Товарищ мэр (СИ) - Муха Руслан

— Никакого статуса жертвы, — категорично ответил я. — Я глава города. Нужно соответствовать положению, а не прятаться за чужими симпатиями. К тому же дело, как по мне, пустяк. Да и, как мне видится, не такое уж сложное. В главных подозреваемых у нас Гринько? Вот его в первую очередь и надо прессовать.

— Гринько, да, — согласился Гена, но в его голосе прозвучали сомнения. — Но далеко не единственный. Да и с его стороны так открыто действовать и подставляться было бы довольно глупо. Понятное дело, что его подозревать будут в первую очередь.

— А кто ещё? — спросил я.

Гена на миг призадумался, собираясь с мыслями, затем ответил:

— Да вот хотя бы Юлька твоя. У неё тоже мотив имеется. Вы ж ещё не развелись окончательно, все бумаги в процессе. А она прекрасно понимает, что при разводе много не получит. Дом и основные деньги твои, это наследство. Оно разделу не подлежат. Орлов тоже свою зарплату оправдывает: все крупные суммы в офшорах, в биткоинах. Ну, или куда этот гений их прячет? А совместно и официально не так уж вы и много нажили. Что там? Квартира в Москве, дача в Сочи и две тачки, одна из которых теперь вдребезги. А вот если бы ты окочурился ненароком, она бы и половину наследства с твоей мамой поделила, ещё бы и страховку получила.

— Согласен, тут тоже мотив имеется, — нахмурился я, мысленно добавляя бывшую жену Марочкина в список подозреваемых.

— Там еще у нас одна неприятная находка под машиной была, — сказал Гена, понизив голос. — GPS трекер. Я ее Корнилычу отдал. Может, его спецы смогут пробить, куда сигнал подавался. Хотя… — он скептически хмыкнул, — устройства такие обычно через несколько серверов посредников работают, вряд ли удастся докопаться до источника.

— Джи‑пи‑эс трекер, — протянул я задумчиво, пробуя новое, непривычное слово на вкус. — Это ещё что за зверь такой?

— Прибор слежки, — разъяснил Гена, делая паузу для значимости. — Маленькая такая штуковина, на магнитной пластине. Кто‑то явно следил за твоими перемещениями.

— Ещё одна улика, получается, — задумчиво протянул я.

В ответ Гена лишь кивнул и мрачно уставился в окно позади меня.

— Как часто я сам садился за руль и кто ещё ездил на авто? Я так понимаю, Вова?

— Вова, — кивнул Гена. — Ну и ты, да я. До этого ещё Юля, но она уже месяц как здесь не живёт.

— А стояла машина где?

— Дома в гараже, а у администрации нашей отдельная закрытая парковка во внутреннем дворе. Там камеры стоят. Люди Корнилыча их, конечно, глянут, да и наших ребят я уже напряг. Но вряд ли бы этот говнюк так обосрался, чтобы прямо под камерами это все проворачивать. Скорее всего, трекер поставили в другом месте.

Он замолчал, изучая моё лицо, затем сказал:

— Но ты бы себе голову сильно не забивал. Там и менты, и наши спецы работают. Ты лучше памятью своей займись. У тебя с ней там, кстати, как дела? Что‑нибудь начал вспоминать?

— Сложно сказать, всё как в тумане, — уклончиво ответил я.

Гена состроил печальную мину, вздохнул, кивнул, залпом допил остатки кофе и соскочил со стула. Затем окинул кухню обстоятельным взглядом и сказал:

— В общем, дела у нас так себе, — видимо, решил он подвести итог. — Я, пожалуй, ребят из наших чоповцев к тебе приставлю. Мало ли что этой сволочи в голову стукнет. Несчастный случай подстроить не вышло, вдруг на открытый заказ решится. Возле дома охрану точно усиливать надо…

— Так, погоди, — остановил я его. — Вокруг дома это ладно, здесь согласен. Может, даже кого подозрительного заметим. Но персональную охрану отставить. Во‑первых, выглядеть будет подозрительно. Во‑вторых, лишнее внимание привлечёт. И вообще, — я скривился, — не по‑людски это, Гена. Что народ подумает? Что я буржуй какой‑то, что боюсь своего народа, отгораживаюсь от них. Я ж не генсек какой, чтобы с охраной по пятам ходить. Надо проще быть. Тогда, глядишь, и люди потянутся.

Гена нахмурился, вперив в меня полный подозрения взгляд:

— Ты чего это, Женёк? — обалдело спросил он. — Какой ещё, нафиг, буржуй, генсек? Тебя чё, в клинике дед какой‑то покусал?

