Слуги сразу нашептали ему, что произошло, остальные подтверждали, опуская глаза, а старейшины молчали, не решаясь первыми заговорить о резне, произошедшей в ущелье, потому что не знали, что следует со всем этим делать. Они долго спорили накануне, но не пришли к единому мнению, как нужно поступить. Лишь собрали тела погибших и похоронили их, как полагалось по обычаям предков. Когда князь вошел в свой дом и сел на почетное место, к нему подошел верный нукер по имени Кэлекут, человек ловкий и хитрый, давно мечтающий занять место главного советника князя. Вот только, раньше Казбич мешал этим его честолюбивым планам. А теперь не мешало ничего.
Кэлекут рассказал обо всем, но не шепотом, а громко, при всем народе. Он говорил о бегстве Азамата, о гибели Казбича, который, якобы, хотел просто напугать строптивого мальчишку, но вмешались русские и всех поубивали. И, разумеется, особо упомянул о том, что Бэла оказалась у Вулича, поскольку, мол, Вулич ее похитил. Более того, по словам Кэлекута этот офицер даже не смог обеспечить ее безопасность, а потому девушку похитил у него потом другой русский офицер, который приказал убить ее служанку, а после держал Бэлу в пещере до тех пор, пока его не убил Азамат.
Князь слушал все это, не проронив ни слова. Лишь его пальцы сжимали рукоять кинжала так, что костяшки побелели.
— Где мой сын? — спросил он наконец.
— Он был ранен, когда отбивал Бэлу у похитителя. Его нашли русские в пещере рядом с Бэлой и с трупом того офицера, которому Азамат выпустил кишки. Но, твой сын, князь, не покорился русским, а гордо сказал им, что не вернется домой и навсегда уходит в горы, собирать себе новый отряд, чтобы отомстить. И русские не посмели задержать Азамата, он вскочил на коня раньше, чем они что-нибудь сообразили, и ускакал по тайным тропам, — доложил Кэлекут.
— А что моя дочь? — снова спросил князь.
— Она отказалась от Вулича и вернулась в родной дом. Но с тех пор спряталась в женской половине и не выходит. Служанки говорят, что Бэла теперь не ест и не пьет, только плачет в углу.
Князь медленно поднялся со своего почетного места. И в его глазах горел огонь ярости.
— Значит, русские опозорили мой дом! Они убили Казбича и его людей! Они убили друзей Азамата! Они украли мою дочь и надругались над ней! И теперь из-за них мой сын пустился в бега!
Все замерли, глядя на князя. Старейшины смотрели ему в рот, ожидая, какое решение он примет.
— Довольно! — наконец грянул он. — Я объявляю русским кровную месть!
На следующий день в крепость прискакал на своей кляче уже знакомый мне пастух Шиготыж.
— Князь собирает войско! — кричал он, едва переводя дух. — Он клянется сжечь крепость и забрать головы всех, кто участвовал в убийстве Казбича, в убийстве молодых друзей Азамата и в похищении его дочери!
— Почему ты приехал сообщить нам об этом? — спросил я.
Ему перевели. И Шиготыж ответил:
— Потому что я не хочу, чтобы проливалась кровь из-за того, что кто-то рассказал князю все совсем не так, как было! И я боюсь, что многие могут лишиться жизни из-за этой глупости. Я пытался рассказать, как все произошло на самом деле. Но, меня никто в ауле не слушает, потому что я пастух, а не княжеский нукер.
Максим Максимович хмуро выслушал слова пастуха, переведенные ему казачьим вахмистром.
— Ну вот, теперь и князь, с которым мы столько лет жили в мире, как добрые соседи, пойдет на нас с оружием, — проворчал он, приказав дать честному пастуху в награду за донесение серебряный рубль и усилить караулы и дозоры.
Вулич, все еще бледный после ранения, но уже вернувшийся к службе, пробормотал:
— Это все из-за меня…
— Не только, — отрезал я. — Это Никифоров все подстроил так, чтобы горцы и русские поубивали друг друга. И, похоже, у него почти получилось рассорить нас с местными.
— Но зачем? — спросил Вулич.
Я ответил:
— Тем самым, враги стараются ослабить наши позиции в этом месте. Английские шпионы стравливают нас с горцами, чтобы англичане могли выпустить еще немного русской крови руками других, продвигая свои интересы в этих землях.
