Последний маг Империи (СИ) - Щегулин Антон

Но мысли мои были прерваны искрящимися изнутри катушками. Тьма вокруг внезапно сменилась ярким светом, я зажмурился. Далее я плохо запомнил происходящее.

Смог вновь овладеть собой лишь в тот момент, когда окончательно открыл глаза.

Я стоял на четвереньках, перед глазами деревянный пол цеха. Белая сорочка покрыта серыми и чёрными пятнами. Местами насквозь прогорела. Руки были красными, от них шёл белый пар. Или дым?

Я пока не мог понять.

Дыхание прерывистое. Тело не слушалось. Рядом суетился Никита Сергеевич и что-то говорил, но я не понимал ни слова, потому что в ушах стоял свист.

Что со мной произошло? Зачем я только залез в эту капсулу?

Я поднял голову, когда наконец вернулись силы и мышцы начали вновь подчиняться.

― Павел Андреевич! О, боги, да что же за день такой… Павел Андреевич!

Никита помог мне подняться на ноги. Я тряхнул головой, огляделся по сторонам, но ничего нового не увидел.

― Никита, что произошло?

― Я опустил рычаг, затем другой, всё, как было указано сзади. Именно в том порядке, а затем всё начало искриться, гореть, пылать! Я думал, что загорится весь цех! Потом вы начали кричать! Я думал, что всё, конец, нет вас больше, Павел Андреевич…

Жестом руки я прервал его, нагнулся, опершись на колени и выдохнул. Стало легче. Затем я вернулся в исходное положение, размял шею и сморщился от боли. Кажется, сзади на коже был ожог.

― Как я выгляжу?

Он замялся, как будто не хотел мне говорить.

― Лучше сами гляньте.

Спустя пару минут он откуда-то достал зеркало, и я не мог поверить своим глазам. Меня будто вытащили из ада. Волосы взъерошены, стояли дыбом, лицо покрылось розовыми пятнами. Кожа побледнела. Глаза красные.

Руки все чёрные, словно обугленные. Со страху я начал проверять каждый палец и обрадовался. Все целы, чувствительность не потерялась, моторика в порядке.

Белая сорочка, могла пополнить коллекцию половых тряпок Софьи. Потому что она была прожжена во всех местах, где только можно. Будто меня закидали горящими углями.

Брюки, к моему удивлению, практически не пострадали.

― Катастрофа… ― едва слышно проговорил я. ― А мне сегодня ехать на «Лунную ночь».

― Похоже, придётся пропустить, ― констатировал Никита.

― Пропустить⁈ ― я посмотрел на него так, будто сейчас испепелю. ― Исключено. Я должен быть там сегодня же, чего бы мне это ни стоило.

― Но вы…

― Никаких «но»!

С этими словами я взял в руки сюртук с пола. Отряхнув от пыли, набросил его и надвинул на брови картуз, прикрывая свои растрёпанные волосы.

― Ещё и эффекта никакого не чувствую, ― злобно прошипел я, ― Как будто меня ударило молнией и всё. Не друг нам этот ваш Милош Брадич, коли такие подарки делает.

― Виноват-с, Ваше Сиятельство, но что поделать, ― опустил голову управляющий.

― Вы то здесь причём, Никита Сергеевич? ― вопрошал я.

Но не успел он ответить на этот риторический вопрос, как я продолжил:

― Скажите, а кому мы продаём оружие, производимое на фабрике?

Он широко улыбнулся.

― А это, Ваше Сиятельство, очень хороший вопрос, ― сказал он, ― Дело в том, что фабрика считается несуществующей. И те документы, которые остались в архивах ― устаревшие. Официально мы никому и ничего не продаём.

― Вот оно что…

Управляющий подался чуть вперёд, нагнулся, оглянулся по сторонам, будто кроме нас тут мог оказаться кто-то ещё.

― Но я обязан вам сообщить, как владельцу фабрики, что если бы мы ничего не продавали, то фабрика давно бы закрылась.

― Так, а вот здесь поподробнее.

― У нас действительно есть один неофициальный покупатель, очень близкий к Императору.

У меня сердце застучало быстрее.

― Никита Сергеевич, ну не томите, кто это? ― я чуть ли не подпрыгивал на месте.

― Он предпочитает оставаться неизвестным. Инкогнито. Но этот человек близок к Императору, как никто другой. По сравнению с ним ― Беклемишев всего лишь пешка.

― Подождите секунду, ― прищурился я, ― Откуда вы знаете про Беклемишева?

