Ревизор: возвращение в СССР 46 (СИ) - Винтеркей Серж

— Ну как же не привыкли, товарищ посол, если прямо сейчас в посольстве у нас один из таких имеется, — улыбнулся Зенчиков несколько фамильярно.

Забродин прекрасно понял, о ком он говорит. Да, уже пятый месяц у них третьим секретарём работает яркий представитель золотой молодёжи — племянник одного из членов Политбюро, прибывший в его распоряжение вскоре после окончания МГИМО на работу. Балбес и лоботряс, да еще и невероятно наглый…

Как же он не любил вот таких вот крайне недисциплинированных и самодовольных сотрудников, которым не то что нельзя было ничего серьёзного поручить, а категорически не стоило этого делать. Любой серьёзный вопрос ими с высоким шансом будет завален…

Ну а кроме того, крайне неприятно было и то, что во время каждого своего отпуска на родине этот племянничек будет сливать своему дяде весь компромат на посольских работников и лично на посла, который он соберёт в течение года…

Ни один посол не хотел оказаться в такой ситуации. «Но что же ты поделаешь, когда тебе присылают такого сотрудника прямо из Москвы, учитывая, что посольство на Кубе считается очень лакомым вариантом в плане зарубежной дипломатической службы», — подумал Забродин.

Но фамильярный тон Виталия Сергеевича он не поддержал и на эту тему рассуждать с ним дальше не стал. В конце концов, какие у него гарантии, что Зенчиков сам стукачеством не занимается в отношении него и других сотрудников посольства?

Кто угодно мог стучать в Москву, никогда ты сам не угадаешь каждого из таких «дятлов», особенно если умный человек этим занимается. Он тебе может постараться лучшим другом стать для того, чтобы ты доверял ему безоговорочно и делился своими потаёнными мыслями. А потом по возвращении в СССР узнаешь, что попал как кур в ощип…

Поблагодарив Зенчикова, который поделился с ним, к сожалению, теми же самыми мыслями, что у него самого были, ничего нового не добавив, он принялся размышлять над дальнейшими действиями.

Придумал он, к кому в Москве можно обратиться, чтоб больше информации по этому Ивлеву собрать. Генерал МВД для этих целей лучше всего подойдёт. Осталось только решить вопрос, как с ним так связаться, чтобы не попасть в поле зрения никого, кто этого самого Ивлева может курировать. Не хотелось бы, чтобы его взяли на карандаш как излишне любопытного, сующего нос не в свои дела, те самые люди, что этого Ивлева опекают…

Но пока что главное, чтобы Ивлев поскорее покинул Кубу. Нет, даже не так, неправильно он сформулировал, а ведь точность формулировок отличает хорошего дипломата от плохого. Главное, чтобы до его отъезда, никакой новый скандал с ним не случился…

Куба, Лурдес

Генерал ГРУ Куликов даже не сразу и поверил, когда военный советник прибежал к нему с новостями, от которых гудело посольство СССР на Кубе. Громыко лично позвонил из Москвы послу и велел снять всякие претензии к Павлу Ивлеву по поводу этого интервью. Министр к тому же велел сообщить о том, что никаких претензий больше нет, и самому Ивлеву. И посол после этого собрал целую делегацию и отбыл к нему в Варадеро.

— Упасть, не встать, — сказал Куликов вслух, когда остался один после беседы с военным советником. — Что за бардак у этих гражданских творится! Кто и как смог заставить Громыко снять все вопросы к Ивлеву?

Потому как опытному генералу было ясно, что министра именно заставили. Иначе не отправил бы он целого посла по сути извиняться перед пацаном восемнадцати лет от лица советского МИД…

Нет, Балдин мне, конечно, наврал с трёх коробов про него. — покачал головой генерал ГРУ. — Не может обычный провинциальный пацан, пусть даже и очень толковый, такие связи иметь, чтобы вот так красиво на Громыко наехать. Мутят они оба — и Балдин, и Ивлев, явно мутят что-то…

Ну теперь хоть понятно, почему пацан с таким равнодушием от моих предложений помочь ему с Громыко отказывался. — усмехнулся Куликов. — Видимо, связался уже с кем надо для того, чтобы ситуацию эту разрулили? И просто ждал, когда всё как следует раскрутится, и больше никаких проблем с Громыко у него после этого не останется.

