— Due!
Я вскрыл оковы, которыми Джурьефф сковал души.
— Tre!
Тараном выбил магические конструкты, превращавшие живые тела в бессмертные куклы.
— Quattro!
Сжёг некротическую вязь, написанную особыми чернилами на языках у девочки и матери.
— Cinque!
Вынул из их сердец эфирные «гвозди» стазиса.
— Sei!
Взял девочку за руку и улыбнулся.
— Sette!
Отсыпал чёрный песок, без сожаления и сомнений. И обрушил на них чистую силу, все накопленные резервы разом, с одним-единственным приказом. Живите! Живите, так вашу налево!
* * *
Я вышел из домика, опустошённый и обессиленный.
— Орсо!
Он шагнул мне навстречу, чёрный и мрачный, как плакальщицы с виллы кардинала.
— Зайди в дом, — бросил я и двинулся через сад.
Не оборачиваясь, вышел за ограду и побрёл мимо поля обратной дорогой. Далеко-далеко, у самого горизонта, занимался рассвет. Трещало птичье чириканье и где-то звенела вода. А у меня не было сил даже улыбнуться: возвращать душу от кромки — самая тяжёлая работа, какая только может быть. Жаль только, что этого никто, кроме Хозяйки, не сумеет оценить.
Глава 9
Брат
На постоялом дворе я застал с десяток моряков и Кижа, который обыгрывал их в карты по очереди. Моё появление мертвец сразу же почувствовал и обернулся. На его вопросительный взгляд я покачал головой и сделал знак, что всё в порядке. Прошёл через зал и сел за незанятый стол, где мы сидели до этого с Роспильози. Честно говоря, сил у меня вообще не осталось, даже протянуть руку и налить себе вина из кувшина я не мог.
На счастье, прибежала хохотушка-служанка. Девица будто специально меня караулила и намеревалась завести более тесное знакомство. Но когда увидела меня поближе, то озабоченно затараторила:
— Синьор Урусофф, вы такой бледный! С вами всё хорошо? Ой-ой, да на вас лица нет, словно вы мертвеца увидели! Может быть, позвать доктора? У нас по соседству живёт доктор Дуремарзи, только он очень дорого берёт и любит приезжать к обеду или ужину, чтобы его тоже за стол посадили. Но если он узнает, что требуется гостю синьора Медведя, то обязательно примчится! Когда Рябого Унзо ранили в перестрелке…
— Т-ш-ш-ш…
Я приложил палец к губам, заставляя её замолчать. Поймал её за руку и притянул поближе. Сил говорить в полный голос не было, и пришлось просить заговорщицким шёпотом:
— Не надо доктора. Принеси мне кофия, две больших чашки. И что-нибудь поесть.
— Ой! — она тоже зашептала в ответ. — А Бернардино уже ушёл спать. Но я тоже могу что-нибудь приготовить. Хотите, я испеку вам булочки?
— Яйца можешь пожарить?
— Обижаете! Я делаю самую лучшую яичницу в Неаполе. С помидорами, оливками и чесноком. Будете? Сколько яиц разбить?
— Пять.
— Вы такой голодный, сеньор Урусофф! — она игриво подмигнула. — А вы правда князь?
— Сначала кофий и яичницу, потом вопросы. Быстрее, красавица, а то я умру прямо за этим столом.
Она радостно пискнула и убежала на кухню. Через пять минут притащила мне чашку кофия и тарелку с хлебцами. Стрельнула глазами и снова умчалась.
Я медленно цедил горький напиток, чувствуя, как по капле возвращаются силы. Нет, ну его в болото подобные опыты с магией! Такое чувство, будто меня пропустили через мясорубку, а затем из фарша вылепили заново. Резервы эфира показывали дно, мышцы болели, словно я всю ночь разгружал баржу с камнями, а в голове плескался густой клюквенный кисель. Как-то не так я представлял себе отпуск!
Киж обыграл очередного бедолагу, и за его столом поднялся шум. Видимо, денег у моряков было не слишком много, и мертвец брал выигрыш «развлечениями». В этот раз он потребовал, чтобы проигравший десять раз мяукнул под столом. Одноглазый моряк под смех товарищей, кряхтя, залез под стол и принялся там вопить не хуже мартовского кота. Киж прослушал первые звуки «оперы», удовлетворённо кивнул и подошёл ко мне.
