Знахарь (СИ) - Сапегин Александр Павлович

Пара бывших функционеров страстно мечтала стереть с лица земли прямого виновника их бед. Левый и Правый приняли оба заказа вместе с предоплатой, после чего отзвонились Владимиру, на блюдечке с голубой каёмочкой выложив тому обстоятельства с предоставлением подробного досье на «выгодоприобретателей». Как оказалось, один из господ ранее плотно сошёлся на короткой ноге с Арциви, соответственно за ним числился неоплатный должок… Стоит ли говорить, что верные помощники Авгура нисколько не удивились скоропостижным смертям заказчиков, что ещё раз укрепило обоих в правильности выбранной тактики - лучше работать под ненавязчивым надзором Огнёва, чем спуститься на два с половиной метра под землю.

В тот памятный год произошло ещё одно не слишком заметное событие, между тем значительно повлиявшее на расстановку фигур на игровом политическом поле империи.

Ни Владимир с кучей почивших советников в душе, ни Настя не знали, и до поры до времени не догадывались для чего императорской чете понадобилось театральное представление с их скромной студенческой свадьбой.

Озвучивая свою просьбу в частном разговоре после официальных торжеств в Кремле, Его Величество не принял во внимание возражение, что пара обвенчана, просто и незатейливо аргументировав личное пожелание тем, что ему до зарезу требуется придать легитимность союзу двух сердец в глазах высшей аристократии. Нехорошие слухи словно ядовитые змеи уже поползли по столице, ему и князьям Гагариным требуется сохранить лицо и пресечь ненужную молву. Впрочем, он ни на чём не настаивает, одной сплетней больше, одной меньше… Пришлось соглашаться…

На скромной свадьбе с торжественным ужином в отдельном малом торжественном зале «Ресторана Тестова» присутствовал минимум людей: кровные побратимы Трофимыч с Маккхалом, Матвей Панкратович с Екатериной Сергеевной, друзья и некоторые сослуживцы Владимира, Вика и три представительные дамы. В одной из барынь представители московской аристократии, обедавшие и ужинавшими в статусном заведении, признали княгиню Усову, вторая же и третья, с лицами, скрытыми вуалями, осталась неузнанными многочисленными посетителями несмотря на все приложенные усилия. Со стороны невесты в круг свидетелей торжества попали старшая сестра и несколько подруг. Родители Насти, к её великому огорчению, демонстративно проигнорировали радостный день в жизни дочери.

Всё прошло, как по нотам. Легитимность Император придал, но великосветский скандал всё-таки разразился. Заступничество княгини Усовой и поддержка Их Императорских Величеств не слишком поколебали бойкот, объявленный высшей аристократией империи пришлому выскочке, посмевшему покуситься на святое – влезть со свиным рылом смерда от сохи в калашный ряд голубокровной элиты, читай станового хребта империи.

Едва ли не в каждом великосветском салоне высокородные кумушки шептались о неблагодарной девчонке, пошедшей против воли родителей, публично осудивших выбор дочери. Монаршая чета не стала ругаться с родственниками в пух и прах, но сор, усилиями недалёких личностей, считающих себя вправе осуждать «попрание устоев», оказался вынесен из избы. Котёл высшего общества закипел, а по трубам, хлюпая и бурля, потекла известная субстанция. Тут бы и бахнуло деревенским сортиром, в круглое очко которого сыпанули мешок дрожжей, но скандал будто сам собою затих после вмешательства княжны Вяземской и… княгинь Барятинских. К тому же Её Величество, в отличие от мужа, демонстративно дистанцировавшегося от шумихи и пересудов, высказала своё «фи» и неудовольствие, отлучив самых рьяных крикунов и моралистов от двора. Стоить заметить, в этот раз мольбы заступников оказались тщетны и не были услышаны Императором, который дал супруге полный карт-бланш по наведению порядка в Министерстве Двора и прочих структурах, завязанных на Двор. Шашка в руках Её Величества окрасилась кровью от «отрубленных» голов, которых набралось изрядное количество. Страх и ужас воцарились в великосветской тусовке…

Помимо дел целительских, Владимир медленно и верно погружался в работу «Тринадцатого департамента», как его шепотом называли враги и недоброжелатели. Княжна взялась за дело всерьёз и со всей ответственностью, вцепившись мертвой хваткой, хотя нигде не светила будущего преемника, тщательно маскируя встречи и работу под различного рода консультации, но всё большее число доверенных лиц главы Департамента отчётливо видели набирающую объём и плотность тень за спиной всемогущей женщины. Выводы они делать умели.

