Он, торопясь, зашёл куда‑то в меню с названием «удалённое», открыл раздел и продемонстрировал экран.
– Видишь? Тут тоже пусто! Это если бы я удалил – они бы были здесь, ты же понимаешь?
Ваня теперь говорил громче и увереннее, но в его голосе чувствовалось напряжение и фальшь пробивалась между словами.
Выглядело, конечно, правдоподобно – даже слишком. На месте любого другого я, может, даже и поверил бы. Но у меня уже давно выработался иммунитет к таким «совпадениям».
Я не был большим специалистом по всем этим новомодным гаджетам, но суть понимал. Пацан объяснял, что снимки, сделанные на телефон, какое‑то время висят в медиатеке, а потом, если их удалить, попадают в «удалённые».
Ну и там ждут, пока хозяин передумает. Такая себе «страховка» для рассеянных романтиков и шпионов‑любителей. Удобно: захотел – вернул, не захотел – удалил окончательно.
Вот только такие объяснения на меня не действовали.
Я уже знал, как всё устроено – не всё, что снято на камеру, хранится на телефоне. Спасибо Ани, которая буквально вчера рассказала, что некоторые фотографии можно делать напрямую из мессенджера. И тогда они уходят не в память устройства, а в облако самого мессенджера.
Ну а это означало одно: Ваня продолжал вешать мне лапшу на уши. Так что весь этот спектакль с чистым «удалённым» разделом, лично для меня был проверкой на вшивость этого пацана.
Он искренне не подозревал, что я в курсе этих технических тонкостей. Ну ничего… вся эта ушлость и изворотливость – типичная штука для таких, как Ваня. Назовём их просто так: сбившиеся по жизненному пути, потерявшие ориентиры. Такие привыкли к отмазкам и к мелким хитростям.
Однако я решил продолжить игру. Кивнул, делая вид, что верю его словам и спросил, как ни в чём не бывало:
– Вань, а для кого ты это снимал? Ты же говоришь, что хотел цветы матушке или сестре подарить, да?
– Им и хотел, – охотно подтвердил он мою догадку.
– Так может, ты и отправил? – уточнил я.
Ваня запнулся, и в ту же секунду на его лице выступил румянец.
– Ну нет… они бы всё равно в галерее сохранились.
Фраза была попыткой продолжать врать логично. Вот только логика тут явно хромала.
Я снял маску простофили:
– Мессенджер, открой.
Ваня вздрогнул, будто под ним внезапно включили подогрев сиденья на полную катушку. Заёрзал, не зная куда деть руки. Но, видимо, сообразил, что повторять я не стану. Поэтому, скрипнув зубами, послушно открыл мессенджер.
Сначала он вывел контакт матери, потом – сестры. Каждый раз разворачивал экран ко мне, будто хотел сказать: вот, смотри, я чист, свят и невинен.
– Вот, видишь, ничего не сохранилось, – торопливо проговорил он.
Я внимательно посмотрел на экран. Всё и правда выглядело чисто. Очевидно было, что ни матери, ни сестре он никаких снимков и не собирался отправлять.
– Выйди на общую ленту, – велел я.
– Зачем? Там переписки, которые тебя не касаются, – начал было он, но осёкся, встретившись с моим взглядом.
Этого хватило. Пацан понял, что дальше словесный торг бесполезен. И вдруг – резко, почти панически ткнул пальцем в экран, открыл какой‑то контакт и попытался что‑то удалить.
Не успел.
Я среагировал мгновенно, выхватив телефон у него из рук. Ваня дёрнулся, но было поздно.
– Отдай сюда телефон! – взвыл Ваня.
– Рот закрой, – рявкнул я.
Ваня сразу осёкся, вжал голову в плечи и затих.
Я же вернул взгляд на экран. На фотографии, открытой в чате, была земля у того самого палисадника – взрыхлённая, свежая, с чёткими следами, где Ваня возился носком кроссовка.
Очевидно, что туда что‑то спрятали. И явно не цветы для матери.
Контакт, которому Ваня отправил снимок, назывался Кобра. На аватарке была фотография змеи, чёрной, с распластанным капюшоном. Стандартная показуха дешёвого бандитского пафоса.
Контакт был в сети.
Прямо сейчас, на моих глазах, рядом с фотографией появилось уведомление – палец вверх. Кобра поставил лайк, словно одобрил сделку.