Он прищурился, изучая моё лицо с неподдельным беспокойством.

— Просто к слову пришлось, — отмахнулся я.

— Слышь, а я по телеку видел такое, — голос Гены стал загадочным, а лицо приобрело выражение лёгкого безумия. — После всяких происшествий люди там вдруг начинали на другом языке разговаривать, хотя даже в стране такой ни разу не были. Или какие‑то подробности из прошлого вспоминать… Типа, знаешь, воспоминания из прошлой жизни. Реинкарнация и все дела. Ну, понял?

Он придвинулся ко мне, понизив голос до конспиративного шёпота:

— Может, это… И у тебя что‑то похожее, а?

Я отстранился, смерил его скептичным взглядом и отчитал:

— Ты лучше чушь прекращай нести.

Гена придурковато усмехнулся, шутливо пригрозил пальцем:

— Не, ну что‑то в этом есть. Ты после аварии сам на себя не похож. Смартфоном вон или телек как пользоваться даже не помнишь. А это всё же какое‑никакое объяснение, — он хохотнул, и, продолжая улыбаться, протянул: — Ну, понятно, что бред это всё. Но прикольно же совпало. А?

Он подмигнул, довольный своей догадкой, но, не увидев на моём лице ни доли веселья или поддержки, добавил:

— Ладно, не кипятись. Шучу я. Но если вдруг начнёшь по‑шумерски болтать, предупреждай сразу. Чтобы я переводчика искал.

Он какое‑то время молчал, затем сказал:

— Ладно, короче, осваивайся, приходи в себя. Для тебя теперь всё ж в новинку. Даже дом родной, как чужой. А я поехал, надо ещё в пару мест заскочить. Дел у нас теперь выше крыши. Вовку на сегодня здесь оставлю, а к утру ещё ребят пригоню. Ну, бывай!

Гена развернулся и направился к выходу тяжёлой, немного раскачивающейся походкой. У двери он на мгновение остановился, посмотрел на что‑то над дверью, а после ушёл.

Я задумчиво тоже прошёл до двери, уставился на то место, куда смотрел Гена. Над дверью висела круглая блестящая штуковина с тёмным стеклянным глазком посередине. Видимо, это и есть видеокамера.

Решил, что Гена прав и неплохо бы осмотреть родовое гнездо. Наверняка здесь найдется немало того, что поможет мне получше узнать о Марочкине.

По спиральной лестнице я поднялся на второй этаж. Каждый шаг гулко отдавался в пустоте, будто я бродил не по дому, а по пустующему музею. Тоска.

Откуда-то из-за поворота появилась Галина. Завидев меня, она расплылась в радостной и одновременно соболезнующей улыбке.

— Может, вам экскурсию по дому провести, показать, что у нас да как? — предложила она.

— Нет, спасибо, — качнул я головой. — Вы мне, Галина, только спальню мою покажите, а дальше я и сам справлюсь.

— А это вот, сразу в конце коридора, — указала рукой Галина и тут же, сердобольно качая головой, запричитала: — Устали, видимо, мой хороший. Сотрясение мозга — это, конечно, серьёзно. Это вы правильно, Евгеша. Дела, оно со временем все как-то уляжется, а вам сейчас надо отдыхать и восстанавливаться.

Я ей с благодарностью кивнул и зашагал к той двери, на которую она указала.

Дубовая дверь открылась беззвучно. Внутри помещение не меньше, чем наша с Ниной хрущёвка. Но такие царские покои нам с Ниной, да и ни одному советскому человеку, даже во сне не мерещились. Глаза разбегались от изобилия: шёлковые обои с заумными завитушками, какие‑то статуэтки, финтифлюшки, цветочки, кровать размером с футбольное поле.

Сразу заметил признаки того, что здесь когда‑то обитала женщина. На спинке стула висела до неприличия короткая шёлковая ночнушка, на туалетном столике теснились разномастные флакончики с косметикой да прочие бабские баночки‑скляночки. Видимо, Юлия ещё не успела все вещи забрать.

Рядом с ванной обнаружилась дверь‑купе. Стоило распахнуть, как внутри загорелся свет сам собой. Осмотревшись, мысленно выругался. Целая, мать его, комната, отведённая под шмотье. Стеллажи с рубашками, ряды с деловыми костюмами — с одной стороны; с другой — пёстрые, блестящие платья и целая стена, заставленная полками с обувью. Прямо как в универмаге, чтоб его.