Профессия – превращатели! (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

— У-у-у Нет, вы только посмотрите на него! Как сталь варить, так не отступился, первым всё показал. А перед девкой не целованной — заробел!

* * *

Было дело, пришлось спасать репутацию. Наша «большая печь», которую я упорно продолжал считать штукофеном, приняла в себя десять талантов обогащённой руды, расчётное количество угля и извести, а вот выдала она крицу весом не ожидаемые шесть талантов, а около четырёх. Где остальное, спрашивается⁈

И главное, родичи моментально определились с тем, с кого спросить. Ну, может, на секунду-другую и задержались, не поверив своим глазам. А потом дружно взревели: «Руса!!! Что это за⁈»

А я и сам в непонятках, что характерно. Анализ проб показывал, что в печь загружено именно шесть. В законе сохранения материи я убеждён. Испариться железо не могло. Значит что? Значит, оно со шлаком ушло. Примерно так я и ответил.

Двойная переплавка шлака мою правоту подтвердила, удалось выделить около полутора талантов чугуна. А где остальное, спрашивается? Получается, так в шлаке и осталось?

Я отобрал пробу, обработал серной кислотой и нашёл-таки оставшееся железо. Температура-то в печи повысилась, вот и начал образовываться силикат железа. Я даже испугался, представив, что будет твориться в блауофене, там-то температура ещё выше[6].

Впрочем, всё это решаемо, в нормальной-то домне температура ещё выше, и плавится вообще весь шлак, но если правильно отладить процесс, силикат железа успевает восстановиться и большую часть железа вернуть.

Я и так покрутил, и эдак, получалось, что и я могу «потерянное» с силикатом железо восстановить, вот только ресурсов потрачу столько, что оно выйдет, ну. если и не золотым, то уж точно в разы дороже меди. И зачем, спрашивается, нам такое?

Пришлось срочно приспосабливать нашу стеклодувную печь под процесс пудлингования. В ней 1400 оС я уже и без кислорода развивал, расплавить чугун хватило. А дальше всё строго, как описано в литературе — ворочал в тигле с целым талантом расплавленного чугуна специальной железной штангой.

Вообще-то, в пудлинговщики обычно брали мужиков покрепче да постарше, юношам выносливости не хватало отстоять целую смену. Но у меня и задачи такой не было. После того, как на моей мешалке наросло 3–4 килограмма железа, я передал пост дяде Азнауру, нашему главному сталевару, уже безо всяких кавычек.

Главный фокус был в том, что поверхность чугуна мы обдували струей воздуха. На полноценный бессемеровский процесс этого не хватало, но вот поддерживать концентрацию углерода удавалось достаточно долго, остаток «загустел» лишь, когда осталось около четверти исходной массы чугуна. Этот остаток мы расплавили с остатком чугуна и повторили процесс. Я даже, для поддержания реноме, снова одну «блямбу» лично получил.

Да, процесс этот давал низкоуглеродистую сталь, но зато — уже «плавленую», без микропор. А науглероживать здесь неплохо и до меня умели. В итоге процесс был «в общих чертах принят», а производительность у Еркатов-речных выросла в два с лишним раза.

Теоретически, теперь мы могли бы и вовсе без уксуса обходиться, одной только магнитной сепарацией да пудлинговкой чугуна. А на практике — откуда мы иначе метан получать станем? На угле-то печь по-прежнему едва ли добирается даже до 1250–1300 оС. Маловато для процесса.

Да и «чёрный камень», полученный при помощи уксуса был повыше качеством — ни фосфора, ни серы, ни кремния в примесях не было, а вот марганца — побольше. Так что сталь для эксклюзивного оружия Еркаты всё равно получали таким способом.

В общем, пока без химии им — никуда.

* * *

Прибытие цели Савлак ухитрился наблюдать лично. Идея с малахитом оказалась «золотым дном». Местные модницы быстро оценили эту краску, но мелкими партиями и молотым он стоил раз в пятнадцать дороже цены, по которой его купил незадачливый земляк Боцмана.

Дело оказалось настолько выгодным, что их купчик, вполне заслуженно носивший прозвище Челнок, сгонял к Озёрным и прикупил ещё партию малахита. А заодно, раз уж «так попёрло» с красками для женщин, достал и сурьму, и партию свинцовых белил.

