— Покуда? — Выкрикнул я, поддерживая бабку.
— Кто это там меня обозвал? — Старуха цепким взглядом пробежалась по зрителям, а мужик рядом со мной откровенно заржал.
— Я имею в виду, доколе! — Снова заорал я влекомый азартом, надо сказать голос у бабки был для митингов поставлен отлично, видимо при Советах, она была активисткой.
— Вот и я говорю! Доколе! — Снова завелась она и погрозила небу кулаком.
— До какого Коли? — Опять вмешался я, народ вокруг заржал в голос, бабка на урне стала пунцовой, она наконец то высмотрела супостата, и уставилась на меня ненавидящим взглядом. — Бабушка, Вы чего, собственно, хотите?
— Порядка! — Заорала она. — Времени уже девять двадцать, а мента этого на месте нет. Народ, собрался, ждет его, а он поди пьянствует или распутствует. Мы требуем соблюдения наших прав и свобод.
— Подождите, — Снова перебил я старуху. — Но ведь именно Вы пол часа назад не пустили меня на рабочее место, препятствовали тому, чтобы я приступил к своим обязанностям, а теперь устроили митинг, баламутите народ, мусорку перевернули! Люди добрые. Посмотрите на нее, да эта бабка провокатор! Хватайте ее все, она сейчас тут речей против действующей власти на рассказывает, а вас привлекут за несанкционированный митинг. — Народ вокруг откровенно ржал.
— Так! Что тут происходит? — Рядом со мной появился наряд полиции, сопровождаемым на мое счастье Сан Санычем, капитан был традиционно хмур и слегка помят. — Дим! Ну что опять то?
— Вот! — Я указал на бабку пытавшуюся слезть с перевернутой урны. — Раскрыл антиконституционный заговор, задерживаю агента иностранной разведки, предположительно Германской.
— Ты работать сегодня собираешься? — Взгляд Сан Саныча стал еще более уставшим, и я понял, что дальше дурачиться не стоит, прошествовал к дверям отдела, открыл их и картинно поклонившись толпе сообщил.
— Граждане! Объявляю о начале приемного дня.
Заявления я вернул быстро, последней в очереди оказалась та самая бабка, которая, теперь уже подобострастно заглядывая в мои ясные очи, она приняла свои бумаги и тут же удалилась.
— А мне говорят. — Подал наконец то голос, все время сидевший за соседним столом капитан. — Народ, институтский отдел штурмом берет, решили линчевать нового полицейского, а тут всего то делов, опоздание.
— Да не опоздание. — Я рассказал ему всю историю, про тапки зайчики, про то, как бабка не пустила меня на работу, и даже про жуткую секретаршу Василисы. Слушая меня, Сан Саныч откровенно ржал.
— А вот знаешь, верю. Каждому слову верю, и что баба Маша тебя на работу не пустила и в ужас при виде Златы, у меня самого от нее мурашки по спине, причем вроде как актриса эта, Наталья Варлей, что панночку в Вие играла, красотка, но нет, образ так с детства в мозгу отпечатался, что я при виде Златки сам время от времени вздрагиваю, но вот тапки зайчики это слишком, это перебор, ну не может быть, что ты в таких по городу шастал.
Я молча вытащил из-под стола один из пакетов и вывалил его содержимое к ногам капитана, зайцы выглядели ее более несчастно, зато лицо капитана озарилось счастливой улыбкой, и он рассмеялся как ребенок, тыча в тапки карандашом.
— Хватит ржать, — Прервал я его. — Лучше расскажите, что там по делу о покушении на меня.
— Да ничего пока. — Пожал плечами полицейский. — Запрос в военкомат только с утра отправил, теперь они неделю будут его изучать, он же длинный, там слов то знаешь сколько. Затем поднимать дела, это еще месяц, после запрашивать разрешения на предоставления каждого дела в штаб округа, потом ругаться, что никого разрешения запрашивать было не нужно, полгода минимум и у нас будет список подозреваемых.
— Как-то не очень оптимистично. — Хмыкнул я.
— Ну как есть. — Полицейский придвинул свое кресло поближе ко мне. — Зато честно. Но может ты мне сможешь чем-то помочь? Расскажи, с кем конфликтовал, с кем вообще познакомился тут, что делал? Чем занимался эти дни?
