Морской волк. 3-я Трилогия (СИ) - Савин Владислав

— Так все же, итог битвы под Зееловом? — спросил Роммель. — Можно хотя бы надеяться, как утверждает берлинское радио, что «мы остановили врага — Берлин спасен»?

— Вряд ли русские намеревались сразу идти на Берлин, — ответил Штауфенберг. — Но тогда они полностью выполнили свою задачу: захватили и удержали «шверпункт», ключ к нашей обороне. Они тоже понесли потери, но вполне восполнимые — и что будет, когда они через месяц или два, приведя войска в порядок и подтянув тылы, действительно пойдут на Берлин, мне страшно представить. Боюсь, что столицу мы не удержим.

— Да вы пессимист!

— Один из моих подчиненных, помешанный на статистике, произвел подсчет. Соотношение сил, наших и русских, по состоянию на 2 февраля, только танки, чтобы легче считать. У нас в двенадцати танковых дивизиях было около двух тысяч единиц, в том числе 200 «тигр-Б», 100 «тигров», 800 «пантер», 200 «четверок», 150 «ягдпантер», 200 «штугов», 250 «мардеров» (цифры грубо округленные). У Катукова было установлено, 50 КВ-54, 10 CУ-122-54, 100 новейших Т-54-100, и 350 Т-54-85. Примем последний за счетную единицу — первый же за полторы, ну а прочие за 1,25 — получим в итоге 675 единиц суммарной боевой мощи. Далее, наши эксперты согласились, что следует принять «Тигр-Б» за единицу, «Тигр» и «Ягдпантеру» — за 0,7, «Пантеру» — за 0,5, Т-4 и «Штуг» — за 0,125, «Мардер» — за 0,08. Итого получаем 845. Где трехкратное превосходство — и это накануне сражения! Замечу также, что у русских учтена только одна, Первая танковая армия — а буквально на второй-третий день подошли еще две, и это не считая отдельных танковых и механизированных корпусов. А у нас это было все, что мы имели на Берлинском рубеже, и получаемые пополнения даже не покрывали потери! Причем цифры по «тиграм-Б» и «ягдпантерам» — это все, что имеет рейх, на другие фронты эти машины не поступают вообще. Учтите еще, что русские имеют возможность ремонтировать часть своих подбитых танков, у нас же процент безвозвратных потерь заметно выше, эвакуация с поля боя даже «пантеры», не говоря уже о «тигре-Б», это чрезвычайно сложная задача, из-за веса и особенностей ходовой части — при подрыве на мине, из-за шахматного расположения катков, намертво клинит ходовую по соответствующему борту, и вытянуть танк можно лишь волоком. Когда у «четверок» и всех русских танков достаточно натянуть гусеницу и дохромать до ремонта на буксире, или даже своим ходом. Сейчас, когда сражение затихло, у Манштейна в строю осталось чуть больше восьмисот танков, и это, повторяю, с учетом пополнений. Мой вердикт — еще одной такой битвы мы не выдержим. И когда русские подойдут к Берлину… Два города, Кюстрин и Зеелов — один сдался без боя и совершенно не пострадал, другой же превращен в ровное место с грудами камней всего за неделю боев. Мы будем сражаться — но не победим.

— То есть вы исключаете «чудо на Одере», даже теоретически?

— «Чудо на Марне», «чудо на Висле» были ударом сосредоточенной обороны по противнику, растянувшему коммуникации. Сейчас же русские пойдут на Берлин, подтянув тылы, собрав мощный кулак, и всего на пятидесяти километрах! Ну, если только они очень грубо ошибутся — но после того, как они переиграли нас под Зееловом, где у нас как раз были шансы на повторение «Марны», я бы на такое не надеялся. Кроме того, у русских в колоде есть еще один козырь. У меня есть показания русского капитана, перебежчика…

— А что, от них к нам еще есть перебежчики? Скорее, это похоже на провокацию от русской разведки.

— Он из города Лемберга. Его семья была арестована НКВД за связь с украинскими повстанцами, и он испугался, что его тоже сейчас арестуют. И не придумал ничего лучше, как перебежать к нам — и кстати, примерные данные по численности Первой танковой армии русских, это тоже его показания. Он утверждает, что будучи временно привлеченным к исполнению функции штабного оператора Первого Белорусского фронта, видел странный прибор, вроде планшета с картой, причем изображение было цветным, светящимся и двигалось!

— То есть как?

