— Ммм…. Гадость! — С удовольствием протянула она, выпив залпом пол стакана. — Не знаю, кто придумал этот напиток, но он точно был извращенцем.
Я отпил из своего стакана, да точно, та самая водянистая, чуть молочная жидкость со слабым привкусом какао.
— Тогда зачем пьешь? — Совершенно искренне спросил я, ладно для меня напиток с привкусом какао был ностальгией по ушедшему босоногому детству, но для нее то этот кофе аля СССР, не был чем-то несущим эмоциональную окраску.
— Так я если в работу погружаюсь, то только и питаюсь, что кофе, крепким, хорошим, ароматным, в итоге к концу второго дня, кофеина в организме по уши, желудок болит, сердце стучит, а эта дрянь, вроде, как и кофе, но такого эффекта не имеет.
— Цикорий попробуй. — Посоветовал я. — Говорят полезнее. — Сам то я его не пробовал ни разу, но от коллег слышал, что на вкус отдаленно похож на нормальный кофе, и не вызывает учащенного сердцебиения.
— Мысль! — Кивнула она. — Ты поел? Если да, то пошли тебе быстро нашьем всего, что требуется, да я снова за работу.
Я как мог быстро впихнул в себя остатки пищи, надо сказать, что все было очень даже вкусно, и если бы Марья меня не торопила, то едой я бы даже насладился, но пришлось глотать как удаву, не жуя.
Потом, мы вернулись к уже знакомой мне машине, и Марья буквально за пару минут сшила мне не только майки алкоголички из синей ткани, но и смокинг, который торжественно упаковала в чехол для одежды и вручила мне, после этого она вернулась к работе и совершенно утратила ко мне интерес.
Я еще несколько минут постоял, наблюдая за тем, как она жонглирует деталями и готовой одеждой, и тихонько вышел наружу.
На выходе я остановился прямо перед охранником с конским черепом в руках, не вполне уверен, что это был именно тот, который меня впускал сюда, но я надеялся, что это именно он.
— Значит. — Я смерил соловьевича подозрительным взглядом. — Видео моющихся в душе женщин для служебного пользования? — Он непонимающе уставился на меня, а потом в его глазах появилось понимание. — Ну-ну… Без ведома руководства…. Ну-ну…
Лицо соловьевича приобрело жалкое выражение, ну а что все этим занимаются, а высказывают ему одному.
— Это все не я! — Начал оправдываться он. — Это все другие! Это они! А я нет, я только раз! По средам!
— Другие? — Я потрепал его за лацкан пиджака и, внезапно схватив, гневно зашипел. — Кто? Имена? Фамилии? Подпольные клички! По каким дням проходят групповые просмотры? Какие разговоры ведутся во время просмотров? Кто участник заговора против администрации?
Соловьевич выронил череп и буквально уселся на пол от неожиданности.
— Я… — Начал он оправдываться.
— Значит ты? — Прошипел я. — Ты планировал убить нашего любимого директора Бессмертного? Кто еще?
— Я… — Повторил он, впадая в панику и полностью теряя суть происходящего. — Я не виноват.
— Значит так. — Смилостивился я, тем более и ехать уже было пора. — Изложишь все на бумаге, списки членов кружков, боевых групп, законспирированных агентов, какие цели преследуете и какими способами собираетесь этого добиться. Доклад завтра до14:00 должен быть передан в секретариат Кощея, с пометкой «от агента… — Я осмотрелся вокруг и увидел валявшийся на полу череп. — 'От агента Черепа», это теперь ты! Понял! И обо всех странностях и нарушениях докладывай туда же.
С чувством выполненного долга, я, чеканя шаг направился к выходу, ну а что, будет знать, как меня на проходной тормозить, а то ишь чего удумали.
Сверток с одеждой и чехол с костюмом отправились в салон, причем к костюму я отнесся со всей бережностью, было жалко помять работу Марьи. Почему в салон, да потому что в багажнике у меня стояла массивная запечатанная коробка, видимо подарок от отдела снабжения. Устроившись за рулем, я завел двигатель и помчался в отдел, вот вроде и времени я провел в Институте чуть, а рабочий день уже подходил к концу.
