Сын помещика (СИ) - Семин Никита

Еремей пришел через полчаса. Старый уже дедок, полностью седой, тощий, в длинной рубахе аж до колен и штанах, подпоясанных тканевым поясом. На ногах — лапти с замотанными портянкой ступнями. На голове ничего не было, зато на поясе висел мешочек. Зайдя в кабинет после приглашения, он поклонился и с ожиданием посмотрел на отца.

— Как дождь пойдет, поделишь души на три части — и они по очереди будут барщину отрабатывать. По три часа, после чего сменяются. Но каждый должен работать за троих! Спрос будет, как в обычный день, все понял?

— Барин! — упал на колени дедок, — да как же один за троих сможет работать? Да еще в дождь? Не по силам нам это!

— Ты мне тут не причитай! — рыкнул отец. — Али хочешь, чтобы вся деревня весь день под дождем на полях грязь месила? Так я прикажу. И обскажу потом, кому они за это обязаны. Понял?

— Понял, барин, — с тоской в глазах кивнул дедок.

— Тогда — иди, исполняй. Завтра с утра проверю, что успели сделать.

Я от этой сцены испытал испанский стыд. Да что толку от этого? По-другому к крестьянам тут не относились. А начнешь по-хорошему с ними обращаться, они первые покрутят пальцем у виска — мол, барин дурью мается. Может, и порадуются в душе, но работать лучше от этого не станут. Как известно, кнутом и пряником можно добиться в разы больше, чем только чем-то одним. Вот для них кнут — недовольство отца. А пряник — это свободные часы отдыха, после ударного труда. По-моему, это все же и честнее и полезнее для всех. Потому и предложил отцу эту идею.

Еремей возвращался в деревню, задумчиво дергая себя за бороду. Ну и задание барин дал! Поделить людей на три части, чтобы они поочередно барщину отрабатывали, да каждая часть — как за всю деревню работала! Ишь чего удумал! Но ослушаться — получить плетью. И это в лучшем случае. Шкура что? Заживет! А вот если он на них долг повесит, что деньги ему не принесли, то уже хуже. Итак подати все копейки выскребают, даже на муку приходится всей деревней скидываться, а новое тягло камнем упадет на плечи всех жителей.

«А с другой стороны, — продолжал размышлять Еремей, — ведь действительно не весь день людям спину гнуть? Три часа — это не так много. Можно и постараться, зато потом — на полати, отогреваться, да взвар пить. Еще и время будет струмент подготовить, а то скоро сенокос. И далеко не все успели грабли смастерить, да косы выправить. Токмо надо в каждую треть старших назначить, кто будет за всеми приглядывать. Иначе тот же Минька, прохвост, без пригляда никак работать не хочет! Да, так и сделаю».

В деревне к новому правилу отнеслись настороженно и с опаской. Время как раз начиналось обеднее, и люди вернулись с полей, поэтому и созывать никого не пришлось, или передавать распоряжение через мальчишку посыльного. Старосту выслушали молча. Если бы не угроза барина, всех людей на поля под дождь выпнуть — так и не стал бы никто стараться справить невыполнимое, по их мнению, задание. Но делать нечего. Тучи еще сильнее сгустились. И на небе и в душах людей. Но кто-то вспоминал своих соседей, что под пятой князя Белова живут, и тут же мысленно воздавал хвалу господу, что ниспослал им Сергея Александровича. Уж лучше его повеления исполнять, чем у Белова горбатиться. Тот бы мог просто заставить двойную норму делать и без всякого отдыха. Были случаи, когда его жинке новое колье понравилось и купить хотелось очень.

— В общем, порешили, — подвел итог спонтанного собрания Еремей. — Делимся на три части. Старшими будут — Акинфей, Фома и Веська. Кто уж из вас первый на поле пойдет, а кто опозжа — сами решите. Можете жребий кинуть, — тут староста глянул на начавший накрапывать дождь и заторопился, — но не медлите. После обедни, чтобы уже работа спорилась у вас!

