— А кому это понравится?
— Я предлагаю, что? В каждом укрепленном клановом поселении завести специальное хранилище для воинского имущества. Оно обычно называется арсенал. И в нем держать запасы всякие. Из них и оснащать ополченцев.
Все переглянулись.
— А вы что подумали? — усмехнулся Берослав. — Очень важно, чтобы имелось единообразие снаряжение воинского и его доброе качество.
— Но они же будут к нему непривычны.
— А на учения, которые бояре проводят среди родичей, его и надо выдавать. Мыслю — в арсенале надобно хранить запасы достаточные, чтобы быстро всех мужчин клана вооружить. И еще бы осталось.
— Куда столько-то?
— Эти запасы карман не оттянут. Война порой приходит внезапно и идет сложно, иной раз и долго. Подобные запасы очень важны и нужны. Так-то было бы неплохо каждому мужчине иметь все снаряжение дома, в семье. Но тут жизнь может по-разному сложиться. Пожар, набег или еще какая беда. Да даже сыновей много народилось и выросло. Откуда им все брать? А вот арсенал — да — дело доброе.
— В каждом роду тогда такой надо ставить, — заметил Вернидуб.
— В круглом доме? — спросил князь, имея в виду предложенный им же еще несколько лет назад вариант китайского тулоу[1].
— Да. Именно. Мы же их сейчас начали строить по всем кланам.
— Не по всем еще.
— С этого года все кланы сказали, что начнут. За лето первый ярус поставят каждому роду.
— В прошлом году они обещали то же самое.
— Не успели. — поспешно произнес Рудомир, разводя руками.
— Ладно… — тяжело вздохнул князь. — Главное, чтобы они уже сделали это. Такие укрепленные поселения очень сильно поднимут защищенность наших людей от набегов. Как степных, так и прочих. Не понимаю, почему они медлят.
— А чего тут понимать? — усмехнулся Вернидуб. — В родах частенько единства нет. Про кланы и говорить не приходится…
Так и болтали о том о сем.
Постоянно отвлекаясь и отклоняясь. В первую очередь для того, чтобы Берослава снова злость не накрыла, глядючи на расхлябанный и бестолковый облик ополченцев.
Хотя помогало мало.
Да и как это могло сработать, если князь пытался утрясти организацию получающегося войска. То есть, «нарезать» из этой толпы подразделения. Просто чтобы этим всем можно было управлять.
Заодно требовалось как-то «погонять» людей и посмотреть, как они могут действовать сообща. Берослав подозревал, что никак, но хотел проверить степень ничтожности. Ну и заодно выяснить, насколько выбранные им командиры второго-третьего уровня будут справляться со своими задачами. С тем, чтобы их заменить на более подходящих.
Вот и возвращался к вопросу дурости. Отчего и кипел…
— Ладно! Все! — наконец воскликнул князь. — На сегодня хватит.
— Но мы же еще не закончили, — насколько растерялись бояре, которых сам же Берослав и настроил на работу до упора.
— Вы и заканчивайте. Завтра утром я хочу послушать ваши предложения по всем поднятым вопросам. И не как сейчас. Нет. Общее мнение.
— Но…
— Все я сказал! Работайте! А я займусь тем, что вы забыли сделать! Надо все посчитать, взвесить и отправить гонца в Оливию, а также подумать, как мы изготовим все искомое в оставшееся время. Черт подери! Как можно было молчать? Как⁈
Возмущался Берослав.
Более детальный осмотр снаряжение ополченцев вскрыл еще больше недостатков в снаряжение. В том числе в совершенно неожиданных местах. Что вызвало острое желание еще раз все проверить у дружинников, тщательнее. И не зря…
Князь был до крайности раздражен. Ему хотелось этих «макак» просто поубивать. А они толком и не понимали, чего не так. Хорошо же все вроде бы…
[1] Тулоу представляли собой постройки круглой, реже квадратной формы, являясь по своей сути замкнутым длинным домом высотой от двух до четырех этажей. Имели диаметр от 50 до 90 м обычно, толщину внешних стен от полутора до двух метров и минимальное количество мощных ворот. Позволяя внутри разместит до 500–600 жителям на постоянной основе. Строились из разных материалов — от камня до необожженной глины. Берослав предложил их строить по землебитной технологии, а в будущем облицовывать кирпичом.