— Значки на карте двигались сами. Были еще клавиши, как на пишущей машинке, и еще какое-то устройство с проводом, которое свидетель затруднился внятно описать. Но при подведении отметки к значку, обозначающему дивизию, высвечивался текст с информацией — боевой состав, наличие запасов, даже фамилия командира. На приборе работал офицер НКВД, всегда сопровождаемый охраной, как сам командующий фронтом — в функции же оператора входило регулярно сообщать этому офицеру текущие сведения. Причем была возможность еще и разыгрывать предполагаемый ход битвы — что будет при каком решении. Свидетель слышал разговор, что якобы еще с прошлого года такие машинки применяются в ПВО, теперь решили попробовать и на суше. И весь прибор имеет вес и размер небольшого чемоданчика, легко переносимого одним человеком.

— Я слышал что-то подобное и у нас… Работы Цузе!

— Я консультировался с ним самим. Он пришел в возбуждение, заявив, что его «Z3» предлагался «толстому Герману», но было отказано, а теперь русские, оказывается, опередили! Теоретически счетная машина на такое способна — вот только она должна быть размером не с чемоданчик, а с несколько шкафов. Также устройством вывода информации может быть телевизионная трубка — но чтобы изображение было цветным? А сделать такой экран плоским невозможно в принципе. В то же время непонятно, зачем свидетелю лгать, такая игра полностью лишена смысла. Если же это правда… Тогда, оставив технические детали, можем лишь принять, что русские теперь превосходят нас и в управлении войсками. Я всего лишь полковник, герр фельдмаршал, но будь я на месте фюрера… Война на Востоке проиграна — спасением может быть лишь мир. Любой ценой!

В комнате повисло тягостное молчание.

— Насколько я понимаю, — наконец произнес Роммель, — и все крики Геббельса про «вундерваффе» — это тоже не более чем пропаганда. Это правда, что ефрейтор дозволял Манштейну применить химическое оружие?

— Правда, — кивнул Штауфенберг. — Но даже у Манштейна ума хватило… И есть еще одно обстоятельство: в русской памятке по защите от химии, переданной нам, было не только про зарин, но и про зоман, намного более убойный, но еще не принятый на вооружение, даже производства в промышленных масштабах еще нет. А русские, вероятно, уже его имеют? Тогда мне страшно, что в ответ начнет падать на наши города! А ведь ефрейтор вполне может додуматься «хлопнуть дверью» в самый последний момент — тогда русские не будут с нами ни разговаривать, ни брать в плен. Если в Германии еще останутся живые. Англосаксы ведь тоже не удержатся!

— Мы уже потеряли треть «цветущих возрастов», как французы в ту войну, — произнес доселе молчавший фон Квирнгейм. — Правда, с учетом попавших в русский плен. Сейчас в строй ставят семнадцатилетних, и ходят разговоры, что собираются снизить возраст еще на год, по крайней мере для ПВО. Это будет уже не война, а истребление германской нации. Надо завершать — что мы можем сделать реально? Я полагаю, герр фельдмаршал, что вы собрали нас не просто для абстрактного разговора?

Роммель посмотрел на фон Квирнгейма. И кивнул ему: «Ваше слово!»

— Я имел беседу с моим старым знакомым из русской военной разведки, которого я прекрасно знаю еще с 20-х годов, когда наши армии тесно сотрудничали, — начал Квирнгейм. — Не спрашивайте меня об обстоятельствах, достаточно, что я передам вам суть нашей беседы. Первое: русские не верят англосаксам, считая их вечными врагами любой России, хоть царской, хоть большевистской. Русские убеждены, что конец нынешней войны станет началом новой войны, войны между СССР с одной стороны и Великобританией и США с другой стороны. Второе: почему-то они уверены, что в этой войне танковые и воздушные армии будут только средством сдерживания, а главным оружием станет, как выразился мой знакомый, стратегическая триада — технологии, финансы, мировой рынок. Но тогда СССР никак не заинтересован в уничтожении научно-технического и промышленного потенциала Германии. Также им понадобится и наша военная сила — в качестве европейской шпаги. Естественно, все это подразумевает, что мы станем русским вассалом. Полный контроль за экономикой, политикой и вооруженными силами Германии сроком на пятьдесят лет; в дальнейшем контроль будет постепенно смягчаться — за это время, как они вполне справедливо считают, они накрепко привяжут Германию к себе. Альтернатива — наше уничтожение и как нации, и как государства. Поскольку русские категорически не допустят дальнейшего существования Германии в качестве врага — как сказал мой собеседник, «Две Великие войны за тридцать лет — это недопустимо много, и мы не хотим, чтобы еще через пару десятилетий наши дети опять погибали на фронте, сражаясь против вас». Естественно, нам придется заплатить за все, разрушенное нами в России — но как я сказал, русские совершенно не заинтересованы нас разорять и пускать по миру. И лица, виновные в военных преступлениях, как и вожди рейха, развязавшие эту войну, должны быть наказаны — это также обсуждению не подлежит. Лично мне русские условия кажутся вполне приемлемыми!