Такой солидный человек смог арендовать помещение под лавку на центральной улице Эребуни, а также комнаты наверху, чтобы поселить свою охрану и помощников. Столь резкий рост заурядного мелкого торговца поначалу даже заставил Волка засомневаться, тем ли делом он занимается. Но потом он утешил себя тем, что обычно это он и его люди грабят купцов, а не наоборот.

Караван Еркатов предваряла стайка мальчишек, как пыль иногда вздымается перед тем, как польёт дождь. «Едут, Еркаты-Речные едут!» — «Нет, Долинные!» — Да что ты брешешь, там главные — наши, эребунские, Ашотом с Мартиком!' — неслось по улице вместе с их стайкой. Так что Савлак успел отложить клинок, который он обихаживал, помыть руки и подняться на второй этаж.

Да-а-а, такого он не ожидал! Нет, доводилось ему и царский пурпур видеть, и множество украшений из золота и драгоценных камней, но тут дело в другом. Все эти красоты, он готов был об заклад биться, были не выгодной покупкой, а творчеством обитателей скромной долины. Да что там долины, почти наверняка — это творчество химиков Русы, а их и сотня-то вряд ли наберётся. Ну как, как скажите на милость, в этой заднице мира могли появиться все эти диковины. И ведь как быстро! Ещё пару-тройку месяцев назад ничего такого не было, иначе он узнал бы. Как не было, впрочем, и малахита, уже озолотившего их «стаю».

«Нет!» — решил он про себя. — «Такое и царю отдавать нельзя. Это нужно мне, мне одному! С таким магом в руках я легко и сам царём стану!»

* * *

— Ты бы видел, Мартик, что с твоей дочкой при виде этого Русы творилось. Нет, слухи о нём её и раньше немало впечатлили, но когда своими глазами увидела… Ведь царский же сын по виду, не меньше! А тут его родич ещё и подарки с поклоном преподносит. Все эти чудо-кубки, украшения, ткани белёные да крашеные, малахит и мыло…

— Это ты главного не понял, дядя Исаак! — вмешался Ашот. — Её куда больше не диковинки впечатлили, а то, что их он сам изготовил. Она ведь не в меня и не в племянника пошла, а вся в тебя. Не ремесло ценит, а знания, не искусство работы с металлом, а серебро, которое можно получить.

— Ай, оставь, племянник, не сегодня нам спорить. Тем более, что жених завидный. Он ведь и с металлом работает, я правильно понял?

— Правильно ты всё понял, двоюродный дедушка! — подтвердил Мартик. — Первую сталь именно он сварил, мы с дядей то лично видели. И потом из неё клинки ковали. Да и сейчас, перед самым отбытием, он новый способ придумал, и тоже первым показал.

— Подумать только, как щедро одарили боги твоего зятя! А чем ему был плох старый способ? Или так сталь лучше выходит?

— Нет, не лучше. Честно сказать, то похуже. Зато её можно сделать в десятки раз больше. Ладно, за нового мастера, посланного предками нашему роду!

Они выпили кагора, не преминув отметить, что и рецепт этого вина — тоже Руса принёс.

— И вообще, хоть вы и попрекаете меня иудейской кровью моей матери…

— При чём тут кровь? Тебе и имя дали привычное для их народа.

— Опять же, и что с того? Айки — великий народ, но если замкнуться внутри себя, можно прокиснуть подобно тому, как вино превращается в уксус. Нам надо не бояться чаще и больше брать у других народов хорошее — мастерство, науки, имена… И конечно же — их деньги! Тогда и будет Армения Великой не только по названию.[7] А дочка твоя, верно тебе говорю, не только ум его оценила, она влюбилась так, что чуть кипятком не писала. Дай боги этой любви принести достойные плоды и процветание нашему роду. Выпьем, родичи!

Они пополнили кружки и, отсалютовав друг другу, выпили.

* * *

— Руса у нас умник, братья. А на умников свои приманки нужны. Первой будет наша лавка. Я позаботился, чтобы наши малахитовые украшения не прошли мимо внимания его невесты. А от неё и он узнает. А узнав — захочет нас навестить.