Открыв тумбочку, я тут же нашел черную тетрадь, именно такую, как мне описывал партнер Гороха еще в самом начале этого приключения. Тетрадь была полна столбцов с цифрами, букв и символов, для меня, человека не посвященного написанное тут было совершенно не понятно, но уверен, обладай я ключом к шифру, то тайны открылись бы передо мной.
— Что это? — Поинтересовался соловьевич заглядывая у меня из-за плеча.
— Долги ваши. — Я небрежно бросил на стол тетрадь. — Уверен, тут же и расписки. Я одного понять не могу, почему вы его сами не грохнули?
Здоровяк смутился и опустил глаза к полу.
— Но ведь своих убивать не принято, а Горох, он был свой…
— Да какой он, к черту, свой. — Не выдержал я. — Он пользовал вас без тени смущения, отправлял на смерть, отправлял убивать. И между прочим, тот соловьевич, который стрелял в Соловья по приказу Гороха, даже не задумывался о том, что своих убивать не хорошо.
— В шефа стрелял один из наших? — Удивленно поднял брови парень, я не стал ему отвечать, молча вручил тетрадь.
— Сожги! — Разговаривать с ним мне не хотелось. — При всех, чтобы все видели, что вы теперь никому не должны. И позови мне Розу с Бэллой. — Это я уже бросил ему в спину, так как соловьевич торопливо, чуть ли не бегом кинулся прочь из комнаты, словно сокровище прижимая к груди тетрадь.
Покопавшись в тумбочке, я предсказуемо извлек на свет божий толстую папку, полную расписок, нужно будет их так же уничтожить, список должников, это конечно хорошо, но именно эти расписки имеют силу.
Затем пришло время коробок, отбросив матрас на пол я открыл одну из них и присвистнул.
Глава 20
— Говорят, если свистеть в помещении, то это очень плохая примета. Говорят, денег не будет. — Бывшие секретарши Кощея стояли на пороге и смотрели на меня со смесью вызова и какой-то обреченностью.
— Сейчас я готов усомниться в верности этой приметы. — Я отодвинулся в сторону, демонстрируя содержимое вскрытой коробки, она была до верху набита банковскими брикетами, тут были вперемежку доллары, евро и рубли. Уж и не знаю, сколько было в этой коробке, но на первый взгляд очень много, а главное, этих коробок тут было тоже не мало.
— Ого! — Дружно вытаращились девушки.
— Вот вам и ого. — Я закрыл коробку и повернулся к ним. — Роза, спасибо! — Я очаровательно улыбнулся девушке, но заметил, что она все еще напряжена. — Как я и обещал, я отпущу вас, и соловьевичи, что предали Институт, так же могут отправятся с вами, если они, конечно, нужны, если нет, пусть валят на все четыре стороны, возвращаться обратно им нельзя…
— Но как? Что нам делать дальше? — Всхлипнула Бэлла. — У нас нет ничего, ни денег, ни документов. Как нам быть дальше?
— В смысле нет денег? — Удивился я. — А это что? — Я кивнул на ложе из коробок полных банкнот. — Я возьму себе парочку, а остальное делите между собой и валите! Но! Одно условие. Коробки с артефактами должны остаться на месте, ни один из них не должен исчезнуть, это имущество Института, и оно вернется ему.
Девушки смотрели на меня ошарашенно, они явно не ожидали такого, отвыкли они от человеческого обращения.
Я не стал им больше ничего говорить, просто поставил друг на друга две коробки и с ними на руках вышел из бывшего логова Гороха.
— Постой! — Легла мне на плечо рука Розы, когда я проходил мимо. — А как же хранилище? Воображлятор? — Я чертыхнулся и девушки со снисходительной улыбкой вытащили небольшую угольно-черную коробку, а затем каждая из них протянула мне по золотой бляхе, усеянной самоцветами.
— Эй! А со мной то что? — Раздалось мне в след, когда я уже почти добрался до лестницы, я обернулся и если бы мои руки не были заняты приятно тяжелыми коробками, то хлопнул бы себя по лбу.
Злата так и сидела привязанная к стулу и смотрела на меня удивленным, возмущенным и ненавидящим взглядом.
