Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович

— Пятак на водку дай, — совершенно серьёзно ответила Кэти. — Мне и всем членам команды. Каждому лично в руки.

— Вот, значит, как! — хмыкнул Пётр. — Лиз! — повернулся он к Рисовальщице, — прими сынка.

Сынок протестовал и вырывался, крепко ухватившись за шапку. Так с ней в руках и перекочевал к матери. Засуетились свитские — ни у кого в карманах не нашлось ни одного пятака. Тем временем, повинуясь команде долговязой девочки-подростка — Кэти, команда "Чижа" построилась на берегу. Монеты в нужном количестве нашлись, и началось награждение.

— Что это у тебя, моряк? — обратился государь к мужчине с коринфским шлемом на голове.

— Так что от щепок, которые ядра из бортов выбивают.

— Почему же не снял? Жарко ведь!

— Погнуло мою железную шапку. Без кузнеца не снять. А Федулу панцирь смяло так, что насилу мы его разогнули. А то он скрюченный на руле стоял и бога поминал непочтительно.

— Греческого бога Гефеста, — немедленно "пояснила" Софи.

Пётр хмыкнул и перешёл к следующему в шеренге.

— Савва Злыдень из твоих крепостных, государь, — представила матроса Кэти.

— Если служит мне, значит вольный, — ответил Пётр. — Спасибо тебе, Савва. И вот тебе на водку.

— Спасибо, Твоё Величество. Долгих лет тебе и радостей великих.

Награждение продолжалось.

— Какие потери, сестрёнка? — спросила Софи, когда процедура завершилась.

— Летальных ранений не было. Ушибы, царапины, порезы. Мотористу ногу размозжило — Герцогиня пытается собрать. И два пальца на левой руке оторвало канониру в передней башне. Пробивают ядра нашу сосновую броню. А мачты перед боем нужно убирать от слова "совсем", — Кэти не всегда точно выражается по-русски. — И про доспехи во время сражения нужно крепко подумать. Кольчуги от ушибов защищают плохо, панцири и латы стесняют движения, кирасы не закрывают конечностей. А вот шлемы коринфские — это то, что надо.

Пошли в мой каземат, — продолжила сестрёнка, — пощиплем струны, вспомним детство, мелкого твоего спать уложим, — скосила она взгляд на нянюшек с похожей на клетку корзинкой, из которой уже доносились напоминания о том, что кормить детей следует регулярно. — Корапь завтра поглядим на берег вытащенный и на подпорки поставленный. Морячки мои опохмелятся, а послезавтра снова турок гонять пойду.

— Эм! — вылез я. — Так ты в который раз битая вернулась?

— В первый. Предыдущие выходы по соседним руслам шнявы, нефы и фелукки гоняла. То, словно игра была — подошла и утопила. Ихние-то ядра пробитий не делали. А десантом казаки занимались или эта… боярская конница. Я только по с реки видным целям палила. Туда и извела все бомбические снаряды. Тут же проходимых для мелкосидящих судов русел не одно. Но настоящие корабли с двадцатичетырёхфунтовками в первый раз сегодня встретила. С одним бы управилась, но не с двумя. Я и ноги-то унесла потому что тут мелко — не догнали меня, когда я весь порох извела и начала тикать, — Кэти вздохнула и повела нас с Софи к воротам крепости.

Ну да, каземат. Только без пушки. Камера в крепостной стене с амбразурой, завешенной шторой. Входная дверь отсутствует, заменённая обрывком паруса. Зато имеется бочка с подогретой водой. Едва, намереваясь искупаться, Кэти начала разоблачаться, Софи меня вырубила. А, когда врубила, обстановка была уже другая. Три девицы — Лиза тоже — бренчали на гитарах, тщась держать ритм и не соскочить с мелодии. По откуда-то появившемуся на полу ковру ползал Чарлик, а Фёдор Пятый карабкался на колени к Петру Первому. Пятый он не по счёту государей российских с таким именем, а по числу бастардов младшего царя, который нынче входит в силу.

— Сонь! А какие у тебя в сиротском взводе самые младшие детки? — интересуется Лиза.

— Фута три высотой, — озадаченно отвечает моя реципиентка. — А, может и меньше, потому что в последнем письме и про ясельный взвод поминали. То есть для него кормилиц нанимают. А, поскольку где-то к году у детей зубы уже хоть какие-то, но есть, то выходит, что и совсем маленьких принимают.