Часть 1
Глава 8
171, травень (май), 25
— Милый, тебе не стоит так переживать, — массируя Берослава, приговаривала супруга.
Он млел.
Был с ней не согласен, но млел, отчего не хотел, чтобы все это прекращалось.
— Просто они всего лишь люди и могут оступаться. — продолжала она.
— Оступиться милая, — не выдержав, возразил муж, — значит, по неловкости поставить ногу в коровью лепешку. Или в лужу. А то, что они сделали — называется преступной халатностью.
— Но они же не знали! — воскликнула Злата, которая от супруга за эти годы нахваталась массы слов оттуда — из XX и XXI веков. Да и вообще — языковое влияние князя на свое окружение было колоссальным. Отчего речь аборигенов из окружения Берослава по словарному запасу удвоилась или даже более того.
— Что не знали? Что воины и ополчение должны иметь надлежащие брони, вооружение и снаряжение? Я им за эти три года об том много раз сказывал. Да все мимо ушей.
— То по дурости. Но не со злым же умыслом!
— Если бы не война я бы всех бояр заменил.
— Милый… зачем же так? Они же любят тебя и стараются.
— Вот не надо, не надо. По делам их узнаете их. И дела показывают, что у них головокружение от успехов. Еще несколько лет назад они были никто. А сейчас — цельные бояре. Вот и считают, что дальше им тоже будет сопутствовать лихая удача. Сами же стараться им не нужно.
— Но им же сложно!
— Им было сложно сказать, что они столкнулись с трудностями? Попросить помощи было так сложно?
— Да. Именно так. Попросить. Порой это очень сложно.
— Не верю. Не такие уж они и дикие.
— Я говорила с ними. Они все раскаиваются. И как один сказывают, что стыдно им просить было. Думали — сами справятся.
— Ну конечно… — покачал головой князь. — Ты им веришь?
— Им Рудомир верит и другие старые ведуны. И Бранур. Они ведь, как ты ушел в крепость, их очень пристально пытали расспросами. Да и сам погляди, как они стараются. Вон — ратников да стрельцов так гоняют, что те к вечеру буквально валятся с ног. И сами они туда же.
— Ну… не знаю…
— Они исправятся!
— Ты за них просишь, как за своих, словно они родичи, кровиночки.
— Я… — хотела было ответить Злата, но тут в дверь постучали, и почти без задержки зашел обеспокоенный Добрыня.
— Чего? — нахмурился князь, вставая с лавки, на которой лежал во время массажа.
— Гости у нас.
— Опять? Кто? Для ромейского конвоя рано.
— И тем не менее корабли ромейские. Только их мало. Меньше обычного. Что-то явно стряслось.
— Проклятье! — процедил Берослав и стал одеваться, охотно принимая в этом помощь супруги…
Минут через двадцать князь уже напряженно смотрел на Валамира — того самого гёта из родственников тещи, что вошел к нему в приемный зал. И вид у него был… хм… помятый. Причем изрядно. Даже с парочкой свежих шрамов на лице.
— Это кто тебя? — кивнул на них Берослав. — Кошку себе большую завел, что ли? Али женился неудачно?
— Пытали. — мрачно ответил он.
— Что случилось? — без тени юмора, поинтересовался князь.
— Первым делом явился я домой. Там конунг наш, дочь которого люба моему сердцу, под руки меня и принял. Подарки отнял, а самого пытаться стал. Говоря, что я соглядатай. Вот — рвал крюком. Железом еще прижигал. А потом продал в рабство.
— Экое гостеприимство. У вас так принято всех гостей встречать или только самых желанных?
