Петров, к доске! Книга третья (СИ) - Ларин Павел

— Черт с вами. Котенка где возьмем? — Скривившись, кивнул я пацанам. — Правда, ни фига не понятно, как вы во всей этой ситуации определите, влюблена ли Деева. Но лучше пусть неизвестный котенок и я, чем староста.

— Ну ты даёшь. Уж чего-чего, а этого добра в парке навалом. — Макс развёл руки в стороны, видимо, изображая количество котов, живущих в парке.

Собственно говоря, на том и порешили. Уборка класса после того, как все члены компании пришли к консенсусу, значительно ускорилась и через полчаса мы уже благополучно разбежались по домам, договорившись встретиться за час до начала концерта у Макса дома.

«Ничто не предвещало беды» — хотел бы я сказать, но не скажу. Потому как все, вообще все, если не предвещало беду, то однозначно намекало, лучше бы мне остаться дома и выбрать другой, более удобный случай для воплощения грандиозных планов.

Однако, я с упрямством тяглового мула настойчиво шел к своей цели.

Из дома мне пришлось натуральным образом убегать. Проблема, естественно, была в Людмиле Владленовне, которая внезапно решила, что именно сегодня срочно необходимо вытряхнуть все паласы и ковры. Как будто полежать спокойно еще несколько дней они не могли.

Мне кажется, бабка просто поставила себе цель довести нас с братом до ручки, вот и все. Она с таким задумчивым, сосредоточенным видом изучала квартиру, что я невольно заподозрил, не ждет ли мать по ее возвращению, к примеру, свежий ремонт. Естественно, сделанный мной и младшеньким.

— Вернулся? — Спросила Людмила Владленовна, когда я переступил порог родного дома. Хотя, честно говоря, есть вопросики теперь: такой ли уж он родной? — Быстро есть и заниматься делами. Завтра — воскресение, поедем за грибами, а сегодня нужно закончить с бардаком в квартире.

Я очень хотел сказать бабке, где именно видал и придуманный бардак и тем более грибы. Но, поймав ее суровый взгляд маньяка, понял — бесполезно. Сейчас имеет тот случай, когда человеку, страдающему ранней стадией шизофрении, лучше не перечить. Лучше дать, что этот человек хочет.

К тому же, судя по всему, Людмила Владленовна ждала от меня пререканий, приготовилась к нему. Подозреваю, в случае отказа, меня ждало бы что-то более серьёзное, чем уборка и поездка за грибами.

— Замечательно. — Я расплылся в улыбке, всем своим видом демонстрируя радость.

— Да? — Бабка с сомнением окинула меня взглядом с ног до головы, подозревая подвох. — Ну ладно… Тогда обедай и отправляйтесь с младшим иродом выбивать паласы. В них пыли набилось, просто жуть. Дышать невозможно.

— А вы не дышите! — Громко крикнул Илюша из-за приоткрытой двери спальни. — Домой к себе езжайте. У нас тут в городе вообще все ужасно. А… Вам, наверное, нельзя не дышать. Можете собственным ядом подавиться. Ой! То есть слюной, конечно.

Бабка, гордо задрав голову, проигнорировала высказывания младшенького. Она царским жестом указала мне в сторону кухни, намекая, что обед уже на столе.

После моей трапезы, закончившейся очень быстро, нам с Илюхой была вручена выбивалка. Одна на двоих. Почетную должность носителя ковров получил дед.

Где-то на втором необъёмном паласе я понял, пора что-то предпринимать. Время идет, и работает оно вовсе не на меня.

— Так, Илюха… — начал я, оглянувшись на окно, в котором маячило суровое бабкино лицо.

Оно, это лицо, то появлялось из-за шторки, то пропадало. Людмила Владленовна таким образом проверяла, как идет процесс выбивания ковров.

— Сейчас ты вернешься домой и скажешь, что мне срочно пришлось уйти. Мол, явилась староста, выглядела она очень взволнованной, и позвала меня по супер важным школьным делам.

— Наташка? — Оживился младшенький, услышав знакомое имя. — Я тоже хочу к Наташке. С ней весело.

— Наташка? — Из-за паласа, висевшего на металлической трубе, выглянул дед. Физиономия у него была хитрее обычного. Он многозначительно подмигнул мне. Два раза. А потом добавил. — Дела сердечные, Алексей?