В тот же вечер мы получили еще одно известие. На этот раз от наших собственных казаков из дальних дозоров. Азамат объявился в развалинах старого заброшенного аула в дне пути к юго-западу. И он, вроде бы, снова собирает там вокруг себя молодых абреков, обещая им золото и славу.
— Этот молодой волчонок, понимая, что опозорился, теперь ищет достойной смерти, — заметил Максимыч. — Но перед этим он хочет утащить за собой как можно больше других людей.
Пока крепость готовилась к возможной осаде, я решил еще раз обыскать вещи Никифорова. Необходимо было срочно понять, кто же был его связным. И, вполне возможно, что в самой крепости, помимо предателя Андрея, у него имелись и другие сообщники. Я не терял надежду найти хоть что-нибудь, хоть какую-то маленькую зацепку. И я нашел!
Внутри старого потрепанного мундира, которым, судя по всему, интендант давно не пользовался, обнаружилось нечто интересное. Висевший в дальнем углу оружейного склада мундир выглядел давно позабытым. Он весь уже был покрыт пылью и даже паутиной, но в потайном кармашке за подкладкой лежала сложенная бумажка. На ней оказался странный шифр — набор цифр и букв, нацарапанных простым карандашом. Самая настоящая шифровка! А на другой стороне листка карандашом был нарисован кусочек карты с отметкой крестиком и с надписью: «в дне пути на юго-запад».
— Максим Максимович! — позвал я коменданта, демонстрируя ему свою находку.
Когда штабс-капитан взглянул, его лицо потемнело. И он сказал мне:
— Да, Печорин, это очень похоже на английские шифры. Но, боюсь, что разгадать мы их не сможем. Зато теперь есть, что доложить в штаб по поводу шпионажа Никифорова. А нам нужно обязательно узнать, кто же был его связным? Кому-то он передавал донесения из нашей крепости? Ведь так?
Я посмотрел на фрагмент карты, предложив:
— А давайте найдем на большой карте в штабе, где это место, а потом отправимся туда и проверим, что за крестик такой здесь обозначен. И что он означает на местности.
Так мы и поступили. Весь вечер искали на картах, но пазл все-таки сложили. Получалось, что крестиком был обозначен тот самый заброшенный аул, где наши казаки из дозора заметили Азамата. И что-то подсказывало мне, что совпадение не случайное. И вдруг у меня в голове возникла догадка: «А не там ли Никифоров мог прятать свои наворованные деньги? Может, Азамат потому и рыщет там, чтобы найти клад вороватого интенданта?» И я решил, что, в любом случае, это необходимо проверить, уточнив у штабс-капитана:
— Скажите-ка мне, Максим Максимович, а бывало ли, что покойный Никифоров отлучался из крепости на пару дней?
Комендант кивнул, проговорив:
— Да, иногда он уходил в горы на два дня. Но, он всегда предупреждал и просил моего позволения поохотиться с ночевкой. И я разрешал, поскольку не знал, что он вор и шпион.
Мы выдвинулись на рассвете. Отряд из двадцати казаков и я. Вулич рвался поехать с нами, но его рана еще не зажила окончательно, и комендант приказал ему остаться в крепости своей властью. Дорога заняла целый день. На закате, когда мы добрались до места, указанного на карте, то обнаружили, что в заброшенном ауле кто-то был. Там стояли несколько лошадей с седлами. К тому же, с противоположной стороны к аулу подходил еще какой-то небольшой караван, состоящий из десяти мулов, нагруженных тюками необычной удлиненной формы. И мулов охраняла дюжина всадников на лошадях.
Стараясь не привлекать внимания, мои казаки спешились и заняли крайние дома. А я сам, взяв нескольких самых опытных бойцов, осторожно выдвинулся вперед. И мы пока просто наблюдали. Но, вскоре выяснилось, что с караваном прибыло оружие. Внутри длинных тюков оказались английские винтовки! Причем, некоторые специально удлиненные для стрельбы на большие расстояния. Такие я уже видел, когда горцы охотились за нами на переходе в станицу и из нее обратно в крепость. И я понял: так вот, где местные берут такое оружие! Винтовки им везут контрабандными тропами со стороны Турции!