Волк встретил меня радостно, вернее радовался он не мне, а коробке которую я привез, по всей видимости Ванька снабжением особо не занимался, предпочитая забирать все деньгами, а тем не менее, в коробке обнаружились сухпайки, нарядная миска для волка, которую он, впрочем проигнорировал, лежанка для него же, от которой он пришел в неописуемый восторг, два комплекта униформы на меня, не полицейской, а простые строгие костюмы и деловые туфли, все хорошего качества, но какое то казённое. Впрочем, пусть будет, в свое время я по городу бегал в домашних тапочках и таким вот туфлям был бы очень рад.
Кроме того, тут же обнаружились перчатки на вроде моих, только вот мои были словно варежки верхонки, а тут тонкие кожаные перчатки, стильные и красивые, а главное, на них имелся переключатель, на включение и выключение электрического удара, как мне пояснил волк, это уже была не гражданская модель, сила тока была выше, такими и убить можно было, если у человека например сердце слабое, или если бить много раз, на дне коробки, нарочито небрежно валялись пистолет и нечто похожее на арфу.
— Ого! Гусли самогуды! — Радостно взвизгнул волк. — Это за какие заслуги тебе такое выдали то?
Да певать мне было на гусли, я настороженно смотрел на пистолет, осторожно взял его, осмотрел, вроде настоящий, тут же нашлась кобура скрытого ношения и три снаряженных обоймы.
— Смотри не застрелись. — Коротко бросил мне вошедший Орлов.
Капитан, пройдя в кабинет, уселся на стул для посетителей, выглядел он паршиво. Уставший, осунувшийся, последние дни, проведенные в поисках пропавших ребятишек сильно на нем, отразились.
— Ты им пользоваться то хоть умеешь? — Он кивнул на пистолет в моих руках. — И вообще, зачем он тебе?
— Да черт его знает. — Протянул я. — Вот, выдали, значит положено.
— В тир с тобой потом сходим, а пока, убери, от греха подальше. — Орлов потер виски, затем пристально посмотрел мне в глаза. — Ты как о смерти деда узнал? — Я лишь пожал плечами давая понять, что ответа на этот вопрос не будет. — Не твоя работа?
— Да что Вы Сан Саныч, за кого Вы меня принимаете? — Округлил я глаза от удивления.
— Ну да. Ну да. — Задумчиво произнес капитан, не сводя с меня взгляда, я вздохнул, поднял правую руку и на одном дыхании произнес.
— Торжественно клянусь, что к смерти старика отношения не имею, хотя и виделся с ним в тот день, так же считаю нужным сообщить, что вообще никого в этой жизни не убивал. Все? На слово поверишь?
— Не поверю, но учту. — Кивнул Орлов. — Сам понимаешь, мне по должности не положено никому на слово верить. Ты скажи мне, дети точно живы?
— А сами как думаете? — Усмехнулся я. — Мы же оба знаем, что да, в лесу они, вот только найти мы их не можем.
— Не можем… — Задумчиво произнес капитан. — Чертовщина какая-то. Там они, но найти мы их не можем, словно укрывает их кто. А если чертовщина, значит Институт причастен. — Я лишь пожал плечами.
— Никто из Институтских не стал бы причинять вреда детям… — Начал было я.
— А в том и дело. — Перебил меня Орлов. — Дим! А что если им не причинили вред, что, если их спасли? Суди сам, ребятишки жили в ужасных условиях, будем честны, ничего хорошего их в бедующем не ждало…
— А это мысль… — Задумчиво проговорил я. — Это могло бы кое-что объяснить, вот только есть одно, но, никто из институтских, которые могли бы увести детей в лес, к этому не причастен.
— Уверен? — Орлов сверлил меня подозрительным взглядом.
— На девяносто процентов- Кивнул я. — Но я работаю! Ищу…
— Ищи… — Грустно произнес капитан. — Завтра мы вынуждены прекратить поиски, я отзываю людей, мы не можем тратить такие ресурсы.
— Отзывайте. — Легко согласился я. — Если я не ошибаюсь, детям в лесу ничего не угрожает, и при учете того, что Николай Александрович скончался, возвращение их родителям и вовсе может обернуться трагедией.
— Это даже не обсуждается, — Зло скрипнул зубами Сан Саныч. — Дети туда не вернутся. Я лично проконтролирую. Ты понимаешь, я заходил к ним каждый день и ни разу не застал родителей трезвыми.
