Расплата за предыдущую жизнь (СИ) - Косенков Евгений Николаевич

Митрич покивал в ответ.

— Что войска?

— Отступают.

— Получается, что немцы ушли дальше?

— Как сказать. Тута много наших в окружении. Немцы свой порядок устанавливают.

— А ты чего, боец, молчишь? Как получилось, что не сдержали врага?

Тюляпин потупил голову.

— Силён враг. Разбил нас.

— Почему один?

— Не один. С Андрейкой в разведке.

Старик тяжело встал, замер, задумавшись.

— Корову, небось, мне привели? — и, не дожидаясь ответа, сам себе утвердительно кивнул. — Я вам снеди соберу в дорогу. Для войны я уже стар. Останусь здесь со своими пчёлами. Если что будет надо, завсегда готов помочь. Отряд-то большой?

— Будет большим, если, конечно, командир решится остаться, а не выходить из окружения.

Митрич провожал ребят, а с глаз текли тонкими ручейками слёзы, исчезая в густой длинной бороде. Своего будущего из них не знал никто. И только Тюляпин знал, что ждёт страну в целом, сколько жертв возьмёт эта долгая кровавая война, но молчал. До победы далеко. Доживут ли они до победы?

Глава 8. Предатель

По дороге, по которой вчера эвакуировались раненые, шли танки с большими крестами на башнях, выбрасывая в воздух клубы чёрного дыма. Что-то останавливало Колю от того, чтобы броситься навстречу освободителям. Он сидел под деревом и тупо смотрел на проходящие танки. Солнце начало пригревать и обещало очередное дневное пекло. Расслабленное тело не хотело двигаться. Каждое движение вызывало боль. В прошлой жизни самая страшная боль, которая с ним приключилась — порезал палец на ноге, когда купался. Тогда рана казалась ужасной, а боль невыносимой. Теперь те ощущения, из другой жизни, казались детскими по сравнению с нынешними.

Чувство страха быть убитым поселилось внутри Коли. Ему хотелось жить, и он хотел изменить судьбу страны. Если немцы выиграют войну и свергнут усатого тирана, то жить станет лучше. Сталин миллионы людей отправил в лагеря и тюрьмы, миллионы расстрелял без суда и следствия. Его участь предрешена им самим. Гитлер другой. Он несёт всем народам мир и освобождение от коммунистического гнёта. Он жертвует своими солдатами ради мира.

Но что всё-таки гложет его изнутри? Страх, он и есть страх. Страх есть у каждого. Что-то ещё, помимо страха. Но что, это что?

Кто-то осторожно подёргал его за одежду. Коля замер. Подёргивание повторилось. Он медленно повернул голову, заглянул за плечо. Там стоял мальчишка лет шести-семи. Чумазое лицо. На полотняной рубахе расплывшееся пятно крови.

— Дядь, помоги мамку похоронить, — детский голос звучал так, словно для ребёнка это не первая смерть.

Коля последовал за мальчиком. У берёзы лежала молодая женщина в форме и белом халате. На рукаве повязка с красным крестом. В районе живота одежда сильно пропиталась кровью. Коля смотрел на неё и боялся подойти. Она за что погибла? Она ведь спасала жизни, а не отбирала. Или лес рубят, щепки летят…

— Ты боишься покойников? — мальчишка смотрел снизу вверх, на немного опухшем от слёз лице, никаких эмоций, только деловая серьёзность.

— Н-нет, — ответил Коля.

— Я видел тут недалеко небольшую ямку. Можно положить туда и закопать.

Они перетащили тело женщины, которое аккуратно легло, словно место было заранее приготовлено именно для неё. В голове Коли метались непонятные мысли. Он не понимал, почему помогает этому совершенно незнакомому мальчишке? Почему так легко согласился помочь похоронить тело?

Мальчишка по-взрослому поцеловал погибшую мать в лоб, вложил ей в руки букет из каких-то белых и жёлтых цветов, помолчал немного, погладил её руку. Затем деловито встал.

— Мама, я всегда тебя буду помнить, — проговорил он и принялся забрасывать тело прошлогодней листвой и сорванной травой.

Коля помог поверх тела положить ветви, сучки, кору.

— Зачем? — спросил он.

— Чтобы ветром не разнесло и звери подольше не достали.

