Княгиня Евдокия 5 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Дед, ну ты чего? — опешила Дуня, забегая вперёд него и заглядывая в глаза.

— А я перед всеми хвалюсь, баю, что просторно мне тут, дышится легко! — обиженно ответил он ей и задумчиво посмотрел вдаль. Дуняша расстроилась, начала теребить деда, ластиться:

— Дедуль, не пойму я что-то…

— Гости придут, посмотрят и поймут, что заврался я, — вздохнул боярин.

— Тебе не нравится здесь жить? — спросила и сжалась в ожидании ответа. Боярин посмотрел на неё, погладил по голове: — Дуняш, я уж старый… привык к нашему дому… в тесноте, да не в обиде жили. Утром соседский Петька горло дерёт, наш Петюня подхватывает и жизнь начинается, а тута тишина...

— Так ты окошечко приоткрой.

— Ещё чего удумала! Нечистую силу в дом зазывать! Без отца Варфоломея совсем от рук отбилась!

Евдокия нахохлилась, но посмотрев на расстроенного деда, вновь прильнула к его плечу и поглаживая по руке, заворковала:

— Дедуль, все наладится. Фёдор на днях мебель на продажу привезёт, так я обоз сюда заверну. Сделаем здесь всё удобным…

— Дуняшка, да что мне твои мебеля! Раньше, бывало, я выйду во двор, сяду на лавочке и смотрю, как малышня играет или вои упражняются, а то за бабами пригляжу. Тут же… — Еремей Профыч обвёл рукой голую землю.

— Деда, поставлю я тебе лавочки! У тебя же прямо из горницы выход на террасу! Там и столик поставлю, чтобы ты с Борис Лукичом посидел. А ещё скамьи поставлю с внешней стороны дома и там можно сидеть да на улицу поглядывать. Сейчас уж лето на исходе, а следующим летом забор хмелем обовьёт, совсем красота будет. Рябину в ряд посадим и от птиц отбоя не будет.

— Рябину хорошо сажать от чёрного глаза…

— Во-от, — подхватила она дедову заинтересованность, — мы по всей длине забора её и посадим. У дядьки Анисия саженцы есть, так я их у него куплю.

— У дома под окнами яблоньки посади, — оживился Еремей.

— И цветов много посажу. У нас в имении уже чего только не растёт! Ты ж давно туда не ездил и не видел, как там красиво. А я здесь ещё краше сделаю!

— Ох, ладно сказываешь, но с мамкой поговори, чтоб она не мешала тебе приём гостей организовать.

Евдокия с подозрением посмотрела на довольно оглядывающегося боярина.

— Э-э, деда… ты чего-то прям ожил.

Боярин хитро глянул на неё и с улыбкой произнес:

— Так чего мне не ожить, коли все хорошо? Я уж думал, что всю жизнь на одном месте проживу, а тут перемены, да ещё какие! Сама говоришь, что тут красиво будет.

— А Петя-петушок? Тебе ж его дурного ора не хватало.

— А Васька наша на что? Она ж с утра криком кричит, надрывается, что б я услышал, что она уже на ногах и по хозяйству хлопочет.

— Та-а-ак… — протянула Евдокия, упирая руки в бока.

— Всё, — хлопнул Еремей по бедрам. — Нету у меня времени с тобой болтать. Работать надо. А ты домом займись! — боярин наставил на внучку палец. — Кому сказать, что царевича во дворе принимала, со стыда сгореть можно.

— Не во дворе, а в саду.

— Так сада нет ещё, а ты даже табличку не поставила, что это сад, — хохотнул дед, вспомнив как внучка когда-то на деревяшке подписала, что кусок расковырянной земли называется цветником и топтать его не следует. Вот только козу она забыла научить читать, а той мягкая земелька глянулась, да не только ей.

Евдокия возмущенно посмотрела на деда, но, по сути, он был прав. Царевича толком не угостила, потому что дом пустой, а мама целыми днями сидит с мастерицами, делает вид, что шибко занята. А все потому, что долгожданный переезд случился неожиданно и все растерялись.

Ныне всё по-другому, и надо подлаживаться под новый быт. И коли так, то надо бы помочь обжиться тем, кто получил комнаты в отдельном доме. Упустила Евдокия этот момент.

