Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей

Орловский усмехнулся.

— Посмотрим, как пойдет. Может, и не встретишься.

Васильев остро взглянул на командира партизан.

— Что-то задумали?

— Возможно, — уклончиво ответил тот и закруглил тему: — Твоим ребятам что-то нужно?

— Вода, топливо, — ответил капитан.

— Воду дадим, — пообещал Орловский, — а вот с топливом… хотя, у нас тут капитан Самонин недавно стоял с тридцатьчетверками, в одной цистерне вроде осталось. Не знаю, подойдет ли вашим «Львам»…

— Подойдет, — заверил капитан, — уже проверяли…

— Тогда пошли, покажу.

Стоянка вертолетов «Колибри», оборудованная на бывшем футбольном поле, в этот ночной час освещалась двумя прожекторами, установленными на столбах высотой в два человеческих роста. Ганс Крюгер, заступивший на дежурство, поморщился — эти кабинетные умники считают, что поставили прожекторы, и дело сделано, все видно! Как бы не так! Вместо двух мощных источников света Крюгер предпочел бы освещение по периметру — обычные фонари, пусть и менее мощные, но дающие свет, привычный глазу. А с этими прожекторами ты сам порой не знаешь, что видишь — резкие ломаные тени сбивают с толку, а блики от металлического корпуса могут ослепить в самый неподходящий момент.

По этой причине Крюгер на дежурстве чувствовал себя весьма неуютно, и то и дело бросал взгляд на наручные часы со стрелками и цифрами, светящимися зеленым — сколько еще осталось. Час, полчаса… уже скоро пересменок, и он сбросит это дежурство на Курта, а сам, наконец, отправится спать в казарму.

Десять вертолетов стояли в два ряда по пять машин в каждом. Еще два раза пройтись между рядами туда и обратно, и дежурство закончено. Крюгер развернулся в очередной раз и замер: ему показалось что боковым зрением он уловил движение на границе площадки. Крюгер присмотрелся к крайнему вертолету и мысленно выругался: из-за яркого света прожектора корпус бликовал, глаз терял чувствительность. Охранник, достав на всякий случай из кобуры пистолет, двинулся к вертолету. Все было тихо, только гравий скрипел под подошвой. Крюгер добрался до края площадки и обернулся: вот черт, опять прожектор слепит! Отвернувшись, он подождал, пока погаснет пятно перед глазами, а когда вновь устремил взгляд на вертолет, то внезапно увидел перед собой лезвие ножа, сверкнувшее на уровне груди, и бородатое лицо над ним. Крюгер еще успел подумать, что такого не может быть, и на этом для него все закончилось.

Две тени стремительно двигались между вертолетами, обливая их бензином. На все прошло ушло не больше пары минут, и вскоре свет прожекторов померк перед ярким фейерверке из горящих винтокрылых машин. Примерно половину из них успели оборудовать панцершреками, и взрывы противотанковых зарядов не подпускали пожарную команду. К тушению приступили, когда взрывы прекратились.

Только это уже было простой формальностью.

Модель с раздражением бросил трубку телефона. Этого еще не хватало! Диверсия против вертолетного отряда. Командир доложил, что три машины утеряны безвозвратно, а остальные получили повреждения. Однако на прямой вопрос, сколько из этих остальных могут подняться в воздух прямо сейчас, тот четкого ответа не дал, напирая на необходимость дополнительного обследования. А это значит, что вертолеты не смогут сопровождать эшелон с «Маусами».

Еще один булавочный укол, полученный после одержанной победы над русскими в танковом сражении. Модель вызвал к себе начальника штаба, и через пару минут тот уже был в кабинете.

— Что у нас с «Маусами»? — без предисловий спросил фельдмаршал.

— Эшелон готов продолжить движение, но прикрытие с воздуха ослабло.

— Я в курсе, — раздраженно бросил Модель, — эти идиоты допустили диверсию в глубоком тылу, за сто километров от линии фронта!

— В прошлый раз при транспортировке «Тигров» вертолеты помогли обнаружить две диверсионные группы, — осторожно заметил Кребс, — истребители их не заметили.

Фельдмаршал прошелся по кабинету.

— Еще неделю назад про вертолеты у нас никто не слышал, — сказал он, — раньше мы как-то обходились без них, верно?

Начальнику штаба не оставалось ничего другого, кроме как признать правоту Моделя.

