Инженер Петра Великого 7 (СИ) - Гросов Виктор

Вот же хитрец. Он тянул время и устраивал демонстрацию технологического превосходства, призванную сломить волю мятежников.

— В деле хороша, поручик, — ответил я бесстрастно, словно на производственном совещании в Игнатовском. — Однако главное в ней не вес. Главное — темп.

— И каков же он, если не секрет? — с живым интересом подхватил Дубов.

— Восемь выстрелов, — я сделал паузу, обводя взглядом застывшие фигуры. — Один за другим. Быстрее, чем вы, господин полковник, успеете досчитать до трех. Кассета на восемь патронов, перезарядка по нынешним меркам — мгновенная.

Их лица изменились. Восемь выстрелов. Какое странное совпадение, однако. Эта цифра прозвучала как смертный приговор. Каждый из них, опытный вояка, мгновенно прикинул расклад. Стоявший за спиной Сытина офицер сделал едва заметный шаг в сторону, инстинктивно выходя из-под воображаемой линии огня.

— К тому же, — добавил я, усиливая давление, — она не боится сырости. Не даст осечки. В отличие от ваших пистолетов, господа, которые в эту промозглую ночь очень даже могут подвести.

Дубов удовлетворенно хмыкнул и медленно, демонстративно, перевел взгляд с винтовки на застывших мятежников, словно прикидывая цели.

— Восемь, значит… — протянул он задумчиво, пересчитывая их взглядом. — Какое удачное совпадение, господин полковник. Вас ведь тут тоже восемь. Рука у меня, конечно, не набита, но, думаю, если постараться, четверых зацеплю. — Он снова сфокусировал взгляд на Сытине. — Начну, пожалуй, с вас. Для гарантии. А там уж как пойдет.

В этот момент одна из сирен захлебнулась и замолкла. И в образовавшейся на несколько секунд относительной тишине слова Дубова прозвучали не в общем шуме, а оглушительно, отчетливо.

— Да как ты смеешь, щенок! — взорвался Сытин, окончательно теряя самообладание. — Я тебя сгною в кандалах!

— Возможно, господин полковник, — невозмутимо согласился Дубов. — Если доживете…

Словно в ответ на его слова, вой сирены возобновился с новой силой. И тут же из темноты за спиной Дубова бесшумно выросли еще четыре тени. Бойцы из его команды. В их руках были уже знакомые мятежникам, но от этого не менее смертоносные винтовки СМ-1. Они просто стояли, держа оружие наизготовку, их молчаливое присутствие окончательно изменило расстановку сил.

Теперь это было противостояние пяти стрелков с многозарядным оружием против восьми человек с однозарядными пистолетами. Итог был очевиден для всех.

Полковник Сытин обвел взглядом своих людей, его уверенность испарилась, уступая место осознанию унизительного провала. Он попал в собственную ловушку. Первым не выдержал артиллерийский подполковник — он медленно опустил пистолет. Следом нервно сглотнул кавалерист со шрамом, его взгляд забегал от Дубова к его бойцам. Бунт захлебнулся, не успев начаться. Они проиграли в войне технологий и нервов. Теперь пришло время платить по счетам.

Опустив винтовку, Дубов не убрал ее. Насмешливый тон сменился жесткостью. Игровое настроение улетучилось, уступая место суду.

— Господин полковник, — отчетливо обратился Дубов. — И вы, господа офицеры. Ваша забава окончена. Вы обвиняетесь в мятеже против старшего по званию во время битвы. — Он сделал паузу. — Сие деяние карается одним — смертью. Тем более, на поле боя.

Сытин дернулся, хотел что-то крикнуть, но Дубов не дал ему и рта раскрыть.

— Однако, — продолжил он, — бригадир Смирнов — человек отходчивый и, возможно, примет во внимание ваши прошлые заслуги. Посему, я даю вам один шанс. Один. Вы немедленно кладете оружие на землю и сдаетесь. В противном случае, я буду вынужден привести приговор в исполнение. И начну, господин полковник, как и обещал, с вас. Решайте. Время пошло.