Вот это уже было интересно. Гораздо интереснее истеричных оправданий и вранья про «мамину клумбу». Но я даже толком не успел понять, что происходит. Следом, прямо на моих глазах, статус «в сети» у контакта Кобра вдруг сменился на «был очень давно».
Ещё секунду назад там горела зелёная точка – признак присутствия в чате, а теперь она потухла.
Я уставился на экран и заметил ещё одну деталь. Там, где только что красовалась фотография распластанной змеи с капюшоном, осталась пустая серая иконка. Ни имени, ни аватара, ни следа. Всё исчезло подчистую.
Понятно.
Скорее всего, Кобра сработал по стандартной схеме: получил нужное подтверждение – снимок, убедился, что дело сделано, и тут же обрубил канал связи. Контакт в чёрный список, переписку подчистить, и всё – конец цепочки.
Работа выполнена, а хвосты ликвидированы…
Я смотрел на экран и почти физически ощущал грязь. Ваня, сидящий передо мной, был лишь пешкой в этой грязной игре. Его даже не собирались беречь.
Отработанный материал, одноразовый курьер, которому кинули кость, чтобы держался подальше и не задавал вопросов.
Я не успел додумать эту мысль до конца, как телефон в моей руке коротко завибрировал. На экране высветилось уведомление от банка.
«Зачисление: +3 000 ₽».
Ага… вот теперь всё стало на свои места.
Три тысячи – цена за услугу. Дешёвая цена за чужую совесть. Да и, видимо, не первый раз Ванёк подобное проворачивал. Слишком спокойно он на всё это реагировал.
Я повернулся к Ване. Он сидел, как на иголках. Пацан не знал, чего от меня ждать. И не решался заговорить первым. Я же нарочно не проявил никаких эмоций, потому что в такие моменты главное – не дать оппоненту понять, что ты думаешь.
Я посмотрел на Ваню. Что ж, парень, кажется, ты не просто вляпался, а уже по горло в этом болоте. Только пока не понял, что оно тянет вниз.
Я уже собирался продолжить разговор и вытащить из Вани всё, что он прячет, но, как оказалось, этого делать не пришлось.
Пацан сам начал колоться.
Видимо, осознал, что доигрался, и теперь попытался выговориться. Сбивчиво, торопливо, будто хотел оправдаться, пока его ещё слушают. И, что интересно, впервые за всё время он перешёл на «вы». Страх быстро учит вежливости.
– Вы ничего им не сделаете! – заговорил он. – Они… они сидят в интернете! Там всё продумано, всё зашифровано, всё анонимно! До них никак не добраться, при всём желании!
Он говорил быстро, нервно, глотая окончания, будто боялся, что я перебью. А я молчал. Пусть выговорится.
На самом деле у меня был только один вопрос – главный, всё решающий: на кой‑чёрт он вообще в это полез?
Зачем? Ради чего?
Марина уверяла, что у него всё шло неплохо. Играл, зарабатывал, даже машину себе взял на выигранные деньги.
Но теперь, глядя на него, потного, дрожащего, с разбитым взглядом, я начинал сомневаться. Так ли хорошо у него всё шло в этих играх?
Или «игры» были просто прикрытием, а настоящие бабки он получал за счёт мелких поручений и грязной курьерской работы с фотографиями в кустах?
Пахло здесь уже не подростковыми глупостями, а чем‑то пострашнее…
Я наконец вернул ему телефон и внимательно посмотрел на пацана. Иногда этого хватает, чтобы человек понял, что пора заткнуться.
Ваня и правда сразу осёкся. Видно, понял, что всё, что он сейчас несёт, мне абсолютно неинтересно.
Смекалистый парень, на самом деле и не глупый – просто направил мозги не туда.
Меня же интересовало совсем другое.
– У тебя что‑нибудь ещё есть с собой, прямо сейчас? – спросил я.
– Нет, ничего у меня нет, – торопливо заверил он. – Можете меня даже обыскать, но ничего не найдёте!
Он развёл руки, пытаясь изобразить искренность. Конечно, верить ему можно было с трудом. Такие, как он, лгут на автомате, не задумываясь. Но я понимал другое – если у него сейчас действительно при себе что‑то есть, что тянет на уголовку, то объясняться потом придётся мне.