Коля только хмыкнул на это. Мальчик не обратил на его действие внимания и продолжил закладывать могилу всем, что попадалось под руку.

Грязная рубаха исподнего ещё за вчера потеряла белый цвет, как и штаны, и теперь вытертые ладони лишь добавили тёмный оттенок. Коля поднял взгляд на дорогу, по которой шли колонны немецкой пехоты, катились автомашины и бронетранспортёры. Ему это показалось величественным, так входит в город победитель. Правда, ближайшего города отсюда не видно, но зрелище великой армии Европы показалось Коле символичным. Освободители, как-никак.

— У-у-у, гады! — затряс кулаком в сторону дороги мальчишка. — Всё равно вас всех убьют!

Коля подозрительно посмотрел на него. Откуда он знает, что их всех убьют? Он тоже из будущего?

— Ты откуда знаешь?

— Просто знаю, — зло бросил не по годам серьёзный мальчишка.

— Ишь ты, какой знающий. Они ведь пришли не по своей воле. Если бы не захватническая политика Сталина к другим странам и коммунистическая идеология, то они бы не пришли.

Мальчишка искоса посмотрел на Колю.

— Зачем тогда они мою маму убили? Пришли освобождать. Я их просил? — мальчишка побледнел, сжал кулачки, голос стал злым. — Они у меня спросили, хочу я их свободы?

Коля онемел от неожиданного ответа, по-взрослому. Растерялся и промолчал. Мальчишка с презрением плюнул в его сторону и ушёл.

В голове звучал вопрос: я их просил? Ему ведь лет семь от силы, он ничего не понимает. А если он из будущего? Его надо убить! После такой мысли Колю передёрнуло, бросило в пот. Его теория освобождения СССР от коммунистов европейскими освободителями пока не находила подтверждения. Сталин зомбировал всю страну, и они просто не знают другой жизни. Вот причина. Коля даже вздохнул свободней. Он всё делает правильно!

Кивнул сам себе и твёрдым шагом направился к дороге. Его заметили, и один мотоцикл вынырнул из колонны, сделал круг, объезжая Колю по широкой дуге. Остановился так, чтобы непонятный русский оказался под прицелом пулемёта, установленного в коляске. Сидевший за водителем немец, скинул с плеча винтовку, медленно подошёл, посмотрел в глаза. Коля поднял руки вверх. Немец одобрительно кивнул, ощупал его на предмет оружия.

— Я ищу офицера Вилли, — немецкий язык поставил мотоциклистов в ступор. — Он обещал, что меня увезут в Берлин, но русские разбили колонну. И вот я здесь. И хочу служить Германии, чтобы в России люди стали свободны от сталинского рабства.

Немцы заулыбались.

— Иди к бронетранспортёру, — кивнул в сторону дороги немец в коляске.

Коля, не опуская поднятых вверх рук, направился в указанном направлении. Навстречу из задних дверей бронетранспортёра вылез офицер, с любопытством рассматривая пленного русского.

Коля повторил офицеру то, что говорил солдатам, почти слово в слово. Тот улыбнулся.

— Хорошо. Ты поможешь нам, мы поможем тебе. Я не знаю, про какого Вилли ты говоришь, но постараюсь что-нибудь узнать.

Коля во второй раз оказался внутри немецкого бронетранспортёра, и опять ему никто не связывал руки, только с двух сторон сели немецкие солдаты.

После часовой тряски Колю затошнило, он опустил голову вниз и с трудом сдерживался. Не мог же он показать, что не достоин общества цивилизованных немцев.

Отряд немцев въехал в одну из белорусских деревень. Солдаты сгоняли на центральную площадь население, где уже стояли четыре виселицы. Коля по распоряжению офицера вылез из бронетранспортёра и оказался под прицелом сотен глаз. Он чувствовал, как его сверлили взоры деревенских жителей. Настороженно, с любопытством и презрением. Под таким давлением, Коля не знал, куда девать руки, куда смотреть, чтобы не наткнуться на случайный недоброжелательный взгляд.

Немецкие солдаты привели четверых людей. Трое в гражданской одежде, один в военной форме. Офицер зачитал приговор, который Коля прослушал, занятый пристройкой рук, чтобы не мешали. Когда на приговорённых набросили петли и выбили опору, он зажмурился. Когда открыл глаза, повешенные уже не дёргались. Но тела ещё слегка покачивались. Офицер улыбнулся.