— Значит, обойдемся и сейчас. Усильте охрану эшелона за счет этих бездельников со стоянки вертолетов. Если не могут сохранить свои машины, пускай воют с автоматом в руках. Движение эшелона не останавливать, через сутки он должен быть в Ярославле.

— Яволь, герр фельдмаршал! Разрешите исполнять?

— Исполняйте.

Кребс вышел из кабинета. Модель прошелся по кабинету и остановился у карты, где было показано последнее продвижение вермахта под Щедрино. Еще позавчера фельдмаршал считал, что двух батальонов тяжелых танков ему хватит для выполнения задачи, однако сейчас, несмотря на успех, он скорректировал свое решение. Слишком много неприятных сюрпризов. Сначала зенитки, выбившие из засады три «Тигра», теперь атака на вертолетную площадку… Модель не сомневался, что сюрпризы эти будут продолжаться. Значит, нужно принять меры.

И такой мерой станет участие в следующем бою «Маусов».

Если все пойдет по плану, завтра днем они прибудут в Ярославль. Расстояния здесь небольшие, и к вечеру эти супертанки появятся на поле боя. Ради этого можно и перенести операцию с утренних часов на вечер. А утром русских поприветствует люфтваффе.

Эшелон с «Маусами» двигался медленно, со скоростью двадцать километров в час. Перед поездом шла дрезина, толкающая перед собой груженую песком и щебнем платформу — в случае подрыва рельса это позволяло исключить вред для состава. Как и при переброске «Тигров», на каждой станции разместили гарнизон, зоны ответственности которых перекрывали весь маршрут.

Партизанское командование знало обо всех мерах предосторожности, и учло ошибки, из-за которых не удалось помешать переброске в Ярославль батальонов тяжелых танков. Вертолеты действительно показали высокую эффективность при разведке местности — да, сбить их было легко, но тем самым диверсионная группа тут же себя обнаруживала. Поэтому партизанская операция против «Мауса» началась с налета на стоянку винтокрылых машин, завершившегося полным успехом. Теперь для патрулирования с воздуха немцы могли использовать только истребители, не очень подходящих для разведки в густом лесу.

Операцию по подрыву эшелона решили провести в районе платформы «323» километр, недалеко от Ярославля. Кроме удобного рельефа — дорога здесь проходила по насыпи высотой в рост человека, а густой лес подходил совсем близко, на выбор повлиял и психологический расчет — бдительность охраны наверняка снизится к концу пути. Радиоуправляемую мину замаскировали под шпалой. Теперь оставалось только ждать.

Подрывники — их было двое — спрятались в густом низкорослом подлеске, доходившем до самой насыпи, и могли наблюдать железную дорогу на протяженном участке. Потап — здоровый бородатый крестьянин, уложивший охранника на вертолетной стоянке — перебрался в эти края из Белоруссии, где пустил под откос не один десяток эшелонов. Теперь он передавал свой опыт молодому поколению.

Звук поезда Потап мог услышать за несколько километров. Прислушавшись, он шепнул Олегу, напарнику:

— Дрезину впереди пустили. Ее пропускаем. Подрываем на середине эшелона.

Олег, волнуясь, кивнул — это было его первое дело. Через пять минут показалась дрезина с платформой, а за ней — эшелон с «Маусами», укрытыми брезентом. Когда середина эшелона проходила над местом, где заложили мину, Олег нажал кнопку.

И ничего.

Пальцы вмиг онемели.

— Дай сюда, — спокойно сказал Потап и принял передатчик у Олега. Нажал сам — по-прежнему ничего. От мины до конца эшелона оставалось четыре платформы. Потап, повертев передатчик, одновременно нажал на кнопку и верхнюю крышку.

Раздался страшный грохот и фонтан песка и щебня взметнулся под серединой третьей с конца платформы. Придавленная тяжестью «Мауса», она устояла и продолжила движение. Через пару секунд колеса достигли поврежденного участка, раздался прерывистый скрежет. Платформа наклонилась, и, все еще продолжая двигаться вперед, сошла с рельс и резко затормозила, уперевшись колесами в песок и щебень. Маус, увлекаемый инерций, сдвинулся с платформы вперед и вбок, постепенно сваливаясь к откосу. Еще несколько секунд, и огромная машина перевернулась на бок. Та же судьба постигла немецкие супертанки на двух платформах в хвосте эшелона.