Отложив все дела, она наведалась в дом, куда переселилась часть их людей. Те, кто остался жить в хозяйском доме, последовали за ней. Им было интересно, как обустроились те, кто стал жить отдельно. А отселенцы заволновались, что их вновь куда-то переселят. На новом месте им было непривычно, но вроде бы уже обжились.

— Чисто у вас, — громко похвалила Евдокия, входя на лестничную площадку и вновь похвалила, миновав общие помещения. — Вы все молодцы!

Она заглянула в одну комнату, другую, третью. В каждой было окно и отопительная батарея. Сами комнатки были метражом около пятнадцати метров. После тесноты прошлого дома это было роскошно.

В комнатах было пусто и гулко. В некоторых помимо расстеленной на полу постели, стоял сундук или лавка. В большие окна лился солнечный свет, заставляя жмуриться. Евдокия посмотрела общий кухонный закуток, который может понадобиться семейным, но пока там даже плиту ни разу не топили. Боярышня не побрезговала, окинула взглядом туалетные комнаты и удовлетворенно кивнула:

— Молодцы!

Жёнки довольно переглянулись, а самая старшая сказала:

— Так вода под боком, нечистоты все уходят, грех нам грязь разводить. Да и привыкшие мы к чистоте, сама знаешь, боярышня.

Евдокия улыбнулась, вспомнив, как насаждала культ чистоты в отстроенном после пожара дома. И без неё блюли её, а под приглядом боярышни даже в закутках всё блестело.

— Во дворике самым маленьким качели поставим и горку, — начала планировать Евдокия. — Старикам скамью под навесом сделаем, что б приглядывали за мелюзгой. Главное, порядок поддерживайте и клопов сюда на запустите.

— Да откуда им взяться? У нас этой напасти уж сколько лет не бывало! — встревоженно загомонили женки.

Евдокия ещё походила, посмотрела, как устроились семейные, потом переговорила со старшим по дому:

— Ты вот что, Сафроныч, спроси у Василисы старый инструмент и сюда принеси. Мало ли что самим смастерить удастся. Стройка в слободке ещё не закончилась и на ней можно много чего полезного для дома найти. Из обрезков доски ту же скамеечку для дитяти смастерить или полочку, а может, ящичек для цветка, чтобы зимой душу радовал на подоконнике и от яркого солнца прикрывал.

— На тебя сошлюсь, боярышня, когда к ключнице пойду.

— Сошлись-сошлись, — усмехнулась Евдокия. — На днях из поместья обоз с платьевыми коробами приедет, так пришли семейных, чтобы они себе отобрали. Один короб с тремя дверками на одну семью.

— А остальным будет чего?

— Не всё сразу. Сначала столы закажем нашим мастерам, а ты поспрашивай, кому какого размера стол делать, чтобы он всю спаленку не занимал. Может кому махонький столик надо и полочки сверху. Обговори со своими, всё запиши и Василисе отдай, чтобы посчитала, во что нам это обойдётся. А платьевые короба я велю понемногу подвозить, глядишь, к зиме у всех стоять будут.

Евдокия посмотрела на слушающих её людей — и засомневалась, правильно ли она поступает? Люди целыми днями находятся в хозяйском доме, исполняя разную работу, кормясь и отдыхая там же, а она им тут отдельное жильё создает.

Нужно ли им это, если они сюда только спать будут приходить? Но среди них есть старые, которым хочется уже собственного распорядка дня, а ещё есть малые, которым требуется детство. Пусть короткое, но всё же детство. Так что ради них. Пусть хоть в младости и старости люди увидят отдых.

Само холопство Дуню не смущало. Все тут сызмальства крутятся, как белки в колесе! Свободных нет. Вся разница меж людьми в том, что одним легче жить в коллективе и полагаться на решения главы, а другим важно жить своей головой. А всё равно все под кем-нибудь ходят. Ну и никто не даст гарантий, что начальник не будет дурковать.

И только знание о будущем положении простых людей волновало Дуню, но над этим она работала. Даст бог, все изменится, и хлебопашец никогда не станет рабом, и остальной люд не потеряет своей силы перед так называемой голубой кровью.

Домой возвращались толпой, возбуждённо гомоня. После того, как боярышня одобрила новоселье и пообещала мебель, всем радостно стало. Как будто только сейчас окончательно приняли новую бытность и поверили, что всё к лучшему.

Евдокия же собралась на работу, и впервые Гришаня не сопровождал её. Он порывался, но она сама остановила его, указав, что ему надо идти с дедом, чтобы завершить оформление бумаг.