По настоянию княжны он, вернувшись под крышу родной альма-матер, не стал пренебрегать обучением на военной кафедре, вместе с дипломом получив погоны и чин капитана, тогда как прочие сокурсники довольствовались подпоручиками. Обучение на кафедре давало непробиваемую легальность роста чинов и количества звёзд на погонах. Впрочем, никого из окружающих не удивило явное выделение Огнёва из общей массы. О военном и пограничном прошлом молодого человека знали многие, если не все, как и то, что целителя курирует СИБ, а эти господа так просто никого из своих когтей не выпускают. Тем более, скажите, откуда у частного практика взялись деньги, чтобы отгрохать натуральный медцентр, где он верховодил к концу обучения в университете, успевая белкой в колесе крутиться и в альма-матер, и в медцентре, и, чёрт возьми, мотаться по стране. Не только молодые, но и многие люди из старшего поколения задавались вопросом: как он всё успевает? Как? Владимир и сам задавался этим вопросом, наяву мечтая о сутках с одним или двумя дополнительными часами…

За пролетевшие годы сильно сдал Матвей Панкратович, хотя по-прежнему держал хвост пистолетом. Поседела и высохла Екатерина Сергеевна, давно оставившая на помощницу заботу о доходном доме и переехавшая в медцентр. «Детский сад и начальную школу» учеников Владимира мадам Свешникова держала в ежовых рукавицах. Гнева Мамы Кати побаивался даже самый главный демон разрушения. Подросшее исчадие ада с именем и фамилией Павел Артемьев превращалось в нежного и пушистого зайчика от одного грозного взгляда женщины. Мальчик вырос, выросло и шило в мягкой точке молодого человека. Без сомнения Владимир был для мальчишки непререкаемым авторитетом, грозным наставником, а боялся он добрую, но суровую женщину, ни разу ни на кого не повысившую голос. Вот как так?

Оба убелённых сединами побратима Владимира: Макхал и Трофимыч, по-прежнему гусём и гагарочкой или челноками мотались из одной пограничной точки страны в другую, только в рейды не ходили. Консультанты с опытом востребованы всегда, да и собрать информацию с мест никогда не помешает. Ветераны не удивлялись просьбам кровного побратима «пошукать там, пошукать тут»: понимали, что «птичка» увязла давно и прочно, тем паче сами оказались не без греха, но эти откровения из жизни достойных членов общества и заслуженных ветеранов не относятся к нашему повествованию.

ПРОДА от 27 января.

НЕ БЕЧЕНО!

*****

Впервые за долгое время император мог позволить себе полноценный выходной. День абсолютного ничегонеделанья. День, когда тебя с утра не донимают докладами, рапортами и прочей, до колик в печени, надоевшей, но зело необходимой канцелярщиной, без которой невозможно управление курсом корабля, зовущемся Россией. Ничего, государство тысячу лет стояло и за один день в сторону не вильнёт, сбившись с курса. Есть кому проследить, пока капитан отдыхает.

Небо не рухнет, пока его держит на плечах атлант с фамилией Горин. В октябре Канцлер пойдёт на третий срок. Такого Шайр-Горса1 на переправе не меняют – упряжь Империи канцлер прёт, гребя всеми конечностями. Подвывает, конечно, и периодически грозится бросить неблагодарную работу к чертям собачим, но вновь закусывает удила и впрягается в телегу. Будучи «на берегу», Горин сразу поставил условие, что за силовой блок, кроме полиции и народных дружин, он не отвечает, оставляя камарилью в погонах и сапогах на свежую голову на самодержца. Сбили бюджет, выделили процент, а там трава не расти. Его дело – экономика и порядок в стране. А дело Горин знал туго, заставив правительство и министерства ходить по струнке. В кулуарах Константина Андреевича давно кликали вторым Стальным Канцлером и боялись до дрожи в коленях. Кто-то мог подумать, что Горин сечёт головы направо и налево, но нет, спрашивал он строго по делу, вынимая душу любому, кто не оправдал доверие и не справился с поставленной задачей несмотря на всю помощь и содействие. Тут уж извините – голова с плеч, никакие заступники не помогут. Даже хуже, заступники сами могли попрощаться с нагретыми креслами и должностями. Если сначала механизм госаппарата скрипел и сыпался, то потом шестерёнки, смазанные кровью не оправдавших доверие и заменённые на молодые и мотивированные детали, начал тикать подобно швейцарским часам. Больше всего Горин не терпел некомпетентность и некомпетентных руководителей, прощаясь с такими экземплярами без сожаления. Как-то незаметно, будто сами собой заработали проекты гигантских строек, простой люд потянулся в южноуральские и казахские степи, которые за десять лет заросли лесом и покрылись зеркалами озёр и сетью каналов повёрнутой вспять воды сибирских рек. Сильно помогли селекционеры и бабули-ведуньи из «Тринадцатого департамента». Сплав науки и заплесневелого колдовства дал поразительный результат. Саженцы из питомников, в которых работали специалисты по связям с потусторонним миром, росли в три раза быстрей обычных. Миллионы гектаров молодых лесов тому порукой. Само по себе развелось зверьё, зашелестели травами и молодой порослью полупустыни, зазеленело Приаралье, принявшее сотни тысяч, если не миллионы голов диких копытных и сотен хищников – клонированных учёными гепардов, леопардов и прочих клыкастых и рыкастых, которые прекрасно адаптировались к условиям быстро меняющейся степи и дали жизнеспособное потомство, причём не первое. Люди охотно переселялись на облагороженные земли с приятным климатом, который с резко континентального сдвинулся в сторону умеренного.