— Не отдам Федьку в ваш сиротский плутонг, — рявкает государь. Сынишка слезает с его коленей и колбасит к маме. Нет, испуга он не проявляет — не плачет. Но встревожен и ищет защиту.

— Не хочешь, стало быть, в цари, — чуть смущённо констатирует государь уже мягким и тёплым голосом. Федька тут же отлипает от Лизы и возвращается к папе. Он явно реагирует на интонации и стремится туда, где благостно.

— Так, Софья Джонатановна! Расскажи мне, для чего, кроме как тебя сторожить, эти твои сермяжники годятся? — поворачивается к нам Пётр.

— Разведать, засаду устроить, выследить. Охотники они. Стреляют метко. И ружья перезаряжают лёжа, себя неприятелю не показывая. Если ночью, то только вспышка их выдаёт. А днём — дым пороховой. Но ночью они подбираются поближе и саженей с шестидесяти уничтожают врага из арбалетов.

— То-то Максим Савватеич не нарадуется, что мелкие шайки башибузуков они все поистребили. А за чей кошт они служат?

— Тебе за свой, а мне — за мой. Это как твоя боярская конница, только пешая, — отмолвила Софи.

— Ну да, ну да. Ты ведь дворянских кровей, хоть и чужестранка, — проговорил Пётр задумчиво и перевёл взгляд на Лизу.

— Лист прячут в лесу, а мёртвое тело — на поле боя, — попытался я продолжить мысль, зародившуюся в голове венценосного юноши. — Есть отличный вариант и две крутые тёлки с клёвым прикидом. Капитаны твои речные Фёкла да Марфа, что земли государства российского на карту кладут. Томск, Тюмень, Тобольск, Далматовский монастырь. Да и не упомнишь всего, чему они место на плане земельном правильно определили. Уговори сестрицу принять их во фрейлины. А при представлении их двору и дипломатам пусть подчеркнёт, что пост сей даёт дворянское достоинство. А то не до всех дошло, что фрейлина — звание дворянское. И не важно, мужатая баба его носит, или девка простоволосая, а к сословию она относится благородному уже в силу служения своего трону российскому. Лиза-то у нас тоже фрейлина. Вот пускай бояре родовитые и князья потомственные посмотрят на неё, как на достойную особу.

— Повезло тебе, Петруша, что столь заботливая сестра у тебя, — мурлыкнула Рисовальщица. — И столь влиятельная. Не отдавай её замуж, а то окажется в чужой воле и перестанет тебе полезной быть в делах державных.

— Она и без того в васькиной воле, — громыхнул Петр, отчего сынок принялся слезать с его коленей.

— Не в его, не в голицынской. Князь Василий для пользы дипломатической нужен, потому что страна без твоей твёрдой руки должна была ни с кем не ссориться. Это нынче, когда ты в силу вошёл, когда армия в битвах на южных пределах набралась опыта, народу делается спокойней. А то ведь тревожно было, пока ты рос и мужал, — проворковала Лиза.

"Петруша в Петербург не поедет", — подумал я.

"Какой Петербург? О чём ты?" — внутренне всполошилась Софи.

"В другой раз", — попросил я не торопить меня с объяснениями. А сам с интересом наблюдал за тем, как умница-Лизавета крутит своим мужиком.

— Пойду, Феденьку уложу, — отложив в сторону гитару, Рисовальщица встала с лавки.

— Да, ему уже пора, — согласился Пётр, тоже вставая с сыном на руках.

Чарлик на четвереньках подполз к Софочке. Занавес. На время кормления грудью меня отключают.

Чиж оказался недурно задуман, но топорно исполнен. Можно сказать — срублен второпях. Три слоя брусьев сечением двести на двести миллиметров, два из которых положены накрест-наискосок, а третий горизонтально, образовали сплошную "скорлупу" толщиной более полуметра. Голая неограждённая палуба, из которой торчат две орудийные башни и башня-мачта толстостенная внизу и решётчатая вверху, на которой утверждён единственный рей длиной почти равный длине корпуса. Убогонько, но под избиение ядрами годится.

Внутри клёпаный паровой котёл и два паровых движка двойного расширения — по одному на каждое колесо. Несмотря на примерно десятиметровую ширину внутри тесно из-за повсюду уложенных поленниц дров. Низко — от палубы до днища всего два с половиной метра минус шестьсот миллиметров толщины палубы и пятьдесят самого днища. Абсолютно плоского — это "фанера" из двух слоёв дюймовой доски. В рубке ничего нового, да и башни похожи на ту, которая стоит на полуюте папенькиного флейта. Разве что шире.