Он не шутил. Вся его фигура излучала абсолютную готовность действовать. Сытин смотрел то на него, то на меня, то на своих колеблющихся офицеров. Его лицо было полотном, на котором смешались ярость, унижение и запоздалое осознание бездны, в которую он завел себя и своих людей. Он еще пытался сохранить остатки достоинства, рука сжимала пистолет, но хватка ослабевала. Выхода не было. Его мятеж провалился.

И в этот миг невыносимого, звенящего напряжения земля содрогнулась.

Глухой, мощный, направленный удар пришел из самых недр земли. Короткий, но такой силы, что почва под ногами качнулась, а на столике задребезжали мои водяные часы.

Все, как по команде, обернулись в сторону крепости.

Взрыв оказался оглушительно эффективным. У основания одного из угловых бастионов, именно там, где я и рассчитывал, вспучилась земля. Из-под кладки вырвался сноп спрессованного дыма, и стена тяжело, со скрежещущим стоном, просела. Ее нижняя часть, лишившись опоры, сползла вниз, образовав удобный для штурма пологий склон. Из пролома с секундным опозданием ударил второй взрыв, глуше, но шире, — сдетонировал малый пороховой погреб, расположенный прямо за этим участком.

Мой план сработал. Орлов справился. Нашел уязвимость, заложил заряды. Точечный, хирургический удар. Эдакое вскрытие консервной банки.

Медленно повернув голову, я посмотрел на Сытина. На его лице застыло выражение непонимающего ужаса. Он смотрел на дело моих рук, и в его глазах читалось крушение целого мира. Он был окончательно и бесповоротно раздавлен.

Его пистолет с глухим стуком упал на землю. Следом за ним, один за другим, посыпались пистолеты его офицеров. Это больше не были бунтовщики. Они стали потрясенными, испуганными свидетелями чуда. Или кошмара.

— Взять их под стражу, — ровным голосом приказал я Дубову.

Пока его люди вязали руки обессилевшим офицерам, я подошел к поручику. Улыбка, которую я так долго сдерживал, расползлась по лицу — улыбка облегчения, усталости и безграничного триумфа. Я протянул руку.

— Спасибо, поручик. Ты спас и меня, и всю нашу операцию. Этот «Шквал» — твой. Когда вернемся, лично сделаю для тебя лучшую его версию. Мой подарок. А пока — носи с честью.

Дубов крепко, пожал мою руку, на его лице тоже играла усмешка.

— Служу Отечеству, ваше благородие, — ответил он смущенно. Затем, кивнув в сторону зияющего пролома, спросил: — А что же там все-таки рвануло так знатно? Я думал, мы просто стену немного поковыряем.

Мой взгляд упал на пролом, в который уже должны вливаться штурмовые отряды — Орлов должен был это организовать, на мечущиеся фигурки на уцелевших стенах.

Я усмехнулся.

— Представь, поручик, что Азов — это огромный вражеский корабль. Так вот, Орлов только что взорвал у него крюйт-камеру.

Глава 7

Я опустил подзорную трубу. Представшая глазам картина была именно такой, какой я ее и задумал. Там, где еще недавно высился монолитный угловой бастион, теперь зиял уродливый, дымящийся пролом. Склон из битого камня, земли и обломков бревен выглядел пологим, почти удобным для проникновения.

Внутри крепости царил первозданный хаос — мой расчет на каскадный сбой системы оправдался сполна. Обезумевшие от нечеловеческого воя и призрачного света, турки не организовывали оборону, а метались в панике. Потеряв связь с подразделениями, офицеры тщетно пытались навести порядок, однако их крики тонули в общем гуле ужаса. Некоторые янычары, побросав оружие, бились головой о каменную кладку; другие палили вслепую по пляшущим теням. Пролом был «завален мясом» — он превратился в кипящий котел из дезориентированных, сломленных людей.

Едва я опустил трубу, как Дубов с лихорадочным огнем в глазах вдруг заявил:

— Ваше благородие, приказывайте! Сейчас самое время! Ударим разом, пока они в беспамятстве!

Одного взгляда на гренадеров, которые ждали в резерве, хватило, чтобы понять — они рвались в бой, но штурм пролома даже в этом хаосе неминуемо обернулся бы кровавой бойней.

— Отставить, поручик, — мой голос мгновенно остудил его пыл. — Штурма не будет.