех прочих организаций, с которыми вы враждуете... Но все равно своих сомнений вы не рассеете, поскольку информация, полученная под пыткой, обычно куда больше соответствует позициям допрашивающего, чем истине.
Вот как я изящно закрутил. А мой собеседник теперь, похоже, совершенно не понимал, что же мне следует делать. Он ждал более-менее долго и упорного сопротивления, лжи, уверток и тому подобного. Собирался его ломать. Как дверь вышибают плечом. А она оказалась незапертой. И летит сейчас вперед по заданной траектории, изо всех сил стараясь сохранить равновесие.
Он, конечно, знает, что я близок к верхушке «Братства», с которыми они сталкиваются четвертый год, и пока что несут только потери, как материальные и моральные, так и чисто физические, ничего по сути не выяснив о составе и даже истинных целях этой организации. Шульгин мне достаточно подробно изложил и предысторию, и историю данного противостояния.
Теперь им вроде бы улыбнулась судьба. Они перевербовали Людмилу или даже вообще заменили подлинную женщину с этим именем на своего человека, вознамерились размотать ниточку, насколько удастся. Явно поняли, что в моем лице имеют дело не с простым курьером (а откуда, собственно, они это взяли?), но вот теперь...
Думаю, Станиславу сейчас требуется тайм-аут. Так и произошло.
– Чтобы не терять времени на бесплотные дискуссии, сделаем так – я вас оставлю одного, дам карандаш и бумагу, и вы ответите со всей полнотой и подробностями на поставленные вопросы. А потом решим, что делать дальше.
– Не возражаю. Только... По вине ваших людей я не успел даже позавтракать, хотя уже близится время обеда. Так что уж распорядитесь. Я не гурман, но есть люблю вкусно и сытно. Кухня значения не имеет – русская, китайская, еврейская. Даже на английскую согласен, если ростбиф или бифштекс будет свеж и хорошо прожарен... Вино, виски, водка – соответственно меню. И это... – я повертел пальцами в воздухе, намекая на проблему естественных надобностей.
– Распоряжусь, – без энтузиазма ответил британец.
– А как вы из такой коллизии выпутываться думаете? – вдруг вспомнил я. – Если до вечера я не явлюсь куда следует с посылочкой, операция будет сочтена проваленной. И моя ценность, как специального агента с особыми полномочиями – тю-тю...
Неужели о таком варианте он забыл? Или им неважен исход именно этой конкретной операции, они надеются через меня проникнуть гораздо глубже. Но как? Что им известно такого, что пока непонятно мне? Так и есть.
– Это вас пусть не беспокоит. Возможно, выход найдется сам собой. А пока работайте. Еду вам принесут. И в уборную сводят...
Он вытащил из кармана галифе согнутую вдоль школьную тетрадку, до половины сточенный простой карандаш, положил на стол. Посмотрел на часы.
– Вот мои вопросы... Время вам – до семнадцати ноль-ноль.
Лежа на койке, я ждал обеда, пребывая в растерянных чувствах. Что же я ему должен писать? Кое-какая канва имеется, но сочинить за четыре часа связанную, непротиворечивую, способную выдержать квалифицированную проверку историю моего сотрудничества с мифической «организацией»? нереально. Все известные мне конспиративные квартиры? Я знаю три, но должен ли их раскрывать? Имена и краткие установочные данные на руководителей «Братства», с которыми я имел контакты. Название нашей организации им тоже известно? Или как раз для них оно и придумано?
Итог моих размышлений: то, что я сумею им сообщить, их не удовлетворит, и разговор пойдет совсем в другой тональности.
Попытаться убежать? Еще менее реально. Захватить Станислава в заложники, когда он вернется? Тоже бред. И что остается?..
По всем законам античной трагедии сразу после того, как я без особого аппетита пообедал, сопроводив банальную гречневую кашу с приличным куском отварной говядины (мои гастрономические запросы во внимание приняты не были) двумя рюмками водки из крохотного графинчика, на большее тюремщики не расщедрились, появился «Дейус экс махина». С его помощью древние драматурги выходили из любой сюжетной коллизии.
Прямо перед глазами, на расстоянии вытянутой руки, возникла знакомая пульсирующая фиолетовым огнем рамка. Вход-выход тоннеля межпространственного перехода. Но не большая, как раньше, а размером с половинку газетного листа.
В глубине рамки я увидел комнату явно технического назначения, напоминающую обилием всяких приборов и устройств рубку космического крейсера. Перед «окном» стоял Шульгин, за его спиной еще один человек, мне ранее неизвестный, но по типажу очень подходящий к остальным «фельдмаршалам» «Братства».
– Мы все видели и слышали, – сказал Шульгин тихим голосом. – Нормально. Держался ты правильно.
Я почувствовал огромное облегчение. Сейчас сделать всего один шаг – и я на свободе, среди единственно близких и понятных мне людей.
– Вот, возьми, – Александр Иванович протянул мне коробочку чуть больше спичечной, с глазком окуляра посередине. – Здесь микропленка с текстом твоих ответов. Перепишешь, раздавишь каблуком и засунешь, ну хоть за плинтус вон... Думаю, ближе к вечеру они повезут тебя по раскрытым явкам. Делай все, что скажут, абсолютно все. Бежать не пытайся, на провокации не поддавайся...