— Всё в порядке, Константин Платонович? Что-то на вас лица нет.
— Переутомился, — усмехнулся я. — Сейчас поем и буду в полном порядке.
— А Медведь? Вы его того, что ли? — Киж выразительно посмотрел на меня.
— В порядке всё с твоим Медведем, лучше, чем нам всем, вместе взятым. Не думаю, что мы его сегодня снова увидим. Так что ещё часик поразвлекайся, пока я завтракаю, и найди нам транспорт. Я не в настроении идти в Неаполь пешком.
— Сделаю, Константин Платонович. Вы не торопитесь, попросите горячего красного вина со специями — вам сейчас самое то будет, — он ухмыльнулся, копируя моё выражение, — от переутомления.
— Дмитрий Иванович, не умничай — сам знаю, что делать. Иди уже, тебя морячки ждут для реванша. Только я тебя очень прошу, не заставляй их снова орать, не хочу шума.
— Как прикажете, — Киж кивнул, — придумаю что-то другое. На щелбаны играть будем.
Едва Киж вернулся к картам, как прибежала служанка и водрузила передо мной сковородку с яичницей, тарелку с хлебом и сыром и вторую чашку кофия. Последней на стол она выложила трёхзубую вилку с таким видом, будто та была золотая.
— Вот! — с гордостью заявила она. — Наш Орсо дворянин, так он всегда ест только вилкой. А вы князь, значит, тоже так делаете.
Я не смог сдержать улыбку.
— Спасибо, милая.
— Вы кушайте, синьор Урусофф, кушайте, пока не остыло, — защебетала она, придвигая ко мне сковородку. — Я очень вкусно всё пожарила, как меня мама учила. А она всегда говорила — мужчина должен хорошо кушать, чтобы быть сильным. Хлеб обязательно берите, Бернардино его так печёт таким, что даже соседи приходят и берут. Честно-честно!
Подцепив кусок яичницы вилкой, я отправил его в рот. Прожевал и кивнул девушке.
— Очень вкусно. Действительно, лучшая яичница в Неаполе.
Она аж вся расцвела, показав ямочки на щеках.
— Спасибо, синьор Урусофф! Я теперь всем буду рассказывать, что кормила настоящего князя. Мои подружки обзавидуются!
— У вас красное вино есть?
— Конечно! У нас какое хочешь есть.
— Подогрей, пожалуйста, пару стаканов, чтобы было горячее. И добавь туда ложку мёда и, если есть, специи.
— А! Так, чтобы согреться? Сейчас сделаю! Я мигом!
Она унеслась на кухню, и я смог спокойно поесть в тишине. Даже редкие охи, когда Киж отвешивал щелбаны картёжникам, мне не мешали.
Я успел всё доесть и выпить кофий, когда появилась служанка с кружкой в руках. Но донести её не успела.
Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился Медведь. Всклокоченный, расхристанный и с пустыми ножнами от шпаги. Бешеным взглядом оглядел зал и остановился на мне. В горле у Роспильози заклокотало, и он кинулся вперёд. Пронёсся мимо служанки, чуть не опрокинув её, и в одно мгновение оказался возле меня.
Медведь своими мощными руками выдернул меня со стула, поднял и обнял.
— Константино!
Он сжал меня так, будто собирался задушить.
— Константино! Разреши назвать тебя старшим братом! Моя кровь принадлежит тебе, и этот долг я никогда не смогу выплатить!
— Поставь меня, — едва просипел я, — Медведь!
* * *
Успокоить Роспильози удалось далеко не сразу. Он со всей силой своего неумеренного темперамента рвался благодарить, собираясь чуть ли не подарить мне родовое поместье. Я пригрозил, что Киж будет обливать его водой, пока не остынет. И только тогда он прекратил заваливать меня благодарностями.
— Ничего я от тебя не приму, Орсо Медведь. Сядь, выпей и приди в себя. Только твоего поместья и драгоценностей твоей бабушки мне для полного счастья и не хватало. Успокойся!
Роспильози сел, не глядя выпил из моей кружки и вздохнул.
— Ты не представляешь, что для меня сделал.
Я посмотрел ему в глаза и вкрадчиво сказал:
— Уж поверь, я знаю. И ты знаешь. Этого достаточно, чтобы мы были просто друзьями.
— Братьями, — сказал он твёрдо, будто уже всё решил и не собирается передумывать.