— Эй! Кто-нибудь! — Крикнул я суетящемся соловьевичам, те бегали по помещению и собирали всё, что могло гореть, избегая, впрочем, подходить к коробкам с артефактами. Внимания на мои крики никто не обращал, поэтому я, недовольно вздохнув, подошел к связанной девушке, крякнув поставил на пол коробки и начал распутывать веревки.
— Поверить не могу, что ты про меня забыл. — Возмущалась ведьма. — Серьезно? Ты вот так бы и ушел? — Я не отвечал. — Дима ты такая сволочь, вот просто не реальная.
— Я приперся спасать тебя, рискуя жизнью и здоровьем! — Вызверился я на Злату. — А ты все еще не довольна?
— Ну, — Она смущенно встала, сбрасывая с себя остатки веревок. — Я не знаю, просто, когда увидела, что ты уходишь…
— На! — Я вручил ей хранилище с воображлятором и подхватив свою ношу направился наружу.
Могуч и велик был Советский Союз, построивший столь величественные сооружения, пять этажей в глубину с просторными помещениями под землей пережившими и развал страны, и безумие девяностых, и возрождение двухтысячных, ничего не было страшно этому монументу, социалистической оборонной промышленности. Но черт побери, почему они не построили лифт?
К моменту, когда я вышел на свежий воздух, я пыхтел как паровоз, и это при учете того, что я трижды останавливался передохнуть, да еще в пику мне Злата, чувствовала себя бодро и даже не запыхалась.
— Тебе бы спортом заняться что ли! — Поддела меня ведьма, она оправилась за то время пока мы поднимались наверх, ни волнений о пережитом, ни переживаний, ни страхов, мне даже показалось, что она умудрилась макияж поправить.
Я проигнорировал ее замечание и направился с своей синей Оке, я и без нее понимал, что нахожусь не в самой лучшей форме, хотя за последние полгода я стал выглядеть и чувствовать себя заметно лучше по сравнению с тем, каким я приехал в Караваев.
— Это что за мерзость? — Злата с презрением смотрела на мой автомобиль, я, не утруждая себя ответом открыл багажник и погрузил туда коробки. С сомнением оглядев оставшееся место, я с хлопком закрыл дверь.
— Свою коробку на коленях подержишь, пока едем. — Небрежно сообщил я ведьме, та пыталась возмущаться, но я лишь сел за руль и кивнул девушке на пассажирское сидение.
— Что в коробке? — Злата не выдержала молчания, мы уже почти проехали темный лес, и все это время она возмущенно сопела и брезгливо старалась не касаться ничего в моей новой машине, нет, без сомнений, на следующий летний бал, встречать важных гостей я поеду именно на этом аппарате, оставлю ее на зиму на улице, чтобы она еще чуть покрылась ржавчиной и будет идеальный вариант, чтобы возить на нем по городу какого-нибудь президента Франции, а лучше Германии, славящейся своим автопромом.
— Твое повышение. — Ничуть не покривил душой я.
— Нет, ну серьезно! Мне же любопытно!
— И я серьезно. — Мне не хотелось вдаваться в подробности. — Сейчас приедем в Институт, и ты торжественно вручишь эту коробочку Соловью. И будь уверена, тебе это зачтется и перед Василисой, и перед Кощеем.
— Ты хочешь сказать… — Она аж подпрыгнула на сидении, то жалобно скрипнуло. — Дим! Это же невероятно! Эх, был бы у нас с тобой ключ от этой шкатулочки. — Она мечтательно закатила глаза. — Мы бы с тобой могли такого натворить… — Она испытующе посмотрела на меня. — Представляешь только ты и я! Помнишь, как тогда, после летнего бала, мне тогда показалось, что мы идеальная пара.
— Дура что ли? — Криво усмехнулся я, даже не глядя на нее. — И что бы мы с тобой сотворили? Наделали бы левых артефактов для продажи, как этот дебил Горох? Или сотворили армию для того, чтобы стать властителями вселенной? Так вот, как только Кощей узнал бы, что артефакт у нас, то к нам бы явилась небольшая армия и отняла его, если бы не справилась армия, то пришла бы Яра, ты помнишь ее? Ну подружка моя, отельер. А если бы и она не справилась, то к одуревшим от власти отморозкам заявилась бы очень милая девушка Марина.
— Что за Марина? Твоя новая подружка? — Заинтересовалась ведьма.