Я рассказал все, исключая интимные подробности, полицейский очень заинтересовался моим взаимодействием с Институтскими, особенно тем, как я толкнул русалку на продажу своих фото через интернет и главное историей кота баюна на златой цепи, из-за чего несколько граждан Караваева оказались на больничной койке.
— Кто мог знать, что ты причастен к авантюре с золотой цепью? — Напрямую спросил полицейский.
— Да никто почти, волк может быть, Руся, которой я и посоветовал это, Василиса точно знала, она мне это предъявляла.
— Да уж. Не густо. — почесал подбородок полицейский. — Руся твоя никому из городских рассказать не могла, она их недолюбливает по понятным причинам, удивительно еще, что она с тобой заговорила, волк тоже отпадает, он слишком занят тем, что у народа пирожки клянчит, а Василиса, она с тобой нянчится, бережет тебя.
— Это Василиса то бережет? — Удивлению моему не было предела. — Да она несколько дней назад меня убить хотела.
— Бережет! — Уверенно сообщил полицейский. — Помнишь, как она ко мне в отдел примчалась, после того как мы тебя в кабаке приняли? А в больницу? Да еще и с редким зельем, к титьке своей тебя щечкой прижимала. — Сан Саныч придал голосу издевательских ноток, но мгновенно стал серьезен. — Точно говорю, нянчится она с тобой, нужен ты ей для чего-то.
— Может влюбилась? — Поинтересовался я, чем вызвал приступ откровенного, но очень обидного смеха со стороны полицейского.
— Дим! — Он утер выступившие слезы. — Ты толстеющий побитый жизнь мужик средних лет, единственная роль в которой тебя могут рассматривать женщины, это как спонсора в воспитании чужих детей, так что твой потолок, это матери одиночки, но ты не расстраивайся, зато вот для них, как особь не пьющая, не сидевшая и со стабильной зарплатой, ты словно золотой билет на шоколадную фабрику.
Вот сейчас мне стало чуточку обидно, хотя признаться капитан был совершенно прав, любовь — это где-то там, в подростковом периоде, а теперь уже в силу вступает расчёт.
— Ладно. — Он похлопал меня по плечу. — Не грусти, все наладится, пройдет еще лет тридцать и тебе до этих женщин совсем дела не будет. Ты ксиву получил?
— Нет. — Я отрицательно помотал головой.
— Так чего тянешь? — Рассмеялся он. — Тебя, наверное, в отделе кадров уже заждались.
— Да времени все нет… — Начал я оправдываться.
— Поехали прямо сейчас. — Не стал слушать мои отговорки капитан. — Смотри, если бы у тебя сегодня утром на руках была ксива, то бабка Маша тебя бы не смогла остановить и всего этого бы не было, так что… Где там твой напарник? — А и правда, с тех пор как, волк исчез с парковки Института о нем не было ни слуха, ни духа.
— Скорее всего на вокзале, пирожки клянчит.
— Это те, которые с лапшой? — Сан Саныч брезгливо поморщился. — Извращенец. Ну так ты позови его.
— В смысле позови? — Не понял я.
— Да как в сказке, крикни, что есть силы, «Волк! Встань передо мной, как лист перед травой»! Он и явится.
Я с сомнением смотрел на полицейского, да нет, ну разводит же, но на его лице не дрогнул ни единый мускул.
Встав, я откашлялся задрал голову к потолку, и что было сил проорал.
— Волк! Встань передо мной, как лист перед травой. — Сан Саныч заржал в голос, он чуть ли не вывалился из кресла от хохота, шлепал себя руками по ляжкам и передразнивал меня, но вдруг, дверь распахнулась и в кабинет влетел всклокоченный, дико вращающий глазами волк с языком на плече.
— Звал, хозяин? — Он встал на задние лапы и дважды перекувыркнулся, лицо полицейского надо было видеть, смех прекратился, слезы радости от удачной шутки просохли в одно мгновение, челюсть отвисла от удивления, он смотрел на волка потеряв дар речи, после чего молча вышел, но буквально через секунду вернулся сообщить мне, что ждет в машине, затем снова окинул волка изумленным взглядом после чего тихо прикрыл за собой дверь.
— Если что, — Сообщил мне волк. — Эта фигня не работает. Я просто под дверью сидел, подслушивал, ну и не мог же я упустить такого шанса, а то, чего он над тобой издевается. Кстати, меня очень оскорбило твое предположение, что я на вокзале пирожки выпрашивал.