― Ну как же? ― возмутился Никита. ― Мы с вашим отцом не один год проработали.

― Логично, ― ответил я.

― Так что уверяю вас, покупатель хоть и тайный, но надёжный. Отводит все подозрительные взгляды от фабрики.

Никита Сергеевич огляделся по сторонам.

― Беклемишев очень хочет её себе. Без этой фабрики все его попытки захватить власть ― не увенчаются успехом.

― А он хочет захватить власть? ― опешил я.

― Ну, разумеется.

― У меня последний вопрос.

― Я весь внимание, Павел Андреевич.

― Если фабрику никто не мог найти, то как мы продаём оружие таинственному покупателю?

― Он оплатил всё ещё три года назад, Ваше Сиятельство, ― улыбнулся Никита, ― Все эти три года мы ждали вас. Поэтому скоро он явится за своим заказом, а вы станете главным посредником в этой сделке.

Обратно я возвращался неспешно, обдумывая всё произошедшее. Меня встретил ошалевший Гена, который места себе не находил.

― Павел Андреевич, я вас везде обыскался! Всё поле обежал вдоль и поперёк, где вы пропадали⁈

― Долгая история, ― ответил я, ― В любом случае оно того стоило. Частично.

― Что с вашей сорочкой? ― продолжал недоумевать Терентьев. ― Вас словно молнией ударило!

― Поверь, Гена, ты недалёк от истины.

Мы сели в мобиль.

― Куда прикажете?

― Сначала к цирюльнику, затем в суконный. Нужно привести себя в порядок перед «Лунной ночью».

Гена улыбнулся, кивнул и мы отправились. По пути обратно в Москву я снова уснул от перенапряжения. Как бы двусмысленно это ни звучало. Когда я открыл глаза, мы уже подъехали к цирюльне.

Всего за три часа цирюльник Роман привёл меня в порядок, распарил в бане, обмыл, побрил, постриг.

В суконном дворе я обзавёлся новой сорочкой, а также приобрёл карнавальную маску. В имение заглядывать не стал, приказал Гене сразу вести на место и уже к вечеру я стоял напротив бывшего конного двора на Манежной площади.

Вокруг всё сияло: оранжевые фонари, новомодные неоновые вывески, бенгальские огни, прожекторы манежа. Мимо сновали господа и дамы самых разных сословий. Но внутрь пускали лишь представителей знати по приглашениям.

Я надел маску, поправил манжеты, проверил запонки. Всё на месте.

Конечно, отсутствие дамы в этот вечер рядом со мной, слегка огорчало. Но я здесь по делу.

Внезапно я ощутил до боли знакомый запах сирени и черёмухи. Оглянувшись, я обнаружил Диану Орлову, что толковала с незнакомым мне человеком огромного роста.

Не долго думая, я подошёл к ним и поприветствовал её по всем правилам светского этикета.

― Госпожа, кхм…

На мгновение я замялся. Все были в масках, и я понятия не имел, можно ли озвучивать её фамилию.

Диана была страсть, как хороша. Её волосы аккуратно уложены волной, наряд состоял из ночного тёмно-синего платья с блёстками, а также белого пушистого воротника. На руках длинные перчатки выше локтя, плечи обнажены.

― Павел, ― поприветствовала она меня недовольным взглядом, ― прошу, знакомьтесь, это Бессер Леонид Давидович.

По мне словно разряд тока пробежал.

Передо мной стоял огромный амбал под два метра ростом. Несмотря на наличие выдающегося брюха и нескольких мясистых подбородков, он не выглядел беспомощным толстяком.

Напротив, у него всё было огромным. Широченные, мощные руки, точно такие же ноги и надутые плечи. В нём было килограмм сто пятьдесят, не меньше.

Я уверенно протянул руку, он её пожал. Стальные тиски. У меня аж кости захрустели. Но я привык к боли, поэтому почти не воспринимал её. Четыре года в стрелковом полку, давали о себе знать.

― Рука у вас небольшая, но рукопожатие весомое, ― улыбнувшись уголком губ отметил Бессер, ― Кулачными боями занимались когда-нибудь? Боксом?

Диана не дала мне ответить.

― Леонид Давидович, это Павел Евграфов. Вы могли видеть его великолепное имение на Бульварном кольце. Тот самый двухэтажный особняк в стиле модерн. К нему приложил свою руку сам Анатолий Евгеньевич Уколов, известный столичный архитектор.