Присутствие деда оказалось для меня полной неожиданностью. Он вообще-то, буквально пять минут назад громогласно сообщил, что сейчас принесет еще ковров. Его, чисто теоретически, быть не должно, он, чисто теоретически отправился за паласами. Но дед был и он прекрасно слышал, что я сказал Илюхе. А это — уже проблема.

Я собирался свалить по-английски, списав свое исчезновение на срочные дела, которые без меня ну никак не решатся. Да, скорее всего, по возвращению мою персону ждали бы какие-то карательные меры за самоволку, но это — потом. А потом не считается. Конкретно на данный момент ребром стоял вопрос с концертом, парком и Наташкой, что гораздо важнее всего остального.

Вполне очевидно, отпрашиваться у бабки смысла нет, она не отпустит. В очереди за коврами стояло мытьё посуды, предназначенной для «особых» случаев, и люстра. Посуду эту мы с братом за всю свою жизнь видели раза два, во время каких-то праздничных мероприятий, когда мать не хотела ударить в грязь лицом. На кой черт ее мыть — вообще не понятно.

А люстра… Люстру я заведомо ненавидел, потому что знал, как это происходит.

Данное творение советской промышленности имело вид каркаса из пяти пластмассовых обручей, на каждом из которых висела чертова уйма «стекляшек». Этакая имитация хрусталя, дешёвая и не очень, если честно, похожая.

Стекляшки надо было снять, промыть в тазу с мыльной водой, промыть в тазу с чистой водой, протереть и прицепить обратно. До концерта оставалось пару часов и было вполне понятно, что с люстрой до нужного времени мы не справимся, даже если будем начищать ее втроём: я, Илюха и дед Иван.

Людмила Владленовна, кстати, участия в хозяйственных работах не принимала. Она обложилась какими-то бумажками, заявив, что ей жизненно необходимо написать очень важные отчеты.

Какие уж там могут быть дела у бывшего директора школы, понятия не имею. Но судя по недолгому знакомству с бабкой, могу предположить, однозначно какая-то ерунда. Например, ей нужно составить список людей, которым она в ближайший год собирается выпить кровь.

Бабка, кстати, в действительности оказалась пенсионеркой, но дед Иван отчего-то упорно величал ее директором, будто Людмила Владленовна продолжает работать. На заслуженный отдых она вышла буквально весной, а потому, видимо, до сих пор не могла осознать, что период ее безграничной власти на детскими душами закончился.

В общем, я рассчитывал, пока мы будем трясти ковры, просто смыться без всяких диалогов и договоров, потому что с террористами мы не договариваемся. А Людмила Владленовна террорист, шантажист и маньячка в одном лице.

И вот теперь — дед Иван, который явно нарушить все мои планы. У меня имелось подозрение, что он специально сообщил, будто уходит, а сам притаился за ковром, намереваясь подслушать, о чем мы будем говорить с младшеньким. Вообще, кстати, не удивлюсь. Ибо дед — прощелыга еще тот.

Соответственно, день, начавшийся и без того скверно, продолжал катиться под откос. Стабильность — признак мастерства, и сегодня я с завидным постоянством воплощал данную мысль в жизнь. Стабильно отхватывал геморрой за геморроем.

— Леха, — прошептал Илюша, искоса поглядывая в сторону паласа. — По-моему, дед хочет с тобой поговорить.

— Хватит бубнить, он все прекрасно слышит, — Одернул я младшенького.

Затем повернулся к довольному родственнику, выглядывающему из-за ковра, и вопросительно поднял брови. Мол, что надо? Была надежда, дед просто хочет потрындеть. Но я не угадал.

— Ну что, внучек, — начал он радостно, даже не скрывая восторга. — Рассказывай, что у тебя за планы на вечер?

Я сразу напрягся. Мысль о том, что дед хочет просто потрындеть, сменилась на совсем другую, менее радостную версию. Слишком уж по серьёзному он спросил о планах. Обычно таким же тоном в начале военной карьеры мо мной разговаривал командир. Как правило, это были ситуации, когда нужно лезть в самую жопу. И как правило, это оказывалась реально самая настоящая жопа.

— Какие планы? — Очень натурально сделал я удивлённый вид. По крайней мере, мне показалось, что вышло натурально.