Генерал ГРУ был человеком очень упорным и настойчивым, так что решил, что просто так он это дело не оставит. Надо будет завтра к Балдину и Ивлеву приехать и снова на рыбалку позвать. Авось получится всё же расколоть хоть одного из них по деталям этого дела, хотя пацан просил Балдину ничего не говорить.

Может, Эдик и в самом деле ничего не знает? Да, наверное, ничего не знает. Если скажешь ему про всю эту катавасию, он тут же начнёт Ивлева мучить вопросами. И тот наверняка обидится на меня, что я ему отдых испортил, и после этого точно никакой информации от него добиться я не смогу… Значит, что-то узнать я смогу, если повезет, только от самого Ивлева, при условии, что не буду трогать Балдина.

Куликов знал, как в их деле хорошо работают похвалы. А лучше всего, конечно, восхищаться собеседником с целью получения важной информации, когда он пьёт.

Жаль, с Ивлевым это не прокатит. Он пьёт так, немножечко, видно по нему, что алкоголь оставляет его равнодушным.

Ну или, другой вопрос, как профессионал не даёт себе шанса разболтать что-то важное, хлебнув лишка. Удивительно, конечно, такое видеть у парня в его возрасте, но мало ли, опытные люди его подучили.

Это ж всё зависит от того, кто конкретно его воспитанием занимался. Если батя у него из кремлёвских небожителей, то вполне мог устроить так, чтобы с сыном работали очень добротные профессионалы, передавая свой опыт по поведению, необходимому для того, чтобы сделать успешную карьеру.

Москва, квартира Алироевых

Ахмад ушёл на работу, малыш заснул, и Аполлинария вспомнила, что забыла похвастаться успехами Паши в плане приглашения в зарубежные посольства его собственному отцу Тарасу.

Прежние разногласия с Тарасом как-то в последние годы заметно уменьшились.

И Поля, думая о причинах этого, недавно пришла к выводу, что, скорее всего, это было связано с тем, что она уже с Эльвирой не живёт вместе. Мать же её в своё время с Тарасом поссорила, не дав отправиться вслед за ним в Сибирь…

Хотя за эти последние два года и сама Эльвира тоже сильно успокоилась по отношению к Тарасу. У неё самой наладилась личная жизнь, и она скинула с себя прежние заботы о детях и внуках.

Да и жизнь в целом у всех стала гораздо более спокойной и упорядоченной, в отличие от тех времён, когда в Святославле жили. Паша подрос, раскрылся неожиданно как настоящий мужчина, опора семьи, несмотря на юный возраст… И все за пару лет очень резко изменилось к лучшему… Ну кто бы мог подумать, что такое возможно… Аполлинария сама иногда отказывалась верить, что живет в собственной квартире в Москве, а муж работает в министерстве на высокой должности…

Да и распирало Полю от желания срочно похвастаться новыми успехами Паши. На новой работе она не успела завести таких тесных отношений, чтобы звонить по таким поводам.

Так что решила, что Тарас — самое то. А если не окажется его на месте, вдруг уйдёт в свой институт пораньше, так и ничего страшного. Она тогда Кире похвастается. Раньше она её ненавидела, но теперь, когда у неё есть Ахмад, это уже больше не имеет никакого значения, что она за ее Тараса замуж вышла.

Тарас уже давно не её.

Но трубку снял сам Тарас, правда, немножко удивился, что она сама ему звонит.

— Привет, Поля. Случилось что? — сразу спросил он встревоженным голосом.

— Что ты сразу про плохое думаешь? — возмутилась Аполлинария. — Всё хорошо, дети на Кубе отдыхают, Инна звонила вчера, у неё тоже всё в порядке. Хотела рассказать тебе, как Пашку нашего высоко оценили…

— А ну, давай, давай, — с энтузиазмом ответил Тарас. — Правда, он же на Кубе, как его оценить-то смогли без него?

— Не перебивай, — сказала Аполлинария. — Помнишь, он в прошлом месяце в японское посольство на приём ходил? Так вот, он сейчас на Кубе, а ему ещё три приглашения в различные посольства пришли: французское, испанское, и снова в японское. Представляешь, всего один раз сходил, и как показал себя! Так что теперь его все эти иностранцы наперебой к себе приглашают!