Отец не ошибся, после обеда и впрямь зарядил дождь. Не ливень, просто морось, но такая, что может длиться и сутки и двое и даже неделю. Надеюсь, так надолго он не растянется. Я же наконец получил от отца написанные от руки примерные цены на разные виды товаров. Он их как раз перед обедом быстро набросал по памяти. Тут же добавил и стоимость пильных дисков, после чего я и понял, с чего папа так резко в отказ пошел, когда услышал мое предложение.

Так вот, стоимость одного диска для пилорамы варьировалась в зависимости от диаметра и стали от пяти до ста рублей серебром! Причем самые дешевые диски — по пять рублей — для моей задумки никак не походили. Нужны были диски диаметров от метра и более, а цена таких начиналась с тридцати рублей. Бешеная сумма! Если перевести на деньги будущего, то по моим прикидкам один подходящий диск стоил больше двадцати пяти тысяч! А в «пакет» таких нужно пять. Почти что стоимость моего обучения.

— Ладно, прикинем, за сколько эта сумма окупится, если взять ссуду, — пробормотал я себе под нос. — Одна доска — пятьдесят копеек, как сказал отец. Если я прав, то в день лесопилка будет давать четыре сотни досок. А это у нас… двести рублей. Ого! А ведь не все так плохо тогда выходит, — улыбнулся я. — За один день отобьем все затраты.

Правда я тут же вспомнил свою неудачу в рекламном бизнесе, когда я тоже посчитал, что все учел, а в итоге прогорел, и моя радость под утихла.

— Сейчас лесопилка приносит где-то пятьдесят рублей в день, — размышлял я. — Возьмем по максимуму и десять процентов откидываем в налог — остается сорок пять. Затраты на еду для работников можно не считать — почти все для них мы сами выращиваем. Но все же ту же соль покупать надо, так что затраты на еду все же есть. Ну, допустим это рубль в день. Вряд ли больше, — я сверился с ценами на бумажке, и кивнул самому себе. — Да, не больше. Итого остается сорок четыре. Вычитаем траты на церковь, а это зарплата священнику Феофану, которая здесь называется ругой — около десяти рублей в месяц, траты на других служителей церкви, плюс — расходы на утварь и пропитание попам. Итого еще где-то тридцатка наберется, а это минус рубль дневного дохода. Чистая прибыль — сорок три рубля. Уже замечательно. Правда скоро праздник, на который тоже вроде сколько-то выделить средств надо, но допустим это не больше тридцати рублей. Может я и много взял, однако ладно, для того, чтобы ориентироваться в расходах, сойдет. Раскидаем на месячную прибыль, и остается сорок два рубля дохода в день.

— Перевозчиков забыл, — вздохнул я, когда вспомнил о немаловажном факте — доски мало распилить, надо еще их и отгрузить. Да и закупка бревен сюда же в расходы идет.

Бревна отец брал по шестьдесят копеек за штуку. В день их требовалось около двадцати пяти, больше не успевали распилить. Итого — пятнадцать рублей как корова языком слизнула. Двадцать семь рублей осталось в плюсе.

— А ведь отец еще и ссуду выплачивает, — вспомнил я. — Блин, а хоть сколько-то в конце останется?

Банку папа выплачивал по четыре с половиной рубля в месяц. Это если округлить. За доставку досок до пункта назначения платили тоже мы, так в условиях договора прописано. Цифру я видел, но отгрузка не каждый день происходит, сначала доски копят, чтобы потом их одним рейсом отвезти на проходящий мимо барже. Нанимать всю баржу целиком нет смысла — у той грузоподъемность такая, что всю нашу лесопилку увезет и еще куча места останется. А происходит это раз в неделю, по вторникам. И поделив сумму перевозки на семь, получаю цифру почти в два рубля.

— Да уж, вот так и тает заработок, как снеговик под солнцем, — грустно вздохнул я. — От пятидесяти рублей меньше половины осталось.

И это сейчас, когда лесопилка благодаря государственному заказу работает постоянно, без простоя. Ну, не считая времени рабочим на сон да небольшой отдых. А когда такого крупного заказа не было? Заодно стало понятно, почему граф Свечин так загорелся желанием поставить и себе лесопилку, пусть и придется вложиться в нее на первых порах. Даже с учетом всех затрат она будет приносить стабильный доход, еще и покрывая не только издержки на себя, но и на остальной быт помещика.